|
 |
Генерал-полковник Виталий АЗАРОВ,
кандидат исторических наук.
Полковник Владимир МАРУЩЕНКО,
кандидат философских наук. |
В наши дни мало кто задумывается над тем, что прекрасная традиция навечного зачисления в списки личного состава частей, кораблей, военно-учебных заведений уходит своими корнями во времена Кавказской войны. Связана она с именем русского солдата Архипа Осипова, который, чтобы уничтожить прорвавшегося противника, взорвал пороховой погреб, в результате чего погиб и сам. Подвиг, совершенный простым русским солдатом в Михайловском укреплении Черноморской береговой линии 22 марта 1840 года, навечно вписан в боевую летопись России. Приказ № 79 от 8 ноября 1840 года гласил: «Для увековечения памяти о достохвальном подвиге рядового Архипа Осипова... сохранить имя его в списках 1-й гренадерской роты Тенгинского полка, считая его первым рядовым, и на всех перекличках при спросе этого имени первому за ним рядовому отвечать: «Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении». Именно благодаря мужеству и героизму российских солдат и офицеров, чьи имена мы порою незаслуженно забываем, удалось в конечном итоге переломить ход Кавказской войны в пользу русской армии.
Необходимо пробудить добрую память о Кавказской войне
Незримые узы связывают Российские Вооруженные Силы с событиями прошлого века, питая тем самым их духовные корни. Сегодня некоторые «специалисты» предлагают в интересах «сглаживания национальных противоречий на Северном Кавказе» переименовать Лазаревское, Архипо-Осиповку и т.п., и тем самым навсегда похоронить память о Кавказской войне, ее героях (правда, только с российской стороны). Цель этих предложений очевидна — создать у русского народа комплекс вины за то, что происходило более чем 150 лет назад, и тем самым идеологически оправдать террористическую деятельность новоявленных радетелей «за историческую справедливость».
В свете этого трудно не согласиться с мнением известного представителя горских народов министра РФ Рамазана Абдулатипова, считающего одной из важнейших причин чеченской трагедии тот факт, что «чеченцы не могут забыть, а российские политики не могут вспомнить Кавказскую войну». Сегодня, когда на Кавказе снова проливается кровь, необходимо пробудить добрую память об этих исторических событиях и обеспечить ее доступ к сознанию людей.
Как известно, в научной среде, так же как и в среде политической, существуют различные взгляды на эти исторические события. Существенное влияние на них оказывают политические пристрастия, национальная принадлежность и другие факторы. Одни ученые употребляют термин «Кавказская война», другие - «национально-освободительное движение», третьи - «революция» так называемых «демократических» племен Северного Кавказа. Употребляя термин «Кавказская война», мы в известной степени отдаем дань сложившейся исторической традиции. Ибо боевые действия не носили привычного характера, когда армии двух стран встречаются в открытом бою. Не было и государства в полном смысле этого слова у горцев. Многие горские правители добровольно принимали российское подданство начиная с XVI века. В частности, некоторые чеченские общества присягали на верность Российскому Императору еще в XVIII веке. Вследствие чего горцы участвовали в боевых действиях с обеих сторон. С точки зрения международного права Россия воевала на своей территории, которая отошла к ней согласно Гюлистанскому мирному договору 1813 года с Персией и Адрианопольскому 1829 года с Турцией. Военные действия со стороны российских войск в этих условиях были вызваны необходимостью покончить с набеговой системой, весьма распространенным видом промысла среди горцев, и обеспечить действие законов Российского государства на Северном Кавказе.
Множество споров вызывают сроки войны. В большинстве справочников и учебников: 1817-1864 гг. Примерно этих же дат придерживается А.А. Керсновский: 1816-1865 гг. Р.А. Фадеев определяет начало войны с 1801 года, т.е. со времени отречения грузинского царя Георга от престола в пользу императора России. Иногда пытаются датировать начало Кавказской войны XVI веком — периодом, когда стали завязываться русско-кавказские отношения. Однако лишь только сильно ангажированные политики и весьма недобросовестные исследователи могут рассматривать всю многолетнюю историю наших взаимоотношений как непрерывную Кавказскую войну.
Наиболее корректным было бы датировать начало Кавказской войны первой половиной ХIХ века. В этот период Россия отстояла свои права на Грузию, Армению и Азербайджан в двух войнах с Персией (1804-1813 и 1826-1828 гг.) и двух с Турцией (1806-1812 и 1828-1829 гг.). Согласно заключенным мирным договорам народы Северного Кавказа перешли под юрисдикцию России. Однако подписанные соглашения не принесли мира на эту землю. Как только при генерале А.П. Ермолове начались попытки утвердить среди горцев российские законы, запретить набеги, на Северном Кавказе стало быстро расти недовольство, которое при подстрекательстве и поддержке Турции трансформировалось в многолетнее кровопролитное вооруженное противостояние.
Кавказская война условно может быть разделена на три периода.
Первый — с 1816-го по 1827 год — неразрывно связан с деятельностью генерала А.П. Ермолова и может быть назван «ермоловским».
Второй — с 1827-го до середины 50-х гг. — это самый кровопролитный и самый ожесточенный период войны. Он характеризуется распространением мюридизма и возвышением созданного Шамилем имамата.
Третий — с середины 50-х годов до 1864 года — пленение Шамиля, окончательный разгром вооруженных отрядов горцев и завершение войны.
«Подвиги ваши — достояние Отечества»
В 1816 году расположенные на Кавказе войска были сведены в отдельный Грузинский (с 1820 г. — Кавказский) корпус. 6 апреля 1816 г. царским рескриптом его командиром и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии был назначен генерал А.П. Ермолов. Одновременно состоялось и назначение Ермолова главой чрезвычайного посольства в Иран.
