|
 |
Геннадий МИРАНОВИЧ,
«Красная звезда».
Фото Юрия ШИПИЛОВА. |
ПРИВЫЧНО вскинув руку к виску, майор Козаченко устремился навстречу командующему войсками округа. Он заметно волновался, понимая, как много может значить для него, начинающего командира курсантского батальона, этот визит. Окружные курсы младших лейтенантов были детищем генерал-полковника Кормильцева. Николаю Викторовичу принадлежала идея их создания, он непосредственно занимался организацией этого своеобразного учебного заведения, бывал на занятиях, учениях, помогал чем мог. И вот контрольный, так сказать, взгляд командующего перед выпуском... Не дай Бог - что-то не так!
«Не подкачаем?» - чеканя шаг перед фронтом замершего в строю батальона, мысленно обращался к курсантам майор и тут же, почти физически ощущая на себе ободряющий (иного он не представлял) взгляд каждого из трехсот выпускников, отвечал: »Не должны!»
Офицеры, хорошо знавшие Козаченко, тоже смотрели на него с пониманием, как на человека, только начинающего приходить в себя после всего случившегося с ним. Как тот обжегшийся на молоке, он опасался теперь малейшей оплошности, которая могла бы помешать становлению на новом месте.
...Получив в 1988-м по окончании Орджоникидзевского ВОКУ назначение командиром взвода в 26-ю мотострелковую дивизию, стоявшую в Прибалтике, лейтенант Андрей Козаченко вскоре оказался, что называется, с носом: именно его дивизия (в то время ею командовал полковник Константин Пуликовский) попала в число первых соединений Советской Армии, подлежащих расформированию. Надо было решать, куда податься.
Служить - не служить - такой вопрос для юноши кубанских кровей не стоял. Что он, «вольный казак», скажет отцу с матерью? Вообще, как покажется дорогим Петру Тимофеевичу и Екатерине Игнатьевне на глаза? Да и из армии тогда еще не выпихивали, напротив, в управлении кадров округа предложили на выбор несколько должностей. Он выбрал воздушно-десантные войска.
- Именно войска выбирал, не должность, - вспоминает Андрей тот первый поворот в своей офицерской судьбе, и в темных глазах его вспыхивают озорные огоньки. - По душе мне был их образ жизни...
Служба в десантно-штурмовом батальоне, где к нему пока присматривались и больше взвода не давали, хотя и отнимала много сил, действительно была в радость. Тем более что со временем быстро схватывавшего специфику новой работы «пехотного лейтенанта» стало замечать начальство и уже вырисовывались кое-какие перспективы.
Но, видно, и впрямь беда одна не ходит. Не успел он получить старлея, как и дшб пошел под нож. «Реформы тоже требуют жертв», - шутили батальонные острословы, хотя в общем-то было не до шуток. Может, это и диктовалось какой-то военной или иной целесообразностью, только очень уж больно было Андрею сознавать, что нет больше в боевом строю его легкого на подъем и всегда заряженного на «Вперед!» крылатого батальона. Хотелось хлопнуть дверью, уйти из армии, пока молодой.
А когда поостыл, ужаснулся тому, что мог натворить сгоряча, сказал себе: нет, братец, без «крылатой пехоты» теперь тебе уже никак нельзя! И уехал в Новороссийск, в 7-ю воздушно-десантную дивизию.
КОГДА подоспела «первая чеченская», Козаченко уже был капитаном, командовал парашютно-десантной ротой. Первый свой неучебный бой - в январе 95-го, когда брали гостиницу «Кавказ», - помнит в деталях.
- Остальные? - ему явно не хочется переживать все заново. - Где ж их упомнишь, ведь тогда в Грозном и шагу нельзя было сделать без боя...
А вот про роту свою может рассказывать без устали, помнит всех поименно. И, конечно же, командиров: Юрия Михайловича Кривошеева, Александра Ивановича Протченко, Владимира Анатольевича Шаманова... Кстати, из рук последнего (полковник Шаманов был тогда начальником штаба дивизии) он получил орден Мужества.
Еще очень рад Андрей, что почти за пять месяцев боев рота не потеряла ни одного человека. Раненые были, и то в большинстве случаев из-за собственного головотяпства некоторых бойцов, а убитых - ни одного. Он считает, что повезло. Но к этому мы вернемся чуть позже, а пока...
В 1996-м по воздушно-десантным войскам ударила новая волна реформ. В результате оргштатных мероприятий их численность сокращается на 27 процентов. Из подчинения командования ВДВ выводится большинство воздушно-десантных бригад, которые подчиняются командующим войсками военных округов. Подвергаются реорганизации части боевого обеспечения. Наконец, встает вопрос о переподчинении ВДВ командованию Сухопутных войск... Надо было иметь крепкие нервы, чтобы в сердцах не бросить к ногам голубой берет.
