|
 |
|
Передо мною лежит рукопись романа, может быть, последнего романа о Великой Отечественной, написанного ее непосредственным участником и свидетелем. Романа, который смело можно назвать и историческим, и документальным, поскольку все описанное в нем, включая номера воинских частей и места боев, реально. И в то же время это произведение можно назвать и любовным, и детективным, и плутовским...
Его автор, Лев Новогрудский, ушел на фронт, как и многие другие москвичи, вскоре после выпускного вечера. Запасной полк, сержантская школа, Карельский, а затем, до конца войны, 1-й Белорусский - таков боевой путь Льва Соломоновича. А вехами его литературного пути стали более 20 пьес, написанных самостоятельно и в соавторстве с другими драматургами, книга рассказов для детей «Закрытие открытия», повесть «Спасибо за покупку», роман «Назначение»...
И вот последняя работа автора - роман «Чертово колесо», роман о девушках-зенитчицах Великой Отечественной войны и их послевоенных судьбах. Роман, подкупающий с первых страниц своей подлинностью жизни, конечно, не мог не заинтересовать редакцию, тем более на пороге 8 Марта. Сегодня мы публикуем отрывок из этого произведения.
Игорь ЯДЫКИН.
...Андрей уже собрался было идти дальше, когда услышал где-то неподалеку стройное женское пение. Пели что-то очень знакомое, известное с детства. И тут до него дошло: пели популярный романс «Калитка», но пели необычно - в ритме военного марша, как лихую строевую песню. Андрей засмеялся и тут же по военной привычке определил: девушки идут строем, небольшим - пять-шесть человек, через двадцать-тридцать секунд появятся на перекрестке.
И верно: очень скоро они на перекрестке возникли. Четверо шли строем, попарно, пятая - сержант - печатала шаг слева от своих подруг.
- Девушки! - окликнул их Андрей.
Строй не обратил на него никакого внимания, прошел мимо, продолжая петь свою «Калитку», приспособленную к военной надобности.
- Кру-гом! - скомандовал сержант, и строй двинулся в обратном направлении. Андрей залюбовался их выправкой и каким-то особым изяществом движений. И подумал, что мужчины даже на парадах так красиво не ходят, и научить их этому невозможно, сколько ни бейся.
Когда девушки снова поравнялись с Андреем, он опять спросил:
- Девчата, послушайте, как тут пройти...
Девушки шли мимо, словно его не существовало.
Андрей усмехнулся и подумал: «Ничего, сейчас остановитесь!»
Когда строй вновь сделал поворот кругом и поравнялся с ним, Андрей встал по стойке смирно и скомандовал:
- Подразделение... Стой!
Девушки четко остановились и застыли в ожидании следующей команды. Она последовала тут же:
- На-ле-во!
Поворот был выполнен безупречно.
- Здравствуйте, товарищи бойцы! - громко сказал Андрей.
- Здравия желаем, товарищ капитан! - в один голос ответил строй.
С напускной серьезностью Двинцев скомандовал:
- Сержант, ко мне!
Лена строевым шагом приблизилась к Андрею и, приложив руку к пилотке, отрапортовала:
- Товарищ капитан, сержант Грянина прибыла по вашему приказанию!
- Вольно, - скомандовал Андрей и тем же тоном сурового командира спросил:
- Что у вас тут за парад такой? Доложите! Что происходит?
- Мы вас не знаем, товарищ капитан, - ответила Лена, - а поэтому - военная тайна.
- И не простая, - дополнил Андрей, - а стратегического характера. - Он засмеялся. - Ну а все-таки, сколько строевой-то вам прописали? Час?
- Два, - вздохнула Лена.
- Ого! Строгое у вас начальство, - посочувствовал Андрей. - За какие ж такие грехи? Заснул на политзанятиях кто-нибудь?.. Кто? Сознавайтесь!
Наташа сделала шаг вперед.
- Я. Ефрейтор Князева.
Двинцев пристально посмотрел на Наташу. На его лице появилась мягкая улыбка.
- Понимаю. Тема была скучная.
- Не смешно, - отрезала Лена.
- Может, оставим игру в солдатики?.. Девчонки? - миролюбиво предложил Андрей. - Как-никак вы девушки, женщины, так сказать...
- Во что прикажете, товарищ капитан? - Лена не отрывала своих строгих серых глаз от глаз Андрея.
- Что - во что? - Андрей был явно озадачен.
- Во что играть? - уточнила Лена.
- Во что играть... - Андрей подумал. - В дочки-матери. По-моему, это больше подходит.
- Слушаюсь! - Лена отдала честь Двинцеву и повернулась к строю. - В одну шеренгу становись!
Девушки мгновенно выполнили ее команду.
- На первый-второй рассчитайсь!
Рассчитались.
Лена обернулась к Андрею и снова приложила ладонь к пилотке.
- Разрешите приступать?
- К чему? - в полном недоумении спросил Двинцев, чувствуя какой-то подвох.
- Первые номера будут дочки, - отрапортовала Лена, сохраняя невозмутимость, - вторые - матери. Первые будут плакать, вторые - утешать. Или наоборот. У нас в боевых расчетах полная взаимозаменяемость... Как прикажете.
- Здорово вы меня, - засмеялся Андрей. - Все, девушки! - Он поднял руки вверх. - Сдаюсь!
- Пленных не берем, - сказала Наташа.
Двинцев сосредоточенно смотрел на Наташу, не в силах оторвать глаз. В голове билась мысль: «Боже, а ведь это - она!.. Та единственная, которую я всегда искал и всегда ждал... И другой у меня никогда не будет!.. Это она!»
Он с трудом выдавил из себя ответ:
- Жаль, что в плен не берете... Тогда, считайте, - убили... Вы, между прочим. - Он с Наташи не спускал глаз.
Наташа смутилась, сказала не сразу:
- Я не хотела...
- Не оправдывайтесь, ефрейтор Князева. - В Тамариных глазах светились плутоватые искорки. - Пререкаться и оправдываться в армии не положено.
- Лучше расскажите, - дополнила Лена, обращаясь к Наташе, - как вам это удалось - с первого выстрела.
- Огневая мощь у нее высокая, - пояснила Валя Андрею. - Глаза - сто пятого калибра.
- Бьют зажигательными, - дополнила Тамара.
- И трассирующими, трассирующими, - поддержала свою подругу Надя, - с голубым пламенем!
И тут Лена по-школьному беззаботно и весело крикнула:
- Девчонки, бежим!
Девушки мгновенно прыснули в разные стороны, оставив Двинцева и Наташу наедине.
- Веселые у вас подруги, - после конфузливого молчания сказал Андрей.
- Не сердитесь на них, товарищ капитан, - попросила Наташа. - Вырвались с батареи, ну и попала в рот смешинка.
- Значит, в зенитной служите, - констатировал Андрей. И пошутил: - вот и выдали мне военную тайну.
- Выдала, - со вздохом согласилась Наташа. - Разрешите идти?
- Сначала выдайте вторую.
- Какую вторую? - удивилась Наташа.
- Скажите, как вас зовут?
- Вы слышали: - ефрейтор Князева.
- А имя? - настаивал Андрей.
- Осталось на «гражданке».
- Может, вспомните? - Андрей не хотел сдаваться.
- Зачем?
- Ну... понимаете... Вдруг встретимся еще.
- В шесть часов вечера после войны?
- А раньше нельзя?
- Можно в пять.
- Снова шутите? - посетовал Андрей. - Ох, и трудно мне с вами разговаривать.
- Сейчас всем трудно, - вздохнула Наташа.
- Это-то да... - думая о другом, машинально поддержал Наташу Андрей. Помолчав, он продолжил, - отвык я от женского общества. Вы извините.
- Значит, было от чего отвыкать, - усмехнулась Наташа.
- Да нет, - Андрей смутился. - Я так, к слову... Биография примитивная, как дважды два: училище, фронт. Теперь вот в госпитале в Архангельске два месяца провалялся, на Соломбале. Сюда прибыл утром за назначением.
- Зачем вы все это мне рассказываете, товарищ капитан? - Наташа пожала плечами.
Двинцев ответил твердо, как бы отрубая каждое слово:
- Скажите, как вас зовут и где мне вас найти?
- Не надо, товарищ капитан. - Наташа отрицательно покачала головой. - Я ведь солдат... Только солдат!.. Идет война.
Андрей хотел возразить, но разговор был прерван частыми ударами в гильзу - били тревогу на расположенной где-то поблизости батарее. И почти одновременно взметнулись всполохи и приглушенный гул еще дальней стрельбы.
- Тревога! - крикнула Лена. - На батарею! Мигом!
Все девушки мгновенно исчезли. Андрей даже не успел заметить, куда, в какую сторону они убежали.
Грохот зенитных орудий рвал воздух уже совсем близко. Послышалось прерывистое урчание немецких бомбардировщиков. Противно засвистела и разорвалась где-то за домами фугасная бомба. «Четверть тонны», - привычно определил Андрей. В быстро темнеющее северное небо впились белесые лучи прожекторов и начали по нему нервно шарить. Рванула еще одна бомба. Ближе первой. Горячая волна взрыва обдала Андрея.
Но Двинцев по-прежнему стоял на перекрестке, там, где он несколько минут назад разговаривал с Наташей, и не хотел отсюда никуда уходить. Может, я решил испытать судьбу, - подумал Андрей, но тут же мысль эту отбросил. Он, фронтовик, не верил ни в приметы, ни, тем более, в справедливость фортуны. Он твердо знал: в многочисленных и жестоких закономерностях войны доминирует случай.
Бомбежка закончилась, и установилась особая тишина, какая бывает лишь после бомбардировки. Тишина, усиленная беспрерывным жужжанием и свистом шрапнели и осколков артиллерийских снарядов, которые небо возвращало на землю.
 
Другие статьи этого раздела
|
