Он поздоровался и уверенно вошел в комнату. Такой же, как все в батальоне: крепкий, коротко стриженный, с треугольником тельника в расстегнутом вороте. Вот только руки на стол положил осторожно и как-то не совсем естественно.

- Андрей, все позади?

Простокишин кивает, и чувствуется, что для него это очень важно - после почти года отсутствия, после Чечни и госпиталей оказаться здесь вновь, в своем разведывательном батальоне ВДВ, среди друзей, однополчан - в своей стихии.

...Утром 13 июня прошлого года их группа, выполнив задание, возвращалась на базу. Идти оставалось по десантным меркам всего ничего - около двух часов. Но десантники торопились, так как в этом районе ожидалось интенсивное передвижение групп противника. Ночью в эфире между ними шел активный радиообмен.

Непредвиденная задержка произошла, когда "головняк" напоролся на мины. Начальнику инженерной службы лейтенанту Простокишину передали приказ комбата - снять минное поле.

Что такое сапер на войне? Такой же, как все, солдат или офицер. Но в ряде случаев его профессия опасна вдвойне, когда приходится обезвреживать смертоносные "сюрпризы". Поэтому в "горячих точках" им особенно тяжело, на них ложатся большая нагрузка и ответственность. Теперь твой выход, лейтенант!

Мин около пятидесяти. Похоже, "духи" ставили их ночью и, очевидно, тоже торопились, потому что замаскированы мины были неважно. Главное - вовремя заметили. Так и есть - отечественные, противопехотные. Перекрывая всю ширину дороги, они были установлены с таким расчетом, чтобы хотя бы на одной произошел подрыв.

За несколько месяцев войны Андрей уже не раз убеждался в том, что у "духов" хорошая подготовка, видно, что их этому серьезно учат. Коварные мины-ловушки и изготовленные кустарным способом взрывные устройства зачастую уготованы именно саперам. Поэтому, хотя минно-взрывное дело знает каждый солдат-десантник, за дело он взялся сам - так было быстрее.

Вот и последняя. Эта мина "хитрее" остальных. На ней специальный взрыватель - с обрывным датчиком. Если он рвется... Но сапер об этом не думает, он работает. Краем глаза увидел падающую ветку. Взрыв, резкий звук, словно сваркой по глазам - вспышка света. Откинуло в сторону, правое колено ноет, падают листья. Но рукам почему-то не больно.

Дальше все не очень четко. Инъекции обезболивающего и сплошная череда перевалочных пунктов и госпиталей - Ханкала, Моздок, Самара...

- Поначалу вообще ничего не видел, - рассказывает Андрей. - Бесило все - сильная боль из-за контузии, лежачее положение.

- А что больше всего запомнилось?

- Как в себя приходил. Помню, лежал в палате рядом прапорщик Андрей, фамилию не помню. Когда я оклемался, он подошел и обрисовал все как есть, без преувеличений - рук нет, в швах весь, в шрамах, повязка на глазах. Но, говорит, не расстраивайся, есть ребята и похуже. Мол, у меня вообще ни рук нет, ни ног. - Андрей замолкает и почему-то улыбается. - Он, конечно, обманул, чтобы меня поддержать, но все равно молодец. Другие ребята тоже заходили - не горюй, в жизни еще не такое бывает. Откачали меня, в общем.

За полтора месяца, что Простокишин пролежал в Самарском госпитале, он ни разу не встречался с психологом. Зато постоянно работали люди от комитета солдатских матерей. Часто приезжали спонсоры, устраивали прогулки по Волге.

В Самару приехали жена и родители. Ирина осталась с мужем.

- Супружеской жизни как таковой у нас и не было, - продолжает Андрей. - Свадьбу сыграли в апреле 99-го, сразу после того как я окончил Тюменское военное инженерное командное училище.

После этого Андрей получил назначение на Дальний Восток, а Ирина осталась доучиваться в Тюменском педагогическом институте. Встретились в Самаре. Но об этом чуть позже.

В главном военном клиническом госпитале имени Бурденко Андрею восстановили зрение на левый глаз - все, что смогли. Потом был еще один госпиталь - реабилитационный, и протезирование рук в Германии.

Заграница сибиряку не пришлась по душе. За улыбками - фальш, за комфортом и заботой - немалые деньги Газпрома. Ребята из Самарского госпиталя, впервые сказавшие ему горькую правду, были куда милей сердцу.

Здесь Андрей заново начал учиться элементарному - самостоятельно одеться, поесть, поставить подпись.

"Куда теперь?" - все чаще задавали ему вопрос. Действительно, куда? Уволиться по инвалидности? Вернуться домой? Предлагали и такой вариант - продолжить службу в своем училище в качестве преподавателя, там даже квартиру обещали. Но Андрей твердо решил - вернется на Дальний Восток в свой батальон на прежнюю должность. Написал рапорт. Его поддержали, других мнений ни у кого не возникло. На момент нашей встречи с офицером рапорт находился на рассмотрении в Министерстве обороны.

- Настоящий офицер, отличный специалист, - отозвался о подчиненном командир части подполковник Виталий Берников. - Он еще многое сделает для батальона. Единственное, о чем просит, чтобы к нему относились, как и ко всем остальным, без скидок. Эту просьбу мы выполняем.

Жизнь постепенно налаживается. Сейчас Простокишин заново принимает должность: разбирается, что у него есть в наличии, и готовится проводить занятия с личным составом.

- Рановато меня списывать, - делится мыслями Андрей, слывущий фанатом своего дела. - Пока что-то могу, польза будет.

Что еще? Жена к решению мужа продолжить службу отнеслась с пониманием. В этом у них никаких разногласий.

Андрей награжден медалью ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени с изображением мечей и представлен к ордену Мужества.

А может, и впрямь человек в рубашке, точнее, в тельняшке родился? Ведь все могло быть гораздо хуже. Андрей и сам это прекрасно понимает.

- В чем мне действительно везло - это на хороших людей. Тех, кто помог мне выжить и вернуться в строй. Теперь я знаю, что меня не бросят.

Поскромничал Андрей. Ему действительно всего лишь помогли. Остальное он делал и решал сам. С таким твердым характером все у него в жизни должно наладиться.

На снимке: вот такой он в жизни, теперь уже старший лейтенант Андрей ПРОСТОКИШИН.