Недавно вышел в свет новый роман писателя "После шторма", рассказывающий о буднях моряков-североморцев. С него-то и начался наш разговор.

- На фоне заполонившего прилавки бульварно-криминального чтива ваше, Юрий Николаевич, новое произведение, - событие из ряда вон. Поделитесь великой тайной: как это в столь специфическое время удалось без всякой там чернухи-порнухи выпустить достойную книгу о Военно-Морском Флоте?

- Когда над ней работал, сам не верил, что она будет издана. Некоторые критики до того ведь договорились, что художественная литература нам больше и не нужна, - кончилась, мол, старушка, уступив место Интернету. Категорически не согласен! Нынешний дефицит духовности, нравственности - прямой результат всей этой культивируемой профанации. Вспомним конец восьмидесятых, - с какой патологической ненавистью воинствующий либерализм обрушился тогда и на саму армию, и на служившую ей книгу, главным императивом которой всегда был патриотизм.

Честные, со знанием дела написанные произведения трудно найти и сегодня. Уходит поколение флотоводцев, память о великом флоте исчезает... Года четыре назад познакомился с Алексеем Георгиевичем Стефановым - бывшим командиром бригады авианесущих кораблей, человеком интересным, многосторонне одаренным. Сколько он мне порассказывал! "Леша, - говорю, - можно, я буду записывать?" - "Да пожалуйста!" Набралась целая папка записей плюс несколько магнитофонных кассет. Собственный опыт службы - тридцать пять лет на флоте - тоже, естественно, пригодился.

- Неудивительно, что на флотах роман оценили так высоко. Я, например, когда читал, будто бы по новой оказался в офицерской своей молодости, в штурманской рубке не вылезающего из морей эсминца. Настолько точно, ярко, узнаваемо выписана каждая деталь. Сидя за письменным столом, выдумать такое невозможно - все это нужно пережить...

- Маринистика у нас часто воспринимается в виде некой экзотики - шторма, авралы, склянки, банки... За кадром остается главное - моряк, душа его и характер, которые формируются и проявляются прежде всего в работе - в конкретной обстановке, в определенной системе отношений. Вот почему так важна достоверность детали. Фальшь в малом неизбежно перекинется и на большое, скажется на правдивости характеров, произведения в целом. Пример тому - многие так называемые производственные романы: поверхностные, надуманные, выморочные.

Личный душевный опыт ничто не заменит. Я побывал во всех флотских гарнизонах, видел не только парадную, но и повседневную, изнаночную сторону жизни. По роду своей деятельности корабельный врач вообще обязан знать многое - от устройства корабля, общей организации службы до отнюдь немаловажных подробностей: как, например, одет тот или иной вахтенный, какие у него на боевом посту условия, защищен ли он от ветра и так далее.

В марте в Союзе писателей состоялась презентация книги с участием реальных ее прототипов - офицеров седьмой оперативной эскадры, которые разобрали роман буквально по косточкам - очень, кстати, квалифицированно. Мне как автору особенно было приятно, что даже и такие серьезные экзаменаторы не выявили ни одной морской ошибки.

- Это при том, что именно в таких вещах флотский народ особенно въедлив... Были ведь и читательские письма. много?

- Не скажу, что очень уж много. Были... Первую и единственную тогда часть романа - в виде повести - напечатали в журналах "Север", "Воин России" и "Морской сборник". Тут же пошли отклики. Читатели словно сговорились: просили, требовали продолжения. Что примечательно, писали в основном молодые люди: младшие офицеры, мичманы, курсанты. Доходило до курьезов. На одном из кораблей чуть было не побили лейтенанта - он втихаря вырывал из журнала странички...

Все это произвело на меня огромное впечатление - подобного, признаться, не ожидал. Поэтому если над первой частью корпел где-то с полгода, то последующие две "выдал" месяца за полтора - такое было вдохновение.

- Если бы от степени вдохновения зависел еще и тираж! Тысяча экземпляров - это же капля в океане. На все корабли, военно-морские институты, гарнизонные библиотеки и то не хватит.

- Так ведь и этого могло не быть. Благо рукопись попала к предпринимателю Валерию Серегину, в прошлом офицеру-североморцу. Он-то и профинансировал, еще раз ему спасибо.

- А что же наш Воениздат?

- Ситуация там хорошо мне знакома. Вы не поверите, у них действительно нет средств.

- Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно... Вернемся, Юрий Николаевич, к творческой стороне вопроса. Книга ваша не только ведь о флоте - она о целой эпохе, свидетелями и участниками которой нашим поколениям выпало быть. Действие романа начинается в конце шестидесятых, заканчивается октябрьскими событиями девяносто третьего. Главный герой Башилов проходит путь от лейтенанта до отставного каперанга, не нужного более родной стране, служению которой он посвятил жизнь. Свой путь - от высшего подъема до распада - проходит и флот вместе со всей страной. Судьба личности, судьба флота, судьба государства переплелись в одну общую драму...

- А разве могло быть иначе? Военный человек, армия, государство - как эти понятия разделить? Другое дело, что для меня, как доктора и писателя, главное звено в этой цепи, конечно же, человек. Запечатлеть его состояние, драму личности в контексте времени и есть важнейшая задача литературы. То, что за последние полтора десятилетия миллионы наших соотечественников пережили огромную драму, - это безусловно. Какое, подумать только, крушение нравственных идеалов произошло, если стали уже стесняться слова "патриотизм"!

Мне повезло, я успел застать флот победителей. Придя курсантом академии на учебное судно "Комсомолец" - до революции оно называлось "Океаном", на нем, кстати, ходил еще будущий композитор Римский-Корсаков, - увидел настоящих профессионалов, фронтовиков с медалями на груди. Как они гордились службой на флоте, как бережно и строго нас, новичков, пестовали! Будучи в любом конце страны, я кивал каждому встречному моряку: "Здорово, браток!" - и он мне тоже кивал... Это я к тому, что, пока мы не возродим традиции, былое уважение к ветеранам - живому воплощению этих традиций, к самим себе - народу, личности, наконец, мы не возродим и Россию.

- Несмотря на то что большинство ваших героев - люди послевоенного поколения, их тоже, я думаю, смело можно назвать победителями. Пускай и в условиях мира - который, к слову, они же и отстояли, - так много сделать для страны!

- Это как раз то поколение, которое называют шестидесятниками и отождествляют обычно с Евтушенко, Вознесенским, еще с горсткой литераторов и политиков. А как же те тысячи людей, что строили новые города и заводы? Распахивали целину? Создавали могучую армию и великий флот, ходили под полярные льды? Они-то и есть главные герои своего времени - да, они победители. Когда-то я поставил себе целью создать коллективный портрет военных шестидесятников. Начало было положено повестью "К оружью, эскулапы!" Затем появились сборник повестей и рассказов "Набируха", роман "Введенский канал". В этом же ряду и последний роман "После шторма".

- Последний на сегодняшний день, давайте уточним. Как, кстати, насчет продолжения - есть такие планы?

- Не просто есть такое желание - считаю это своей нравственной обязанностью. Скорее, это будет самостоятельное произведение, где могут пересечься судьбы и старых героев, и их потомков. Мне очень интересен новый, постперестроечный человек, который несет в себе перспективу возрождения флота, - а он, без сомнения, возродится!

Сейчас мы, пожалуй, переживаем наиболее сложное время: ушло ощущение безнадежности, но нет еще полной уверенности, что благополучно достигнем берега. Свет маяка тем не менее уже виден, а значит, есть и надежда. Важно не потерять эти проблески из виду, удержать правильные ориентиры. Я лично уверен, что лучшие флотские традиции не сгинули. Что уже сегодня, в наши дни, куется славное будущее Российского флота.

- Грядет время победителей?

- Оно востребовано самой жизнью.