Генерал Алексей Петрович Ермолов бесспорно принадлежит к числу выдающихся военных и государственных деятелей России. По отзыву декабриста М.Ф. Орлова, имя Ермолова «должно служить украшением нашей истории». «Подвиги ваши — достояние Отечества, и Ваша слава принадлежит России», — писал Ермолову А.С. Пушкин. Ермолов был воспет в стихах Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Рылеева, Федора Глинки, Вильгельма Кюхельбекера.
Назначая Ермолова наместником Кавказа, Александр I преследовал далеко идущие военно-политические цели: с одной стороны, используя его талант и энергию, укрепить позиции России на Кавказе, а с другой — удалить подальше от Петербурга очень популярного в передовых кругах России генерала. После Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии известность Ермолова настолько возросла, что его рассматривали в качестве наиболее вероятного кандидата на пост военного министра.
Ситуация в районе Кавказской линии к моменту его назначения, по оценкам самого Ермолова, складывалась следующим образом.
«От вершин Кубани по левому берегу живут подвластные Оттоманской Порте народы под общим названием закубанцев, известные, воинственные, редко спокойные.
Против центра Кавказской линии лежит Кабарда, некогда многолюдная, коей жители, почитаемые храбрейшими между горцами, нередко по многолюдству своему отчаянно противостояли русским в кровопролитных сражениях. Моровая язва (чума. - Ред.)... уничтожив совершенно все население Малой Кабарды и произведя опустошение в Большой, до того их ослабила, что они не могли уже, как прежде, собираться в больших силах, но делали набеги малыми партиями.
Смежными с кабардинцами, в местах, ближайших хребту Кавказа, живут осетины. Некоторая часть оных в совершенной покорности у кабардинцев со времени могущества сих последних. Некоторые из осетин вышли на равнину и заводят селения в окрестностях Владикавказа.
Там же, в вершинах реки Сунжи, расположились выселившиеся из гор ингуши, народ воинственный, приведенный в покорность кроткими мерами, употребленными генерал-майором Дельпоццо.
Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их весьма малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимались дружественно злодеи всех прочих народов, оставляющие землю по каким-либо преступлениям. Здесь находили они сообщников, тотчас готовых или отмщевать за них, или участвовать в разбоях, а они служили им самим верными проводниками в землях, им самим незнакомых. Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников.
Народонаселение в Чечне с присоединившимися считается не более нежели 6.000 семейств. Земли пространством не соответствуют количеству жителей или поросшие лесами непроходимыми, недостаточны для хлебопашества, отчего много народа, никакими трудами не занимающегося и снискающего средства существования едиными разбоями...
Далее чеченцев по правому берегу Терека живут андреевские, аксаевские и костековские народы, называемые вообще кумыками, издавна подданные наши…»
Силы Грузинского корпуса, разбросанного по всей территории Закавказья и Северного Кавказа, были весьма немногочисленны. В октябре 1816 года они включали в себя 19-ю и 20-ю пехотные дивизии - 30.336 человек, резервную бригаду и три гренадерских полка - 7.024, гарнизонные полки и батальоны - 5.920, Нижегородский драгунский полк - 711, линейные казачьи полки - 5.302, полки Войска Донского - 5.237, три полка Астраханского казачьего войска - 1.634. Артиллерия насчитывала 48 батарейных, 60 легких и 24 конноказачьих орудия. В крайне запущенном состоянии находились крепости Кавказской линии и дороги, что препятствовало снабжению и передвижению войск. Непривычный для российских солдат и офицеров климат способствовал быстрому распространению болезней и высокой смертности среди личного состава корпуса.
Ознакомившись с обстановкой, Ермолов сразу же наметил план действий по приведению в подданство горских народов и завершению образования российского административного устройства на Кавказе. Это был план последовательных и систематических наступательных действий. Отменив существовавший до него запрет на преследование за пограничную реку Кубань совершающих разбойные нападения горцев, он добивался того, чтобы ни один грабеж, ни один набег не оставались для них безнаказанными. В то же время Ермолов отказался от практики проведения неподготовленных военных экспедиций. Он требовал никогда не начинать решительных действий, не оборудовав предварительно их баз, не создав наступательных плацдармов. Существенную часть плана составляла постройка дорог и просек, возведение укреплений, широкая колонизация края казаками и образование «прослоек» между враждебными племенами путем переселения туда лояльных к России племен. «Кавказ, — говорил Ермолов, — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду».
План был одобрен Александром I. В своем повелении, резюмировавшем его сущность, Император требовал «постепенных», но «настоятельных» действий. При этом подчеркивалось: «занимать лишь то, что удержать за собою можно, не распространяясь иначе, как став твердою ногою и обеспечив занятое пространство от покушений неприязненных».
Осенью 1817 г. кавказские войска были усилены прибывшим из Франции оккупационным корпусом графа Воронцова, который с 1814 по 1817 гг. находился во Франции. Это увеличило находящиеся под командованием Ермолова силы до 4 дивизий, что позволило ему перейти к решительным действиям.
