на главную страницу

18 Мая 2001 года

Культура

Пятница

Ночью после войны



Афганистан оставил после себя целое поколение опаленных до сих пор малоизвестной войной, нашедших и не нашедших после нее себя людей, горечь потерь и... «афганскую песню» - явление духа народного, мало с чем сравнимое по величине. В этом огромном пласте народного творчества особенно ярко заблистала поэзия Виктора Верстакова - нашего коллеги-журналиста, хорошо знакомого читателям «Красной звезды». Сегодня мы публикуем новые стихи поэта.

МОЛИТВА
Мы побеждали на войне,
но песни пели не об этом,
с победою наедине
никто из нас не стал поэтом.
Опять вернулись без потерь,
опять трофеи валим в кучи.
Зачем поэзия теперь?
Мы победили, мы везучи.
Пьем водку, если есть она,
и вспоминаем возбужденно,
какая славная война
была с утра у батальона.
Перебивая речью речь,
перемежая мат со смехом,
спешим свалить с души и с плеч
то, что считается успехом.
Затянем песню сгоряча,
собьемся и затянем снова,
смеясь, ругаясь и крича
одно какое-нибудь слово.
Но если после боя вдруг
и мы недосчитались друга,
как оглушает каждый звук,
как медленны движенья рук
с прощальной чашею
по кругу...
И неизбежные, увы,
воспоминанья горькой битвы -
начало песни ли, главы,
стихотворенья ли, молитвы.
ЛЕТИ, ВЕРТОЛЕТЧИК
Беснуются лопасти
над головой,
дрожит рукоять управленья.
Заходишь от солнца, и то,
что живой,
сверяешь с наземною тенью.
Берешь на себя, все берешь
на себя,
за все отвечаешь исходы.
Железная птица, покорно
трубя,
соскальзывает с небосвода.
Пробита обшивка, разбито
стекло,
передняя стойка погнута,
Но ты приземлился,
тебе повезло,
тебе и в пехоте кому-то -
он ранен, тебя посылали к нему,
ты сел под обстрелом на скалы.
Железная птица в сигнальном
дыму
с гранитным слилась
пьедесталом.
Погрузка закончена, двинув
«шаг-газ»,
с трудом отрываешь машину.
Ты в небе. Ты выжил, и ты его
спас -
бойца с безымянной вершины.
Набрал высоту, оглянулся
в отсек,
борттехник кивнул: все
в порядке.
Лети, вертолетчик. Живи
человек.
Счастливой, ребята, посадки.
УДАЧА
О службе и жизни судача,
мы вдруг поднимаемся в рост
и пьем за нее - за Удачу.
Сомнительный вроде бы тост.
Отцы-командиры, ребята,
война же проста, как сапог.
Удача ли в том виновата,
что с фланга прикрылись мы
в срок?
Удача ли - выстрелить метко,
противника опередив?
Отправить ночную разведку -
и утром останешься жив.
Все честно, логично и просто
под этим научным углом.
Но как-то неловко без тоста:
нас мало уже за столом.
* * *
На войне засыпал как убитый.
Правда, мало я спал на войне.
Почему же глаза не закрыты
до утра - без войны, в тишине?
Нет, тяжелые сны мне
не снятся:
как им сниться, когда я
не сплю?
Да и мыслей привык
не бояться -
я их знаю и перетерплю.
Не политик я и не философ,
непосильных не ставлю задач.
На десятки проклятых
вопросов
все равно не отвечу, хоть плачь.
Почему же не сплю и маячу
у раскрытого настежь окна?
Почему же я все-таки плачу
без причины, без мысли, без сна?
Потому ли, что жив?
Потому ли,
что на самом закате войны
я на аэродроме в Кабуле
видел в модуле мирные сны?
ПАМЯТИ Ф.Б.Г.
Отвоевали по два года.
В сердцах тоска.
В глазах туман.
Пора домой. Послушай, Федор,
не улетай на Бамиан.
А вдруг напутала разведка,
а вдруг опять неточен план?
С тобою видимся мы редко.
Не улетай на Бамиан.
Ведь я же знаю все, что будет
на десять горьких лет вперед.
Тебя в России позабудут
твоя жена и твой народ.
И над заброшенной могилой,
чуть различимой сквозь бурьян,
просить я буду: Федор, милый,
не улетай на Бамиан.
* * *
Улица Школьная,
липы и скамья,
касанья рук, дрожанье губ
и юных плеч прохлада.
Пусть не вернусь я в те годы,
в те края, -
была любовь, любовь была,
и мне другой не надо.
Встретились рано,
обычные дела,
не одолели разлада...
И все-таки любовь была,
и мне другой не надо.
Дальние горы, свинцовая пурга,
где кровь текла, где сердце
жгла
холодная награда.
Там потерял я и друга,
и врага, -
была война, война была,
и мне другой не надо.
Разве дано отличать добро
от зла
в пекле военного ада?
Ведь все-таки война была,
и мне другой не надо.
Улица Школьная
стала Биржевой,
и заграничный слышен вой
из Городского сада.
Перед Россией винюсь,
что я живой, -
была страна, страна была,
и мне другой не надо.
Нет ни скамьи, ни надежд -
одна зола,
непостижимая взгляду.
И все-таки страна была,
И мне другой не надо!
СУД
Вас в Чечне не убивали
из засад средь бела дня,
вы там даже не бывали.
Что ж вы судите меня?
Вам самим хотя бы в малом
тамошнем побыть бою,
пусть не раненым - усталым
встать в разреженном строю.
Вы смеетесь: мол, куда ж нам,
дескать, учишь нас, а сам...
...Я молчу о рукопашном -
не желаю даже вам.
* * *
Рожденный не для мира, -
в горах, лесах, песках
идешь, держа, как лиру,
свой автомат в руках.
Поет свинец летящий
о долге и судьбе,
о жизни настоящей,
открывшейся тебе.
Друзья зовут героем,
начальники - бойцом,
а недруги - изгоем,
а вдовы - подлецом.
Правы и те, и эти.
В боях проверил ты,
что нет на белом свете
бессмертной правоты.
Ты защитил державу,
а в ней разлом пройдет -
и подвиги и славу
твою перечеркнет.
Ведь даже в небе Божьем
средь ангельских колон
сраженье правды с ложью
бушует испокон!
ТВОИ ГЛАЗА
Однажды на войне далекой,
когда в огне горел Восток,
я повстречался с черноокой
и отстранить ее не смог.
Но нет любви сильней приказа,
и у солдата нет вины.
О черноокой, черноглазой
я позабыл, придя с войны.
Подруга с карими глазами
в родной стране ждала меня.
И дождалась. Но между нами
уже не вспыхнуло огня.
Я ль прогорел дотла, до гари
под небом дальним грозовым?
Ее ли взгляд наивно-карий
был изначально неживым?
В душе и рая нет, ни ада,
и все-таки душа жива,
когда опять горит от взгляда,
в котором сталь и синева.
И не забуду в дни любые.
Затишье в жизни иль гроза,
глаза развратно-голубые,
твои жестокие глаза.
* * *
Погибал в бою неравном,
но, переходя на крик,
прохрипел о самом главном
в тот последний в жизни миг.
Был танкист он иль летчик,
пехотинец ли, сапер,
в артиллерии наводчик -
не об этом разговор.
Он погиб, так было нужно,
ведь за ним была Москва.
«Слава русскому оружью!» -
вот последние слова.


Назад
List Banner Exchange

НАШ АДРЕС:

redstar@mail.cnt.ru

 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker