на главную страницу

21 апреля 2001 года

Культура

Суббота

"Надо мною рвутся шрапнели..."

В апреле исполнилось 115 лет со дня рождения поэта Николая Гумилева

Юрий БЕЛИЧЕНКО,"Красная звезда".



Имя его, широко знаменитое в начале периода, который знатоки российской философии и словесности давно уже окрестили "серебряным веком" русской поэзии, после расстрела Гумилева в 1921 году стали произносить полушепотом. До недавнего времени практически не переиздавались и его книги. Чаще всего Гумилева вспоминали разве как первого мужа Анны Андреевны Ахматовой, либо отца оригинального этнографа и историка Льва Николаевича Гумилева, их сына.

Был он, конечно, и мужем, и отцом, но как-то неловко, право, забывать о том, что первым делом Николай Степанович - замечательный поэт, основатель целого литературного направления, ярчайший русский путешественник, организовавший экспедиции в глубь еще мало исследованной тогда Африки, отважный и мужественный человек и бесстрашный воин, единственный из тогдашних элитных столичных литераторов, пошедший на фронт добровольно и отмеченный высокими боевыми наградами за участие в боях первой мировой войны.
Гумилев вышел из рода воинов. Родился он в Кронштадте. Отец его, Степан Яковлевич, был военный морской врач. Крещен Николай на дому протоиереем Кронштадтской военной госпитальной Александро-Невской церкви, и крестным отцом ему стал адмирал Лев Иванович Львов, дядя по матери. Один из предков Николая Гумилева сражался под Очаковом, другой был ранен в знаменитом сражении под Аустерлицем.
Вскоре после рождения Николая отец его выходит в отставку "с мундиром и пенсионом" и поселяется в Царском Селе. Мальчик выдерживает вступительный экзамен в приготовительный класс Царскосельской гимназии и продолжает учебу в Петербурге, куда переселяется семья. Он учится без особого рвения, но врожденные способности к наукам помогают вовремя наверстывать упущенное. Именно тогда, в гимназические годы, проявляются основные черты развивающегося характера. Он буквально зачитывается книгами Жюля Верна, Майн Рида, Фенимора Купера. С восторгом слушает морские истории дяди-адмирала. Мечтает о собственных путешествиях и прежде всего - в Африку. Не очень крепкий здоровьем, он выделяется среди сверстников отчаянной смелостью и целеустремленностью. Образует в их среде "тайное общество", которое собирается в подвалах, ищет клады и подземные ходы. Комната его загромождена картонными доспехами, оружием, книгами, старыми картами. Недаром первую поэтическую книгу (а романтические, полные приключенческой экзотики стихи он начинает писать рано), выпущенную в 1905 году, Николай Гумилев называет "Путь конквистадоров".
Сейчас это слово стало понятным не каждому, как и слово Конкиста, давшее ему происхождение. Но в средние века, когда были открыты Америки - туда на поиски золота исчезнувших цивилизаций с величайшим риском для жизни хлынули европейские искатели приключений. Процесс этот и назывался Конкистой, а те, кто дерзал пересечь океан в охоте за невиданными богатствами, называли себя конквистадорами.
Помню эту тоненькую книгу, добытую в спецхране библиотеки. В ней есть стихи о конквистадоре, достигшем цели, но погибающего под горячим солнцем в железном панцире среди безводного плоскогорья, над которым парят грифы. И в образе этом мне чем-то видится трагическая судьба самого Николая Гумилева.
Его как молодого поэта увлекает модный тогда символизм. Он находит себе учителя в лице Валерия Брюсова, который, отвечая на письма Гумилева, академично и подробно разбирает его юношеские стихи. В 1906 году Гумилев едет в Париж - столицу тогдашнего модернизма. Он совершенствует свой поэтический стиль, неудачи, отмеченные Брюсовым, только подстегивают его к более углубленной работе.
Кстати, тремя годами раньше общие друзья знакомят его с гимназисткой Анной Андреевной Горенко, еще не ставшей поэтессой Анной Ахматовой. Гумилев ей не понравился: высокорослый, худощавый, высокомерный с виду и, как ей показалось, очень ранимый изнутри. Но она просто недооценивает поначалу целеустремленность, волю и неуступчивость Гумилева во всем, в том числе и в чувствах. А Анна Андреевна полюбилась ему сразу. Из Парижа в апреле 1906-го Гумилев возвращается в Россию: он должен отбыть воинскую повинность и заехать в Киев встретиться с Анной Андреевной. От повинности его освобождают из-за плохого зрения. А Анна Андреевна отвечает отказом на предложение руки и сердца, которое сделает ей Гумилев на обратном пути, навестив ее в Севастополе. Это будет не единственное его предложение и не единственный ее отказ. Через несколько лет, уже в 1910 году в Киеве, куда Николай Гумилев приезжает вместе с другими поэтами для выступления на вечере "Остров искусств", он таки добивается согласия Анны Андреевны стать его женой. В свадебное путешествие они отправляются в Париж. А 18 сентября 1912 года у них рождается сын Лев, будущий заключенный питерских "Крестов" и замечательный, оригинальный историк.
Но это - что касается личной жизни, а поэтическая слава и авторитет Николая Гумилева растут заметнее и быстрее, чем известность его жены, издавшей в 1912 году свою первую книгу "Вечер" под псевдонимом Анна Ахматова. Гумилев активно участвует в культурной и литературной жизни столицы. Он сближается с поэтом Иннокентием Анненским, "отцом" русского символизма, принимает участие в традиционных средах на "башне" у Вячеслава Иванова, где, как писал в своих воспоминаниях философ Николай Бердяев, "каждую среду собирались все одаренные и примечательные люди той эпохи, поэты, философы, ученые, художники, актеры".
Но и мечта о путешествиях в Африку не покидает Гумилева. В 1906 году состоялась первая его поездка на этот континент. Скорее туристическая: из Одессы - через Константинополь в Александрию и Каир. Это только "порог" Африки, все более заманивающий вглубь. Потом он побывает в Африке вновь, пока еще частным порядком, и один из абиссинских вельмож, как расскажет позже Ахматова, подарит ему реку. Наконец, весной 1913 года Гумилев командирован Академией наук в качестве начальника африканской экспедиции на Сомалийский полуостров.
Сохранились воспоминания поэта Георгия Иванова, как начиналась эта поездка. В них очень точно проявляется натура Гумилева, его упорный характер. "Я помню, как Гумилев уезжает в эту поездку, - пишет Иванов. - Все было готово, багаж отправлен вперед, пароходные и железнодорожные билеты заказаны. За день до отъезда Гумилев заболел - сильная головная боль, 40о температуры. Позвали доктора, тот сказал, что, вероятно, тиф. Всю ночь Гумилев бредил. Утром на другой день я навестил его. Жар был так же силен, сознание не вполне ясно: вдруг, перебивая разговор, он заговорил о каких-то белых кроликах...
Когда я прощался, он не подал мне руки. "Еще заразишься", - и прибавил: "Ну прощай, будь здоров, я ведь сегодня непременно уеду".
На другой день я вновь пришел его навестить, так как не сомневался, что фраза об отъезде была тем же, что кролики, то есть бредом.
Меня встретила заплаканная Ахматова: "Коля уехал".
За два часа до отхода поезда Гумилев потребовал воды для бритья и платье. Его пытались успокоить, но не удалось. Он сам побрился, сам сложил то, что осталось неуложенным, выпил стакан чаю с коньяком и уехал".
Потом в книге "Колчан" появятся строки из этой экспедиции:
Полночь сошла, непроглядная
темень,
Только река от луны блестит,
А за рекой неизвестное племя,
Зажигая костры, шумит.
Завтра мы встретимся и узнаем,
Кому быть властителем этих
мест;
Им помогает черный камень,
Нам - золотой нательный
крест...
Нельзя не почувствовать здесь собственного стиля: красочного, точного, мужественного. Гумилев в это время становится главой новой литературной школы, которая получила название акмеизма и была как бы противопоставлена и вяловатой эстетике символизма, и уже набирающему силу русскому поэтическом модернизму. (От слова "акме" - высшая степень чего-то). Вокруг нового направления разгорались бурные литературные споры, но акмеизм из месяца в месяц отстаивал себя в журнале "Гиперборей". Суть концепции акмеизма состояла, пожалуй, в убеждении, что в поэзии нет равенства, нет соперничества, а есть содружество личностей, противостоящих пустоте и небытию. И еще: в поэзии не должно быть никакой политики. Все это, конечно, приблизительно, но важна ведь не теория, а практика. Последняя же демонстрировала свою мощь прекрасными стихами Н. Гумилева, О. Мандельштама, А. Ахматовой, М. Кузмина и некоторых других их единомышленников и современников.
О литературных сражениях "серебряного века" написано предостаточно. Но время определило для России скорое приближение иных, куда более судьбоносных и кровавых сражений.
15 (28) июля после смертельного выстрела в Сараево Австрия объявила войну Сербии, союзнице России. Начались манифестации в поддержку сербов. Гумилев сам присутствовал при разгроме германского посольства. И, как напишет потом в одном из стихотворений: "В немолчном зове боевой трубы Я вдруг услышал песнь моей судьбы" - принимает решение немедленно идти на фронт.
Вот что вспоминает о Гумилеве в эти дни современник: "Войну он принял с простотою совершенной, с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности. Патриотизм его был столь же безоговорочен, как безоблачно было его религиозное исповедание".
Но ведь Гумилев, как мы помним, был освобожден от воинской повинности еще в 1907 году из-за болезни глаз. Надо было хлопотать перед военным ведомством и добиться особого для себя разрешения стрелять с левого плеча. И Гумилев добивается этого. Его принимают добровольцем, или, как тогда говорили, вольноопределяющимся, с предоставлением выбора рода войск. Он предпочитает кавалерию и получает назначение в сводный кавалерийский полк, расквартированный в Новгороде. Проходит там учебный курс и за отдельную плату дополнительно берет уроки владения саблей. Уже в конце сентября Гумилев назначен в маршевый эскадрон лейб-гвардии уланского Ее Величества полка, и 23 сентября, получив боевого коня, отправляется на передовую, к границе с Восточной Пруссией.
Вот как сам он опишет потом первый свой боевой день в "Записках кавалериста", которые отрывками станет отсылать для публикации в петербургскую газету "Биржевые ведомости":
"...Уже совсем близко, словно большие кузнечные молоты, гремели германские пушки, и наши залпами ревели им в ответ. Где-то убедительно быстро на своем ребячьем и странном языке пулемет лепетал непонятное.
Неприятельский аэроплан, как ястреб над спрятавшейся в траве перепелкой, постоял над нашим разъездом и стал медленно спускаться к югу. Я увидел в бинокль его черный крест.
Этот день навсегда останется священным в моей памяти. Я был дозорным и первый раз на войне почувствовал, как напрягается воля, прямо до физического ощущения какого-то окаменения, когда надо одному въезжать в лес, где, может быть, залегла неприятельская цепь, скакать по полю, вспаханному и поэтому исключающему возможность быстрого отступления, к движущейся колонне, чтобы узнать, не обстреляет ли она тебя. И в вечер этого дня, ясный, нежный вечер, я впервые услышал за редким перелеском нарастающий гул "ура", с которым был взят В. Огнезарная птица победы в этот день слегка коснулась своим огромным крылом и меня.
На другой день мы вошли в разрушенный город, от которого медленно отходили немцы, преследуемые нашим артиллерийским огнем..."
А потом появятся и стихи, вполне достойные лучших антологий стихов о войне и русском человеке на войне, столь часто воевавшем в ушедшем веке:
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четыре дня наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птицей быстрой взлетают
клинки.
....
Словно молоты громовые
Или воды гневных морей
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей...
13 января 1915 года приказом по гвардейскому кавалерийскому корпусу от 24 декабря 1914 года за № 30 Гумилев награжден Георгиевским крестом 4-й степени. 15 января того же года за отличие в делах против германцев произведен в унтер-офицеры.