Козаченко держался. Даже злился, когда Борис, родной брат, подполковник, начальник штаба танкового полка, звал к себе в Забайкалье на вышестоящую должность: мол, ты же знаешь, Боря, не ради звезд служу.
А дивизию между тем продолжали сокращать и в конце концов урезали до такой степени, что некоторые майоры и подполковники, не имея сил расстаться с десантом, чуть ли не на коленях умоляли командование оставить их хотя бы на лейтенантских должностях. Ему же, к тому времени семь лет оттрубившему ротным орденоносцу, имеющему боевой опыт и 198 прыжков с парашютом, в обозримом будущем не светило даже стать майором.
Что было делать? Смириться в 33 года с участью неудачника и, поумерив служебное рвение, «залечь» на роте? Совесть замучает. Да и перед Ириной с дочерьми неловко - мало того, что за все свои «горячие точки» крыши над головой не заслужил, так еще и в бесперспективные попал. Ничего себе отец семейства! Нет, наверное, брат прав: лучше уж снова в Сухопутные войска.
ПРИКАЗ о его переводе в Сибирский военный округ пришел, когда уже началась «вторая чеченская».
- Наш батальон тогда геройствовал в Дагестане, - продолжает свой невеселый рассказ Козаченко. - Да вы же писали о подвиге десантников под командованием майора Сергея Костина на высоте Ослиное ухо («Красная звезда» за 1 сентября 1999 г. - Г.М.). Это все они, мои братишки. Когда я узнал, что случилось в том бою... - майор на время замолкает, словно пытаясь проглотить что-то застрявшее в горле, и, справившись с собой, с болью выдыхает, - выходит, поторопился я с рапортом, был у меня шанс и в ВДВ стать комбатом. Только надо было подождать... пока убьют Сережку.
В общем, получилось так, что в селе Захарково Курской области, где похоронили Сергея Костина, посмертно награжденного Золотой Звездой Героя России, простившись с другом, Андрей простился и с десантными войсками.
- Но вот ирония судьбы, - горько улыбается он, - приехал первый раз в Читу, выхожу из автобуса, а напротив... гостиница «Кавказ». И горки здешние, хотя их называют сопками, похожи на те, что наш десант штурмовал...
Да, память о «крылатой пехоте», где остались друзья, с которыми прошел огонь и воду, явно не хочет отпускать его и, видно, долго еще не отпустит. Как и память о «горячих точках», где побывал за время службы в «продуваемых всеми ветрами» войсках.
Но все же жизнь берет свое. Вроде бы и мало что изменилось в ней после Новороссийска. Жена как не работала, так и не работает. Своего жилья тоже нет. Правда, комната в общежитии, которую им выделили, ничуть не хуже однокомнатной квартиры со всеми удобствами. Тесновато вчетвером? Так разве ж им привыкать! К тому же двухлетнюю Катюшку все равно приходится «эвакуировать» на зиму (почитай на полгода) к теще в Брянскую область.
Это - с одной стороны. А если посмотреть с другой...
Сразу же, с назначением командиром курсантского батальона, стал майором, есть перспектива получить подполковника, а повезет - поступить в академию. Главное же - новое дело, потребовавшее полной самоотдачи, пришлось по душе: здесь тоже есть где, может быть, даже в большем масштабе, чем в ВДВ, применить и знания, и опыт, в том числе боевой. К тому же среди командно-преподавательского состава курсов немало офицеров, прошедших Чечню, другие «горячие точки». А это единомышленники. С ними не надо тратить и без того до предела спрессованное учебное время на дискуссии по тактике или огневой подготовке - сами не по конспектам знают, что может в первую очередь пригодиться командиру взвода в бою.
Собственно, на них, майора Игоря Коваленко, капитана Эдуарда Татьянина, других офицеров, побывавших в боях, и делал ставку майор Козаченко в работе с личным составом. Естественно, не противопоставляя их тем, кто, хотя пока и «не нюхал пороху», хорошо показал себя в войсках: ведь кадры для работы на курсах подбирались по всему округу.
Были обстрелянные ребята и среди курсантов. Эти отличались, прежде всего, усердием в учебе: на занятиях в классе садились всегда за первые столы, первыми тянули руки, чтобы ответить на вопрос преподавателя, в поле не щадили себя, отрабатывая нормативы. Кстати, как ни парадоксально, именно будучи в «горячих точках», многие из них решили, вернувшись домой, стать офицерами. Не понаслышке знающие о том, как много зависит на войне от взводного, который ближе всех офицеров к солдату, они тоже стали активными помощниками комбата, поставившего перед собой задачу максимально приблизить учебный процесс к условиям реального боя.
Вообще, можно сказать, Козаченко повезло с подчиненными. Ведь и все остальные ребята до поступления на курсы уже вкусили солдатского хлеба и, решая, связать или не связать судьбу с армией, делали выбор вполне осознанно, зная, на что идут. С таким контингентом, изначально нацеленным на службу в суровом здешнем краю, легче было найти взаимопонимание, чем с некоторыми выпускниками военных вузов, только и мечтающими побыстрее перебраться как можно западнее Байкала.
Единственное, что поначалу несколько тормозило учебный процесс и о чем в первый же день предупредил начальник курсов полковник Петр Белобородов, знакомя его с программой обучения, - это слабоватая общеобразовательная подготовка некоторых курсантов. Особенно испытывали затруднения будущие командиры артиллерийских, танковых, мотострелковых взводов на занятиях по огневой подготовке, когда надо было вычислять поправки при стрельбе - на скорость движения, скорость ветра, тип снаряда и т.д. Кое для кого пришлось устраивать что-то вроде «ликбеза» по математике.
В то же время надо было втолковать этим в общем-то толковым бывшим солдатам и сержантам, что для командира мало уметь стрелять, водить боевую машину, хорошо бегать... Что командир ценен в первую очередь умением организовать бой, командовать людьми, способностью управлять ими, повести за собой в любой обстановке. Наблюдая за подопечными, Козаченко невольно сравнивал их со своими «чеченскими» взводными Владимиром Супруненковым, Игорем Котовым, Погосом Баласаняном, благодаря которым, собственно, их рота и вышла тогда из грозненского ада без потерь. Сравнивал и не давал спуску, если кто-то из курсантов, оказавшись в роли командира взвода на занятиях по тактике, действовал прямолинейно, не утруждая себя поиском нестандартных приемов, как это делали его взводные там, в Чечне. Если рядом лесополоса, то зачем же ты прешь на рубеж атаки по чистому полю? Захватил здание в населенном пункте - первым делом осмотрись, организуй систему огня, наблюдение, а не лезь напролом, аки медведь на пасеке...
Тут его активно поддержал заместитель командующего войсками СибВО генерал-лейтенант Александр Скородумов, непосредственно курировавший курсы. Сам познавший почем фунт военного лиха сначала в Афганистане, где командовал одним из полков 201-й мотострелковой дивизии, затем в Чечне, он не терпел послаблений в учебе. «Мы не можем застраховать наших выпускников от превратностей судьбы, подобных пережитым вами, - говорил он Козаченко, когда они оставались наедине, - но гарантировать их отменную выучку в наших силах».
И Андрей не жалел сил, добиваясь, чтобы каждый день, прожитый в батальоне, становился для курсанта своеобразным уроком командирского мастерства.
- Мы часто сетуем на несовершенство руководящих документов по боевой подготовке, - размышлял он, комментируя эти свои уроки. - Не спорю, многое там надо менять, в том числе и с учетом того, с чем мы столкнулись в последнее время. Но есть ведь в нашем деле истины непреходящие. Вроде той, что нельзя форсировать реку вдоль. Почему мы вспоминаем о них, лишь оказавшись под огнем врага?! Разве до Чечни мы не знали, что надо учить солдата маневрировать на поле боя? Или использовать укрытия? Что на марше надо иметь походное охранение? Конечно, знали. Еще Афганистан научил. Только в повседневной учебе почему-то игнорировались эти азбучные истины. А теперь вроде как Чечня открыла нам глаза. Да ничего она не открыла. Просто надо наконец по-настоящему браться за боевую подготовку. Тогда и в толковых командирах недостатка не будет.
Майор Козаченко, можно сказать, только набирал силу на новом месте, когда состоялся этот наш разговор. По резкости его в общем-то правильных суждений было видно, что многое в жизни батальона еще не удовлетворяет его.
И вот пролетело время...
ПОСЛЕ смотра новоиспеченных младших лейтенантов командующий был, как обычно, сдержан в оценках. Но все же заметил, что десять месяцев учебы не прошли даром.
Для майора Козаченко, из-за превратностей судьбы оказавшегося в роли командира столь необычного подразделения, это прозвучало как похвала. Значит, не зря трудился, не зря до седьмого пота гонял будущих командиров взводов на тактическом поле, в спортивном городке, на строевом плацу... По пятидесяти параметрам - начиная с личной дисциплинированности и заканчивая умением организовать культурно-досуговую работу в подразделении - оценивала экзаменационная комиссия каждого курсанта. И все они с честью выдержали испытания. Было чему радоваться.
И еще. Наблюдая за четкими, слаженными действиями выпускников, в душе гордясь ими, а заодно и собой, Андрей в который раз за последнее время подумал о том, что, наверное, все-таки поступил правильно, сделав очередной, может быть, самый трудный поворот в своей жизни.
На снимках: майор Андрей КОЗАЧЕНКО и его ученики.
 
|