Весной 1818 года Ермолов предпринимает поход в Чечню, откуда не прекращаются набеги на Кавказскую линию. Чеченцы, заявив в 1807 году о своем вступлении в подданство России, не отказались от своего привычного промысла — разбойных нападений и торговли заложниками. Новый командующий решил положить этому конец. Чередой коротких ударов он привел в повиновение всю местность между Тереком и Сунжей. В этом же году были заложены крепость Грозная и цепь других крепостей по рекам Сунже, Тереку и Кубани, в которых были поселены казаки и расквартированы регулярные войска. Созданию этих опорных пунктов Ермолов придавал не только военное, но и политическое значение. Строительством крепостей он показывал горцам, что пришел сюда всерьез и надолго. Подобная стратегия коренным образом меняла психологию местного населения, которое привыкло в лесных чащах пережидать приход российских войск. Она увеличивала слой горцев, желающих сотрудничать с царской администрацией. «Чеченцы верили уже, — писал Ермолов, — что пребывание на Сунже русских не временное».
Действуя решительно, Ермолов в 1819 году завершил разгром отрядов повстанцев в Северном Дагестане. В Дагестане была заложена крепость Внезапная.
В следующем, 1820 году предпринимались экспедиции, расширившие зону русского влияния. Постройкой в 1821 году крепости Бурной (г. Махачкала) было закончено на левом фланге создание системы опорных пунктов. Обеспечив левый фланг, Ермолов в 1822 году предпринимает меры, чтобы обезопасить центр Кавказской линии. С этой целью в ходе военных операций были разгромлены вооруженные отряды кабардинцев, совершавшие нападения на линию. В Кабарде учреждены суды из князей и узденей на основании прежних прав и обычаев, чем значительно ослаблена власть антироссийски настроенного духовенства. В кабардинских землях созданы новые укрепления.
В 1823 и 1824 гг. были проведены удачные военные операции в Абхазии против повстанцев во главе с Аслан-беем, который стремился сместить владетеля области молодого князя Шарванидзе и восстановить утраченную власть.
В 1824 году Ермолову приходится вновь принимать меры по замирению Чечни, где вспыхнуло восстание под руководством бывшего поручика русской службы Бейбулата Таймиева, уроженца села Илисхан-Юрт. Идеологом движения выступил мулла Магома из Дагестана, который выдавал себя за истинного имама, присланного Аллахом для спасения мусульман. В народе распространялась молва, что «русские пушки — ничто против него, они хоть и будут стрелять, но не навредят истинным мусульманам, а разят только тех, кто грешен перед Аллахом». Однако восстание не стало массовым. На стороне русских войск против Бейбулата выступили не только кумыки, ингуши, осетины, но и чеченцы. В 1826 году восставшие окончательно были разгромлены, а Б. Таймиев бежал в Персию.
Подводя итог своей военной деятельности на Кавказе, Ермолов писал: «Потух мятеж во всех прочих местах, и все главнейшие селения приведены в послушание и представили аманатов (заложников). Исчезло мнение, что леса могут служить твердою оградою... Впредь всеобщий мятеж едва ли возможен, ибо всюду и скоро могут проходить войска».
Военную деятельность Ермолов удачно сочетал с административно-хозяйственной. Он немало сделал для развития сельского хозяйства и культуры региона. При нем была реконструирована Военно-Грузинская дорога через Кавказский хребет и проложен ряд новых дорог, имеющих большое стратегическое и хозяйственное значение. Все это в конечном итоге создавало предпосылки не только для успешного завершения войны, но и для последующей интеграции Кавказа в состав Российского государства.
Однако, несмотря на достигнутые успехи, дни Ермолова на Кавказе были сочтены. По мере усиления власти Ермолова на Кавказе постоянно падало его значение в Петербурге. Восстание декабристов еще более поколебало его положение. Близость А.П. Ермолова к «вольнодумцам» не являлась тайной для правительства.
Воцарение и укрепление на престоле Николая I означало для Ермолова конец политического бытия: новый царь не собирался считаться с огромной ермоловской популярностью. «Я виноват, — обронил он, — ему менее всех верю». 50-летний генерал был уволен в отставку и более трех десятков лет провел в томительном бездействии.
С отставкой Ермолова, к сожалению, отказались и от ермоловской стратегии ведения войны. На протяжении более чем 20 лет безуспешно пытались одним решительным ударом покончить с отрядами горцев. «Тот мюридизм, — отмечается авторами книги «Утверждение русского владычества на Кавказе», — который наделал нам так много хлопот и из простой религиозной партии на наших глазах сложился в политическое государство, был создан ошибками преемников Ермолова, чего при твердой и разумной власти никогда бы не могло случиться... Отсутствие системы заставляло их то безучастно смотреть на развивающиеся перед ними крупные политические события, то вдруг переходить к порывистым, но далеко не обдуманным действиям». И лишь возврат в середине 40-х годов к тактике систематических, последовательных действий, которую эффективно применял А.П.Ермолов, позволил переломить ход войны в пользу русских войск.
Сегодня в печати нередко можно встретить статьи, которые пытаются поставить под сомнение историческую значимость генерала Ермолова. Его пытаются безосновательно обвинить в жестокости, аморальности, реакционности, геноциде против населения Кавказа. Подобная трактовка деятельности героев Кавказской войны и в целом ее событий ничего, кроме ненависти к русским, вызвать не может. И поэтому не может рассматриваться как безобидное литературное творчество. Жизнь неоднократно убеждала нас, что ревизию истории затевают политические провокаторы, стремящиеся таким образом посеять зерна кровавых конфликтов. Весьма примечательно, что очернительству подвергаются наиболее видные, знаковые фигуры нашего исторического прошлого. В ряду таких деятелей находится, безусловно, генерал А.П. Ермолов, являющийся ярчайшей фигурой времен Кавказской войны. Перед его военным и государственным гением склонял голову даже имам Шамиль, авторитет которого на Кавказе куда выше авторитета всех очернителей легендарного российского генерала.
Имамат на крови
Второй период Кавказской войны, включающий в себя 30-е — середину 50-х годов, является наиболее кровопролитным в ее истории. Ситуация на Кавказе после отставки Ермолова складывалась для России не самым благоприятным образом. Персия и Турция, потерпев поражения в войнах 1826-1827 гг. и 1828-1829 гг. (в результате чего к России отошли Нахичеванское, Эриванское ханства и Ахалцихский пашалык), основную ставку сделали на разжигание вражды горских народов по отношению к России. Большую активность проявила Турция, за спиной которой находилась Англия, недовольная усилением позиций Российской Империи на Кавказе. Особая ставка делалась на использование религиозного фактора. Основные идеи вооруженного противостояния с Россией нашли воплощение в мюридизме, который стал для горцев идеологической основой войны. Мюридом называется ищущий путь к спасению мусульманин, посвятивший себя духовному совершенствованию во имя сближения с Богом. Одним из главных путей совершенствования считалось участие в священной войне против «неверных». Идея такой войны — газавата — стала одним из основных политических лозунгов. «Рай есть под тенью шашки, убитый в войне против неверных есть живой, и будет он жить в раю, а кто будет бежать — тот есть ничтожный человек, и будущая его жизнь есть ад». Мюрид должен беспрекословно повиноваться своему религиозному наставнику — «мюршиду», быть готовым по его приказу пожертвовать имуществом, семьей, жизнью.
Второй период войны неразрывно связан с имамами Дагестана и Чечни Гази-Мухаммедом (1828-1832), Гамзат-беком (1832-1834), Шамилем (1834-1859).
Сменивший Ермолова в 1827 г. генерал И.Ф. Паскевич в основном был занят защитой Кавказа от внешнего врага и поэтому не придавал особого значения проповедям Гази-Мухаммеда, которые все больше охватывали Чечню и Дагестан. В результате его активной деятельности и пассивности российской администрации горцы признали его имамом Чечни и Дагестана. Это звание сразу же стало влиятельней любой светской власти.
В мае 1831 г. вместо убывшего в Польшу Паскевича главнокомандующим был назначен генерал Г.В. Розен. Почувствовав силу возглавляемых Гази-Мухаммедом горских отрядов, которые разгромили Кизляр, он направил против них большие силы. Русские войска, возглавляемые Панкратьевым и А.А. Вельяминовым, нанесли тяжелое поражение горцам. Остатки их вынуждены были укрыться в хорошо укрепленном ауле Гимры. «Русские смогут сойти в Гимры только дождем», — самоуверенно заявил Гази-Мухаммед. «И русские сошли в Гимры «дождем», — описывает эти события А.Керсновский. В бою 17 октября 1832 года принимали участие Эриванский карабинерный полк и батальоны Херсонского гренадерского, Тифлисского, Московского, Бутырского пехотных и Мингрельского егерского полков. В ходе боя Гази-Мухаммед погиб, а раненому Шамилю удалось вырваться из окружения. Поскольку он длительное время был вынужден залечивать раны, вторым имамом стал Гамзат-бек, прославившийся тем, что отрубил в Хунзахе голову старой и немощной аварской ханше. В 1834 г. он был убит горцами в результате кровной мести. Третьим имамом Чечни и Дагестана избирается Шамиль.
С первых шагов своего правления Шамиль огнем и мечом начал насаждать собственные законы, основанные на шариате, заменяя тем самым неписаное право обычаев горцев (адаты). Смертью карались сопротивление мюриду, несовершение пяти молитв в день, пьянство. Наряду с этим вводились наказания за такие нарушения шариата, как музыка, танцы, курение трубки.
Он учредил неведомые прежде горцам институты, которые представляли собой элементы государственного образования — имамата, всецело предназначенного для войны с «неверными». Территория имамата была разделена на наибства — административные единицы, являющиеся одновременно и военными округами. Во главе стоял наместник Шамиля — наиб, совмещавший обязанности губернатора, судьи, священника и полководца. Ему подчинялись кадии и старшины, которые управляли аулами, входившими в состав наибства. В наибский административный аппарат входили татели (осведомители), следившие за тем, чтобы народ соблюдал шариат. Некоторые наибства объединялись в области под управлением мудиров, к которым в целях контроля негласно приставлялись специальные комиссары, мухтасибы — подобие тайной полиции.
Центральную администрацию составлял «Совет ученых» («Верховный совет», «Диван-ханэ»). Этот орган действовал под личным председательством Шамиля и олицетворял собой высшую военную, административную и судебную инстанцию. Имама окружала гвардия телохранителей, состоявшая из 120 преданных мюридов.
Шамиль дал древним военным традициям горцев новые организационные формы. Создав регулярную армию и ополчение на основе рекрутских наборов, имам упорядочил стихийные, нацеленные на добычу набеги, направил их в нужное ему русло. Крупные военные подразделения стали частью государственной структуры, главным инструментом осуществления внутри- и внешнеполитических задач.
Заимствуя русские образцы, имам ввел воинские чины. Трое самых выдающихся его полководцев — Ахверды-Магома, Шуаиб-мулла и Уллубей-мулла, — руководивших отрядами свыше 1.000 человек, удостоились звания, соответствующего генеральскому. Несколько командиров были произведены в капитаны. Генералы носили на груди серебряную звезду. Капитаны, возглавлявшие отряды в 1.000 человек, — серебряную пластину овальной формы. Командирам, имевшим в подчинении 500, 300 и 100 мюридов, полагались соответственно серебряные эполеты, треугольные и круглые медали.
Объединяющим началом созданного имамата являлись мюридизм как идеология борьбы с неверными, незаурядные личные качества Шамиля и страх перед суровым наказанием. Главным средством поддержания атмосферы страха был корпус муртазеков — личная гвардия имама, сформированная из 1.000 отборных мюридов. Они тайно и явно следили за всякими проявлениями неповиновения власти имама, пренебрежения к шариату, лояльного отношения к русским. Муртазеки насильственно вводили мусульманские обряды, предусматривавшие аскетизацию бытовой жизни горцев. За неприятие этих предписаний истреблялись целые семейства. Гвардейцы имама насаждали атмосферу, в которой никто никому не доверял из опасения прослыть инакомыслящим и навлечь на себя тяжкие наказания. «Страх парализовал людей, — писал биограф Шамиля А. Руновский, — превратил их из неуправляемой массы в безмолвно-покорных исполнителей».
Укреплению и расширению власти Шамиля в немалой степени способствовала и недальновидная политика царской администрации, которая поначалу недооценивала его. Шамиль же до поры до времени избегал военных столкновений с русскими войсками, в своих письмах называл себя верным слугой российского правительства. Пассивная с военной точки зрения позиция России на протяжении 1834—1837 гг. была глубоко ошибочной. Она дала Шамилю бесценный выигрыш во времени, который позволил расправиться со своими противниками, создать и упрочить свое влияние среди горцев.
По мере укрепления позиций Шамиля все более очевидней становились его дерзновенные помыслы о включении в орбиту своей власти народов Дагестана, а впоследствии и всех племен Северного Кавказа. Однако далеко не все из них испытывали желание вверить свою судьбу в руки фанатичных мюридов.
Весной 1837 года управляющий аварским ханством Ахмет-хан Метулинский, недовольный притязаниями Шамиля на Дагестан, предложил русским занять столицу ханства — Хунзах. 29 мая 1837 года отряд русских войск, радушно встречаемый местными жителями, вошел в Хунзах. Укрепив Хунзах и оставив там небольшой гарнизон, отряд под командованием генерала К.К. Фези двинулся в горы, к селению Ашильт, недалеко от которого в ауле Ахульго находилась семья Шамиля. Попытки Шамиля отвлечь внимание русских войск от Ашильты оказались неудачными. В результате ожесточенного штурма селения, которое защищали порядка 2.000 мюридов, Ашильта была взята храбрыми русскими войсками. 26 июня Шамиль был блокирован в горном ауле Тилитль. Не имея возможности сопротивляться, Шамиль через парламентера заявил о намерении вести переговоры. В ходе этих переговоров Шамиль и его сподвижники дали клятву на Коране об отказе от враждебных действий против России. Но заключенный мир явился не более чем военной хитростью со стороны горцев. Благодаря ему Шамилю удалось избежать плена и получить достаточно длительную передышку для восстановления своих сил. Для российских войск это перемирие означало, что силы и средства, отпущенные на организацию экспедиции, а также многочисленные человеческие жертвы оказались напрасными. Кроме всего прочего, Фези допустил и серьезную политическую ошибку. Заключая с Шамилем мирный договор, он тем самым признал его в качестве светского и духовного правителя горских обществ, полноправного субъекта «международного» соглашения. Таким образом имам, потерпев военное поражение, добился дипломатического и морального успеха. С помощью своих сторонников он не безуспешно убеждал суеверных горцев в том, что аллах способствовал ему в этом. Это он заставил русских «бежать», когда они были в шаге от победы.
В 1837 году Николай I посетил Северный Кавказ. Недовольный общим положением дел на Кавказе, он сместил Розена и назначил на его место генерала Е.А. Головина. Новый главнокомандующий обратил свое внимание прежде всего на правый фланг Кавказской линии — Черноморское побережье и Закубанье.
В этот период в конфликт достаточно активно стали вмешиваться Турция и Англия, доставлявшие на кораблях горцам оружие и продовольствие. В ответ на это русское правительство пошло на создание Кавказской береговой линии. В устьях рек высаживались десанты и закладывались форты. В 1837 году основаны укрепления Новотроицкое и Новомихайловское, в 1838 г. — Новороссийск и форт Вельяминовский у Туапсе, в 1839 г. — форт Александрия у Сочи, укрепление св. Духа на мысе Константиновский (Адлер) и др. Все береговые сооружения от устья Кубани до Мингрелии были подчинены начальнику линии Н.Н. Раевскому, штаб которого находился в Керчи. При создании Кавказской береговой линии отлично взаимодействовали армия и флот. Десантные операции проводились быстро и с минимальными потерями. В ходе их проведения отличились прославленные русские адмиралы и генералы М.П. Лазарев, П.С. Нахимов, В.А. Корнилов, Н.Н. Раевский. Мужество и отвагу, способность переносить тяжелейшие лишения продемонстрировали российские солдаты и офицеры, которым довелось под огнем противника создавать на пустом месте укрепления, днем и ночью отбиваться от постоянно нападавших горцев. К этому добавлялась непрерывная сухопутная блокада, тяжелый и непривычный климат, малярия. Перед героизмом защитников черноморских укреплений склоняли головы даже противники.
В 1839 году военные действия возобновились и на левом фланге Кавказской линии. Неизбежность их была обусловлена уверенностью Шамиля в своем могуществе, его стремлением к расширению подвластной территории. К этому моменту он подчинил себе раздробленные общины горного Дагестана до границ Грузии и Азербайджана. Столицей разросшегося имамата стала построенная рядом с разрушенным аулом Старое Ахульго крепость Новое Ахульго.
Российское командование, осознав всю опасность складывающейся ситуации, снаряжает крупную экспедицию против Шамиля во главе с генералом П.Х. Граббе. Отряд русских войск, разбив мюридов в ряде сражений, вынудил имама отступить в неприступную крепость Ахульго и занять оборону. После 80-дневной осады Шамиль решил вновь прибегнуть к испытанному способу — переговорам. Отказываясь сложить оружие, он заявлял о чистосердечном раскаянии, клялся в преданности России, обещал служить интересам российского императора. Граббе, учитывая опыт Фези, не поддался на эти уловки и возобновил штурм крепости. 22 августа русские войска, проявляя чудеса мужества и храбрости, овладели резиденцией Шамиля. Ахульго досталось русским войскам дорогой ценой: за все время проведения операции они потеряли до 500 убитых и более 2.400 раненых и контуженых; среди офицеров 23 убитых и 124 раненых. Большие потери понесли и горцы. Было уничтожено войско лучших мюридов, только в плен было захвачено до 900 человек. Однако раненому Шамилю с небольшим отрядом удалось уйти.
Лишившись результатов своих политических трудов за пять лет, Шамиль не смирился с поражением, не утратил воли к продолжению борьбы. В 1840 году к нему, скрывающемуся в аулах Северного Дагестана, прибыли чеченские делегаты с просьбой стать во главе их народа. Потребовав в ответ безоговорочного подчинения, Шамиль прибыл в аул Урус-Мартан. Отсюда он начинает воссоздавать свой имамат, но уже на чеченской земле. Все силы имамата Шамиль использует для войны с Россией. Все мужское население в возрасте от 15 до 55 лет обязано было нести военную службу. Каждым 10 дворам предписывалось выставлять и содержать конного воина (муртазека). За считанные дни он мог мобилизовать более 10 тысяч человек. В Ведено, Гунибе и Унцукуле было организовано производство пороха.
К июлю 1840 года Шамиль восстановил свое влияние в Северном Дагестане. Его чудесное «воскрешение из пепла» производило на горцев еще большее магическое воздействие.
Против русских войск Шамиль нашел верную тактику: не биться лоб в лоб, а заманивать вглубь, в горы, загораживая дорогу завалами и обстреливая с гор. Многочисленные экспедиции в горы, ставящие своей задачей одним ударом нанести поражение горцам и тем самым усмирить край, эффективных результатов не дали. Не упреждая, а реагируя на действия Шамиля, русские войска всегда опаздывали. Бесконечная и безрезультатная погоня за имамом изнуряла их, подрывала моральный дух. Более того, неудачные экспедиции повышали авторитет Шамиля, укрепляли его власть, убеждали лишний раз горцев в том, что Аллах ему сопутствует и русские не в состоянии что-либо поделать.
Вплоть до середины 40-х гг. войска Шамиля владели стратегической инициативой, ведя активные боевые действия. Будучи подвижными и приспособленными к действиям в горах, они легко уходили от преследования. Назначение в 1842 г. командиром отдельного Кавказского корпуса генерала А.И. Нейдгардта ничего практически не изменило в тактике действий русских войск. Одерживались отдельные победы, но они не имели решающего значения. В мае—июне 1842 года была организована широкомасштабная экспедиция во главе с генералом Граббе с целью захвата новой столицы имамата Дарго. Однако, понеся огромные потери (около 1.800 убитыми и ранеными), русские войска вынуждены были с полдороги вернуться на исходный пункт, в крепость Герзель-аул. Ободренный этой победой, Шамиль в 1843 году нанес мощные удары по русским укреплениям в Унцукуле, Гоцатле, Балаханах, Цитаныхе и других аулах. Одна часть гарнизонных войск была уничтожена, другая выбита из этих крепостей. В ходе этих операций сильно страдали и местные жители, которые считались сторонниками России лишь потому, что они не выступали против нее открыто. Многих из них мюриды убивали, жилища разрушались до основания и подвергались нещадному грабежу. Эти акции серьезно подрывали авторитет российской администрации. Во второй половине 1843 г. Шамиль захватил аул Гергебиль, защитники которого повторили подвиг Архипа Осипова. Три роты Тифлисского полка (350 человек) десять дней противостояли 10 тысячам неприятелей. Когда враги ворвались в крепость, то юнкер Чаевский, унтер-офицер Неверов и рядовой Семенов взорвали укрепление, уничтожив большое количество нападавших. В этом же году под власть Шамиля перешли шамхальство Тарковское и Авария. С 1843 по 1843 г. имамат достиг беспрецедентных размеров. Его власть простиралась на весь горный Дагестан, горную Чечню, значительную часть плодородной чеченской равнины. Общая численность подчиненного ему населения превышала 230 тысяч семейств. Русское командование удерживало Приморский Дагестан, ряд мелких укреплений по реке Сулак и
Казикумухское Койсу, часть равнинной Чечни. За три года Россия по сути потеряла все, что приобрела за полвека. Гегемонистские амбиции Шамиля уже простирались на Кабарду, Осетию. Его эмиссары достигали даже территории Аджарии, которая на тот момент входила в состав Турции.
Логический итог этому этапу подвела бесславно закончившаяся в 1845 году «сухарная экспедиция» к аулу Дарго. Столица имамата, правда, была взята, но на обратном пути русские войска попали под удары горцев. Лишь благодаря мужеству и героизму российских солдат и офицеров удалось избежать полного разгрома. В результате войска Кавказского корпуса лишились 3 генералов, 141 офицера, 2.831 нижнего чина и 3 пушки. Эту операцию, спланированную при царском дворе, возглавлял назначенный в 1844 году главнокомандующим генерал М.С. Воронцов. Являясь ее решительным противником, он вынужден был исполнить монаршью волю.
Неудача этой экспедиции утвердила его во мнении, что существующая стратегия — «одним ударом покончить с Шамилем» — не принесет успеха. Воронцов возвращается вновь к плану Ермолова — плану систематических действий ружьем и топором и постепенной атаки гор.
С 1846 г. в операциях на Кавказе наступил решительный перелом. Отличаясь выдающимися административными способностями, М.С. Воронцов в совершенстве применил ермоловскую систему. Сплошная рубка непроходимых чащ, постройка дорог и укреплений, учреждение новых казачьих станиц — все это с каждым годом все больше и больше затрудняло борьбу горцам, ставя их все в более тяжелые условия. В 1846 году закончился неудачей прорыв войск Шамиля в Кабарду, в 1848 г. ими был потерян Гергебиль, считавшийся неприступной крепостью, в 1849 г. они потерпели поражение в районе Темир-Хан-Шуры (Буйнакска) при попытке прорыва в Кахетию. В 1850 г. отряд князя Барятинского совершил блестящий двухдневный поход на Гельдыг и Автуры и нанес сокрушительное поражение Шамилю у Шеляга в Дагестане. 8 декабря в бою у Гехи Кавказская армия потеряла одного из своих кумиров — генерала Н.П. Слепцова. Культ памяти героя свято соблюдался в Сунженско-Гребенском полку. В память о нем появилась на карте страны станица Слепцовская. В 1851 году был разгромлен наместник Шамиля на Северо-Западном Кавказе Мухаммед-Эмин. Неудачи окончательно подорвали авторитет Шамиля. Стремительно начал падать боевой дух горцев. На сторону России стали переходить многие его наибы, среди них чеченский — Баты, аварский — Хаджи-Мурат, джурмутский — Кара-Али. В начале 50-х гг. замирение Кавказа шло быстрыми темпами. Лишь Восточная война 1853—1856 гг. несколько отсрочила поражение Шамиля. В 1854 году вместо заболевшего графа Воронцова был назначен генерал Н.Н. Муравьев. Он нанес сокрушительное поражение турецкой армии, рвавшейся к Тифлису, и тем самым лишил Шамиля надежды на помощь извне. Эти победы, одержанные благодаря мужеству и героизму российских солдат и офицеров, а также мудрости возглавивших Кавказскую армию генералов, знаменовали собою перелом в пользу русского оружия, переход к третьему, заключительному периоду Кавказской войны — окончательному замирению края.
Архипо-Осиповка и Слепцовская, получившие название в честь русского солдата и русского генерала, напоминают нам о кровавой истории этого периода Кавказской войны, о мужестве и стойкости ее солдат и офицеров, которые погибли, но не уронили чести и славы русского оружия. И сквозь века звучат величественные слова «Погиб во славу русского оружия!», являя собой пример героического служения Родине.
«Шамиль взят. Поздравляю Кавказскую армию!»
Короткие и чеканные фразы приказа князя А.И. Барятинского: «Шамиль взят. Поздравляю Кавказскую армию!» яркой вспышкой озаряют историю заключительного этапа Кавказской войны. Войны непопулярной, кровопролитной, длительной, которой, казалось, никогда не будет конца. Значимость этого успеха для страны в этот момент трудно было переоценить. В это время Россия переживает потерю Черноморского флота, общество пребывает в состоянии глубокого системного кризиса, неудачей заканчиваются предпринятые военным министром генералом Сухозанетом попытки реформирования Российской армии; страх, нигилизм и социальная апатия господствуют в общественных настроениях.
Безусловно, эта победа пришла не вдруг и не сразу. Ей способствовали решительность правительства, в течение длительного времени выдерживающего курс на замирение Кавказа, мужество и героизм российских солдат и офицеров, талант военачальников.
В октябре 1856 года вместо генерала Н.Н. Муравьева командующим отдельным Кавказским корпусом (впоследствии — армией) и наместником его императорского величества на Кавказе был назначен Александр Иванович Барятинский. Это — блестящий военачальник и талантливый администратор, большая часть военной биографии которого была связана с Кавказом. В 1835 году он во главе сотни казаков участвовал в ожесточенной схватке с горцами на Черноморском побережье, где был тяжело ранен. За проявленную храбрость произведен в поручики и награжден золотой саблей. В 1845 году, командуя батальоном Кабардинского полка, он отличился в кровавой Андийской экспедиции, будучи при этом раненным в ногу. В 1847 году Кабардинский полк под его руководством прославился при осаде Гергебиля.
Начальником штаба к нему был назначен Д.А. Милютин — впоследствии военный министр России, главный идеолог и организатор военных реформ. В этот период сформировался блестящий командный состав Кавказской армии. Все генералы имели опыт горной войны, заслужили непререкаемый авторитет среди подчиненных. О генералах Н.И. Евдокимове, Я.П. Бакланове слагались легенды. Характеризуя это время, А.А. Керсновский писал: «Войска имели достойных командиров. Но и командиры имели достойные войска». Первым в этом ряду справедливо признавался князь А.И. Барятинский.
Прибыв для прохождения службы на Кавказ, Александр Иванович стремился лучше понять обычаи его народов. К моменту назначения командующим он как никто лучше знал слабые места и противоречия созданного Шамилем имамата. Барятинский видел, что Шамиль все больше и больше становился типичным восточным сатрапом, а не лидером национально-освободительного движения горцев, каковым он себя представлял. Барятинский предпринимает последовательные меры по ослаблению экономической базы имамата. С этой целью он от стратегии разрозненных экспедиций переходит к планомерной осаде горных районов Чечни и Дагестана. Реализуя этот план, Барятинский вытесняет Шамиля с равнинных территорий, продвигает Кавказскую линию ближе к горам, расчищает старые просеки, создает новые, интенсивно заселяет занятое пространство казаками. Хорошим отношением к местному населению и обустройством подвластных территорий, щедрыми подарками горским предводителям, поступившим на русскую службу, он наглядно демонстрирует горцам преимущества российского правления. Противопоставляя насаждаемому Шамилем шариату обычное право горцев (адаты), Барятинский наносит серьезный удар по идеологической основе имамата. Во многих обществах стали говорить: «Мы завязали шариат Шамиля в бурдюк — пусть придет и заберет его».
Проводимая Барятинским политика очень быстро дала положительные результаты. В 1856 году ряд наибов сложили оружие, среди них — строитель всех кавказских крепостей Хаджи Юсуф. В декабре этого года, невзирая на непогоду, был уничтожен Маюртупский орешник, самое дикое и непроходимое место Чечни. Взято 20 аулов и подчинена Малая Чечня.
Свою тонкую политическую деятельность он умело сочетает с активными военными действиями, не оставляя Шамилю времени на передышку и восстановление своих сил. В 1858 году Барятинский предпринимает успешный поход в Аргунское ущелье. Вытесненный из Малой Чечни, разбитый в Аргунском ущелье, Шамиль отступает в аул Ведено, находящийся в чаще лесов Большой Чечни. Но и здесь его настигают русские войска. В январе 1859 года генерал Евдокимов предпринимает зимний поход к Ведено. 1 апреля эта резиденция Шамиля была взята. С последними мюридами (400 человек) Шамиль бежит в Нагорный Дагестан. Летом 1859 года Барятинский предпринимает поход в Дагестан, наносит ряд поражений Шамилю и запирает его 10 августа в сильно укрепленном и труднодоступном ауле Гуниб. Мюриды сражаются с отчаянием обреченных. Но ничто — ни горные кручи, ни сильный ружейный огонь — не могло остановить батальоны Апшеронского, Грузинского, Дагестанского и Ширванского полков. Охотники Апшеронского полка в количестве 130 человек под командованием капитана Скворцова и прапорщика Кушнерева умудрились, подсаживая друг друга, с помощью лестниц, веревок, пользуясь выступами и трещинами в скалах, взобраться под самый верхний обрыв горы и закрепиться на верхней площадке. С другой стороны их поддержали охотники Грузинского гренадерского и Дагестанского конно-иррегулярного полков. Устремившиеся за ними батальоны окружили Гуниб. Барон Врангель, учитывая желание главнокомандующего взять Шамиля живым, приказал остановить наступление и послал к имаму парламентеров. 25 августа 1859 года в ауле Гуниб после 25 лет борьбы Шамиль вынужден был сдаться сильнейшему. 26 августа Барятинский издает приказ, в возможность которого еще несколько месяцев назад не верили даже Милютин и Евдокимов: «Шамиль взят. Поздравляю Кавказскую армию!»
Александр II принял Шамиля неожиданно дружелюбно, повелел определить ему содержание в 20 тыс. рублей ежегодно. Это было больше, чем в лучшие годы добывали набегами наибы Шамиля. Он поселил своего недавнего врага в Калуге. Там Шамиль, две его жены и дети прожили до 1869 г., потом переехали в Киев. В марте 1870 г. русский император отпустил его наконец в Мекку. Чтобы добиться этого, Шамиль написал клятвенное письмо, что не причинит вреда России. В Мекке он был встречен с большим почетом. Умер Шамиль в Медине в возрасте 72 лет.
После сдачи Шамиля оставался непокоренным Западный Кавказ, где волновались черкесские племена. Возглавил операцию граф Николай Евдокимов — сын рекрута, волевой, смелый и решительный военачальник.
Мелкая борьба здесь длилась более трех лет, силы российской армии на Кавказе были доведены постепенно до 60 тысяч человек.
20 ноября 1859 года покорились и приняли присягу Мухаммед-Эмин и двухтысячная делегация от абадзехов. Однако часть абадзехов, племена шапсугов и убыхов продолжали сопротивление.
В феврале 1863 года на Кавказ прибыл новый главнокомандующий — великий князь Михаил Николаевич. Назначая своего брата наместником края, Александр II показывал горским народам свое расположение и доверие.
20 февраля 1864 года отряд генерала Геймана вышел к Вельяминовскому (Туапсе), к концу марта русские войска заняли Навагинское (Сочи), разгромив убыхов. Капитуляция убыхов 21 мая 1864 года в урочище Кбаада (Красная Поляна) считается официальной датой окончания Кавказской войны. Отдельные очаги сопротивления русским властям сохранялись до 1884 года.
Сейчас многие высказываются по поводу Кавказской войны. Нередко эти высказывания не только противоречат исторической истине, но и оскорбляют честь и достоинство российского солдата и офицера.
В противовес им звучит оценка этой войны, данная А. Керсновским: «Нам должна быть бесконечно дорога каждая капля русской крови, пролитая здесь, между тремя морями. И должна быть священной память всех вождей, командиров и рядовых бойцов, не давших угаснуть русскому духу.
Маленькая часть большой русской армии, заброшенная на далекую окраину, свершила великие дела. Горсть русских офицеров и русских солдат, не стесняемая тлетворным рационализмом доморощенной пруссачины, показала здесь, на что способен русский офицер, что может сделать русский солдат. Суворовское «Мы русские, с нами — Бог!» огненным лучом пронизывает всю эпопею — от Иоры и Аскерами до Веденя и Гуниба. Вечной благодарностью вспоминаем мы имена тех, кто ковал победу в чащах чеченских лесов и на раскаленных дагестанских утесах, тех, кто создавал легендарные боевые традиции».
 
|