В конце января Гумилева командировали в Петроград с поручением от полка. Друзья устроили в его честь вечер в модном поэтическом кафе "Бродячая собака". Через несколько дней - снова на фронт. Зима была поздняя, стояли сильные морозы, проведя полтора месяца в боях без передышки, Гумилев простудился. Оказалось - воспаление почек. Врачи вновь признали его негодным к военной службе, но Гумилев добился переосвидетельствования и уехал-таки вновь на фронт. За летние бои его представили к новой награде: Георгиевскому кресту 3-й степени. Получил этот орден Николай Степанович только в декабре.
И из личной судьбы Николая Гумилева, и из страниц его фронтовых записок, и по тысячам других сохранившихся свидетельств солдат и офицеров, участников той войны, становится очевидным, что вовсе не по причине недостатка храбрости, мастерства и умения воевать первая мировая война Россией была проиграна. Причины поражения следовало искать в более высоких государственных сферах. А сам Николай Степанович, уже дважды орденоносец, во второй половине августа 1916 года приехал из полка в Петроград, чтобы держать экзамен на офицерский чин корнета в то самое Николаевское кавалерийское училище, в котором некогда учился Михаил Юрьевич Лермонтов.
Кстати, жил Гумилев небогато, никогда, как поэт, к меценатам за помощью в издании своих книг не обращался. И книги, и затеянные им журналы создавал на последние свои.
Потом началась в России смута, революция, брожение умов и народных масс. Гумилев решил проситься на Персидский фронт, но, прибыв в Англию, вскоре по паспорту временного правительства решил вернуться на родину, в Россию, которая уже стала Советской. Гумилев никогда и нигде не противопоставлял себя новой власти и не проявлял своей враждебности к ней, считая, тем не менее, делом чести на вопрос о политических пристрастиях, не опускаясь до вранья, отвечать: "Я - монархист".
Вскоре после возвращения из-за границы жена его, Анна Андреевна, попросила Николая Степановича дать развод, и он, не желая навязывать себя насильно, тут же согласился. Не будем здесь писать о сложностях их человеческих и семейных взаимоотношений - это предмет другого разговора.
В конце того же лета 1918 года Николай Гумилев вошел в число членов редколлегии нового издательства "Всемирная литература", созданного Горьким, и принимал участие во всей организационной работе этого издательства в течение трех лет. Горький ввел Гумилева в комиссию по "инсценировкам истории культуры", которую сам возглавлял. Горький задался целью дать народу самые высокие образцы всемирной литературы, причем в самых профессиональных переводах, и Гумилев эти взгляды Горького полностью разделял.
А Петроград голодал, ощущал постоянную нехватку тепла и света.
19 ноября 1918 года по инициативе Горького был торжественно открыт Дом искусств. Там быстро создалась как бы коммуна писателей, где были дрова и можно было получить горячий чай. Управлялась эта коммуна советом, в состав которого входил и Н.С. Гумилев. Он проводил занятия по поэтике, преподавал в студиях Пролеткульта и в 1-й культурно-просветительной коммуне милиционеров.
В эти годы он пишет замечательные стихи, среди которых "Заблудившийся трамвай" и "Рабочий". В последнем Гумилев создает образ симпатичного, усталого русского человека, без всякого зла отлившего пулю, которая поразит когда-то его, поэта, сердце. Предвидение это стало пророческим. 5 сентября 1918 года Совет народных комиссаров принял постановление, разрешающее расстреливать "все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам". Начался красный террор. Пуля, отлитая безвестным рабочим, поразит "золотое сердце России", бившееся в груди Николая Степановича Гумилева, в конце 1921 года. Его обвинят в участии в заговоре профессора Таганцева, к которому поэт (это документально доказано теперь) никакого прямого отношения не имел.
Место, где был он расстрелян и погребен в окрестностях Ленинграда, установлено позже и лишь приблизительно...


Назад
List Banner Exchange

НАШ АДРЕС:

redstar@mail.cnt.ru

 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker