на главную страницу

6 Июня 2001 года

История Отечества

Среда

Имя на танке

Аркадий ПИНЧУК, "Красная звезда".



Впервые о Зиновии Колобанове я услышал в начале семидесятых в Минске. На киностудии "Беларусьфильм" к 30-летию Победы планировали снять документальную ленту об отважном фронтовике-танкисте, командире роты, который в самом начале войны под Ленинградом уничтожил со своим экипажем 22 немецких танка, а всей ротой - аж 43!

- Понимаешь, в чем загвоздка, - говорил мне режиссер Игорь Добролюбов, - никто не верит в эти фантастические цифры. У Зиновия Григорьевича фактически нет никаких веских доказательств. Только орден Красного Знамени. Я знаю артиллериста, который за шесть подбитых танков Героя получил. А тут 22 - и только орден! Что-то не стыкуется. Мог бы ты нам помочь как военный корреспондент?
Откровенно говоря, я и сам в такие цифры верить не хотел. Посоветовал киношникам сделать запрос в военный архив, а позже узнал, что киностудия от своего замысла почему-то отказалась...
Второе прикосновение к подвигу Колобанова состоялось в начале восьмидесятых, когда меня пригласили в Гатчину на праздник Дня танкиста. Мне сказали, что на торжества приедет подполковник Зиновий Колобанов, подбивший 22 фашистских танка. Я сразу вспомнил разговор на киностудии.
Так мы встретились с Зиновием Григорьевичем.
- В 1-ю танковую дивизию я попал из запаса, - рассказывал Колобанов. - Поскольку у меня уже был боевой опыт - прошел всю финскую и трижды горел в танке, дали "старшего", назначили командиром роты. Задание я получил лично от командира дивизии Баранова. Он показал на карте развилку дорог, идущих на Лугу и Кингисепп, и приказал: "Перекрыть и стоять насмерть". Обстановка под Ленинградом была такой, что приказ комдива я воспринял буквально.
В роте у Колобанова было пять танков КВ. Машины для того времени грозные. Загрузив по два комплекта боеприпасов, командир вывел роту на развилку, провел с командирами экипажей рекогносцировку, указал места огневых позиций, приказал отрыть для каждой машины по два укрытия - основное и запасное. Для себя он позицию определил так, чтобы в секторе огня был самый длинный участок идущей под углом дороги.
- Грунт был тяжелым, - вспоминал Колобанов, - но к ночи мы упрятали свой КВ по самый ствол. Замаскировали. После ужина я приказал всем отдыхать...
Тихое утро взломали идущие на Ленинград тяжелые немецкие бомбардировщики. Шли десятками, перегруженно ревя моторами. Где-то в отдалении рвали землю тяжелые снаряды. А вскоре Колобанов узнал недалекий "голос" танкового орудия KB. По радио пришло сообщение, что один из экипажей вступил в бой на Лужском шоссе. И, хотя дорога перед командиром роты была по-прежнему пустынной, он чувствовал нарастающее напряжение, чувствовал по глазам, лицам членов своего экипажа. Колобанов подумал, что ему с экипажем крупно повезло. Они еще на Кировском заводе, участвуя вместе с рабочими в сборке танка, очень быстро поняли и почувствовали друг друга. Как себе самому, он верил механику-водителю Николаю Никифорову, высоко ценил природный дар артиллериста Андрея Усова, по-братски полюбил несколько бесшабашного, но отчаянного смельчака радиста Павлика Киселькова, никогда не сомневался в надежности добряка Николая Роденкова. Таких виртуозов-заряжающих не было ни в одном экипаже роты.
Где-то в середине дня на дороге появились первые вражеские машины. Двигались медленно, поднимая клубы серой пыли.
- К бою! - тихо сказал Колобанов. Экипаж мгновенно скрылся в бронированном чреве танка.
Вскоре Усов доложил, что видит в прицеле три мотоцикла с колясками. Засек их в своем перископе и командир роты. На вопросительный взгляд артиллериста решительно ответил: "Пропустим!" Он уже видел: к первому ориентиру приближался головной танк. Колонна была плотной. Колобанов насчитал 22 машины. И когда до ориентира остались секунды движения, а между фашистским танком и KB - не более ста пятидесяти метров, командир приказал открыть огонь...
Головной танк загорелся с первого выстрела. Когда пламя, перемешанное с черным дымом, окутало и вторую машину, Колобанов приказал перенести огонь на танки, замыкающие колонну.
- Фашисты оказались в ловушке - этот участок дороги был отсыпан в болотистой пойме. Началась такая пальба, такая дуэль, что тут не до подробностей, деталей. Был сплошной грохот, крики команд, радиодоклады других экипажей: "Бьем гадов! Горят, как миленькие!" Между прочим, немцы нас не сразу обнаружили. Да и когда засекли огневую позицию, сделать ничего не могли. У нас и броня оказалась толще, и пушка мощнее. Мне только перископ осколком срезало, но радист мгновенно выбрался на броню и заменил его запасным. Вот когда башню заклинило, стало труднее. Тут уже выручал механик-водитель. Виртуоз был Коля Никифоров, всем корпусом подрабатывал Усову. Вот мы и намолотили-наворотили тогда крупповской брони...
...Подготовив материал к печати, я не стал торопиться с отправкой его в редакцию. Мучил и меня тот же вопрос, который не давал покоя режиссеру "Беларусьфильма" Игорю Добролюбову: почему за столь фантастический боевой результат наводчику танка дали орден Ленина, а командиру роты - только орден Красного Знамени? Ведь мало того, что он с экипажем подбил 22 фашистских танка, его рота в том бою сожгла в общей сложности 43...
Когда начальником Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота стал мой однокашник по Череповецкому пехотному училищу генерал-полковник Алексей Дмитриевич Лизичев, я по праву старого знакомого попросил его прояснить эту историю. Вскоре был получен ответ: за Колобановым числится судимость после войны с Финляндией и предупреждение о неполном служебном несоответствии после Великой Отечественной.
Ни причины судимости, ни причины служебного несоответствия выяснить не удалось даже в архивах ГлавПура. От публикации материала пришлось отказаться.
Недавно журналистские заботы привели меня в Дом ветеранов, где в случайном разговоре прозвучало имя Колобанова. Произнес его заслуженный деятель науки и техники профессор Электротехнического университета Виктор Иванович Винокуров. Мы познакомились, разговорились. Виктор Иванович дал мне телефон еще одного свидетеля того памятного боя - радиста из роты Колобанова Владимира Федоровича Мельникова. Он полковник в отставке, кандидат технических наук. Работал преподавателем в Центре подготовки космонавтов, уволился из армии в 1977 году. Из рассказов этих людей удалось восполнить некоторые пробелы в биографии Колобанова.
...Колобанов стал танкистом в конце тридцатых. Он был влюблен в технику, все танковые секреты постигал на лету. В финскую кампанию вступил командиром танковой роты.
Бригада, в которой он служил, первой вышла к линии Маннергейма, причем рота оказалась на острие удара. Тогда Колобанов первый раз горел. У озера Вуокса он снова вырвался с ротой вперед, и опять пришлось спасаться из горящей машины. Третий раз горел уже при штурме Выборга...
12 марта был подписан мирный договор между СССР и Финляндией. В финских частях об этом узнали почти сразу, и солдаты противника устремились через линию фронта для "братания". К несчастью, "братание" очень дорого обошлось капитану Колобанову: его обвинили во всех смертных грехах...
Когда началась Великая Отечественная, о Колобанове вспомнили. Его вызвали куда следует и определили на фронт. "Только о своих наградах, - предупредили бывшего капитана, - забудь навсегда. Начнешь с чистого листа". Колобанов прибыл в военкомат, откуда его направили на Кировский завод комплектовать танковую роту.
После того боя рота Колобанова была выведена в ближние тылы на пополнение боезапаса и ремонт. На броне колобановского KB насчитали более 150 отметин от разрывов и прямых попаданий снарядов. Ремонт затянулся почти на месяц, сам Зиновий Григорьевич вскоре оказался в госпитале. В истории болезни, хранящейся в Военно-медицинском архиве, значится: "Осколочное поражение головы и позвоночника. Контузия головного и спинного мозга".
Месяцы обездвиженного лежания, длительное беспамятство и медленное-медленное возвращение к нормальной жизни. В конце 1944 года Колобанов снова на фронте, командует дивизионом САУ-76. На Магнушевском плацдарме получает орден Красной Звезды, а за Берлинскую операцию - Красного Знамени.
После войны Колобанов принимает батальон тяжелых танков КВ-2, который очень быстро становится лучшим в армии. Командующий награждает Зиновия Григорьевича именным охотничьим ружьем, ему присваивают звание подполковник, аттестовывают на должность командира полка...
Но судьбе казалось, что она еще не до конца испытала этого человека. Из батальона дезертировал солдат и объявился в английской оккупационной зоне. Над комбатом нависает угроза военного трибунала. Спасает Колобанова командарм: объявив офицеру предупреждение о неполном служебном соответствии, переводит его в Белорусский военный округ.
Все случившееся не проходит для офицера бесследно: обостряются последствия контузии. По инвалидности он увольняется в запас.
Но и на этом не кончились беды танкиста. Понимая цену собственного подвига и всю значимость того боя для воспитания молодежи на героических традициях, он с горечью замечал, что его рассказам не верят. Были случаи, когда зал, услышав цифру подбитых танков, отвечал смехом: "Ну и загибает ветеран!"
Однажды Колобанов попросил слова на проходившей в Минском Доме офицеров военно-исторической конференции. Говорил о роли танковых подразделений в оборонительном бою, сослался на собственный пример. Очередной оратор, поднявшись на трибуну, едко усмехнулся: "Преувеличиваете вы, Колобанов! Не было такого и быть не могло!" Сдерживая волнение, Зиновий Григорьевич передал в президиум пожелтевший листок фронтовой газеты. Руководивший конференцией генерал быстро пробежал глазами текст, подозвал оратора к себе и строго приказал: "Читай вслух, чтоб весь зал слышал!"
Если найдутся неверующие и сегодня, отсылаю их к Центральному архиву Министерства обороны в Подольске. Там под шифром ФОТ-217, СП-347815, Дело № 6 на листах 102-104 сказано все, что надо. Еще более близкий адрес: "История ордена Ленина Ленинградского военного округа", изданная Воениздатом в 1988 году. На стр.190 сказано: "19 августа одна из рот, возглавляемая старшим лейтенантом З.Г. Колобановым, действуя из засад, уничтожила много средних и легких танков противника. В роте был поврежден всего лишь один танк. Командир орудия из экипажа З.Г. Колобанова старший сержант А.М. Усов за один час боя выпустил 98 снарядов и поджег 22 фашистских танка. Старшему сержанту А.М. Усову был вручен орден Ленина, а командиру роты старшему лейтенанту З.Г. Колобанову - орден Красного Знамени".
О необычном подвиге свидетельствует и поднятый на бетонный постамент под Гатчиной тяжелый танк КВ. На пьедестале имя Зиновия Колобанова отлито в бронзе.
Вот только самого Зиновия Григорьевича шесть лет тому назад не стало...


Назад
List Banner Exchange

НАШ АДРЕС:

redstar@mail.cnt.ru

 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker