"Генеральской дачей" в Красном Кусте (поселок во Владимирской области, который находится в семи километрах от ближайшей автобусной остановки, куда можно добраться либо на случайной "попутке", либо пешком) оказался обычный, порядком обветшалый, но все еще красивый красный деревенский дом, который, как выяснилось позже, Михаил Иванович лет 35 назад построил сам на пригорке у озера. "Так и спросите, где дом генерала Бурцева," - посоветовала мне его внучка Маша. - Вам любой покажет".

В родном селе (а Михаил Иванович родился и вырос в Красном Кусте) 94-летнего старожила, да к тому же боевого генерала, имеющего более 40 наград, из которых многие - иностранные, знают действительно все. И не только знают, но и гордятся, дорожат им как местной реликвией.

Отец генерала Бурцева - Иван Бурцев был одним из лучших гранильщиков на стекольном заводе в Красном Кусте. Изготавливаемая им продукция шла в основном за границу, и потому большая семья (четыре сына и две дочери, Михаил - старший) жила не хуже других. Став подростком, Миша Бурцев так же, как и отец, пошел на родной завод в Красном Кусте, был учеником, потом шлифовщиком. "Вот на этой шлифовне и работал. Все пальцы перерезаны", - показывает Михаил Иванович свои рабочие руки.

Однако судьбе было угодно, чтобы Михаил Иванович вскоре покинул завод. А случилось это вот как. Одним из первых в поселке Миша вступил в комсомол, был комсомольским активистом, сам создавал первый в Красном Кусте пионерский отряд - 20 человек. В 1925 году по ленинскому призыву стал коммунистом. Затем Совпартшкола, после которой вернулся на родной завод заведующим рабочим клубом. Потом по линии политучебы - Политико-просветительский институт им. Крупской в Ленинграде, где в это время на библиотечном факультете училась и его будущая жена - Анастасия Иосифовна.

В 1932 году после окончания института по партийной мобилизации Бурцев был призван в Красную Армию и стал преподавателем Военной академии механизации и моторизации. Михаил в то время мечтал о научной работе, учился в институте адъюнктов при Военно-политической академии, однако защитить уже практически готовую диссертацию ему так и не дали. Грянул июнь 1939 года, и Бурцев отправился на Халхин-Гол, где ему поручили создать при 57-м особом стрелковом корпусе сначала группу, а затем и отдел из людей, способных вести пропаганду на трех языках: японском, монгольском и баргутском.

На Халхин-Голе была написана и его первая листовка, хотя призвание к этой работе Бурцев почувствовал далеко не сразу.

- Стали писать листовку, - вспоминает Михаил Иванович. - Прошел час, другой... Пол в юрте завален разорванными и скомканными листами, исписанными с обеих сторон, мы уже взмокли от напряжения, но ни один из подготовленных вариантов нас не устраивал. "Таланта, что ли, у нас нет", - в сердцах вырвалось у меня.

Создание листовок, как оказалось, дело непростое: на небольшом кусочке бумаги надо уместить и информацию, и лозунг, и призыв, подкрепить мысль вескими доводами, дать пищу и для ума, и для сердца, суметь, наконец, достучаться до каждого бойца вражеской армии. По сути, надо было слово сделать оружием. Причем оно не должно было давать осечки. Иначе не только твоя работа, но и работа сотен других людей - от наборщика в типографии до авиаторов, разбрасывающих листовки над окопами противника, пропадет даром.

- Не все и не сразу у нас получалось, не всегда мы находили верный тон и нужные слова, - рассказывает Бурцев, - но мы упорно вели творческие поиски. И работа вскоре наладилась.

Под его началом работали уже около 50 человек, выпускались не только листовки, но и газеты, действовал звуковещательный отряд. По мере того как сотни солдат вражеской армии, предъявляя "листовки-пропуска", стали сдаваться в плен, стало ясно, что спецпропаганда (а именно так стала называться работа среди войск и населения противника) дала свои плоды.

На Халхин-Голе Михаил Бурцев был удостоен своей первой награды - медали "За отвагу". Здесь же, в монгольской степи, он получил и серьезную контузию. Во время одной из поездок в район действия войск машину, на которой ехал Бурцев, заметил и стал преследовать японский самолет. Он успел выскочить из машины, однако японец уже бросил снаряд. Взрывная волна резко воздействовала на голову, и Бурцев практически перестал слышать левым ухом. "Так у меня с 39-го года и до сих пор только звон и шум в левом ухе", - сокрушается Михаил Иванович.

Однако это не помешало в том же 39-м направиться на новый фронт работы - начальником отделения спецпропаганды политотдела 13-й армии, которая находилась на Карельском перешейке, в самой гуще вспыхнувшего советско-финляндского конфликта. После его окончания Михаил Иванович вернулся в Москву в полной уверенности продолжить преподавательскую работу. Доложил тогдашнему начальнику Главпура Мехлису: "Мне надо в академию, защитить диссертацию. Два раза назначал защиту, а у меня все времени нет".

- Да и сейчас нет, - сказал как отрезал Мехлис. - Надо создавать службу спецпропаганды во всей Красной Армии. Вы назначаетесь начальником отдела в Главпур, и ваша задача - во всех военных округах и армиях создать отделы и отделения спецпропаганды ".

- В воздухе уже пахло новой войной, - вспоминает Михаил Иванович, - поэтому действительно срочно надо было создавать мое учреждение. Но как создавать? Нужны люди со знанием языков. Нужно срочно учить их, как вести работу.

К наЧалу войны эти органы были созданы. Через трехмесячные курсы по спецпропаганде при Академии им. Ленина удалось "пропустить" подавляющее большинство офицеров-спецпропагандистов из округов, флотов.

Всю войну руководил Михаил Иванович спецпропагандой, каждый месяц выезжая на фронт. Под Брянском попал под налет вражеской авиации. Осколком раздробило стопу, три месяца провел в госпитале. Затем снова вернулся в строй. В 44-м получил звание генерал-майора, а его отдел в Главпуре был преобразован в управление по разложению войск противника. Почти 17 лет руководил службой спецпропаганды генерал-майор Бурцев. В 56-м ему дали инвалидность и уволили из армии. Сейчас уже трудно сказать, в чем была истинная причина столь скоропалительного увольнения: то ли действительно здоровье подкачало, то ли ветер новых политических перемен пробежал по кабинетам. Сам Михаил Иванович говорит об этом скорее с обидой: "Объявили инвалидом, не дали дослужить даже до пятидесяти!"

Не сбылась и заветная мечта Михаила Ивановича - защитить диссертацию. Зато уже на пенсии он написал книгу "Прозрение", выдержавшую два переиздания и ставшую своего рода учебником спецпропагандистов, который внимательно изучают и поныне. До последнего времени генерал-майор в отставке Бурцев работал в Военно-научном обществе при ЦДСА, был заместителем председателя Военно-научного совета, входил в лекторскую группу, написал более ста статей, несколько брошюр.

Да и в родном Красном Кусте, узнав, что я приехал к генералу Бурцеву из "Красной звезды", сразу же попросили прислать им экземпляр газеты, в котором выйдет статья, - для школы, и охотно рассказали, что Бурцев по-прежнему ведет довольно активный образ жизни, выступает на собраниях, перед школьниками, молодежью. "Так что завтра вы от него вряд ли уедете, - "посочувствовали" мне в сельсовете. - Михал Иваныч любит поговорить".

Он действительно оказался хорошим собеседником. Хотя в свои 94 стал хуже слышать, да и удержать в памяти все события более чем полувековой давности уже непросто. Здоровье этим летом, сокрушается Михаил Иванович, что-то пошаливает, и как назло никто из домашних не смог с ним приехать из Москвы на дачу. Поэтому живет в своем доме в Красном Кусте пока один, а помогают сердобольные соседки: и в магазин сходят, и баньку истопят. Однако и сам не может без физического труда: скосил во дворе траву, возится в огороде, чинит, ремонтирует...

Что касается труда умственного, то и тут Михаил Иванович не дает себе передышки: слушает радио, много читает, размышляет. На столе газеты. Просматривает в основном "Советскую Россию", но рад любой свежей столичной периодике. С удовольствием почитал бы и "Красную звезду", сетует Михаил Иванович, да не успел подписаться перед отъездом на дачу. Записная книжка испещрена заметками - каждый день приносит новые заботы. Сердце болит обо всем - что завод в родном поселке "хромает", что сильно "прихрамывает" и сама страна.

Затронули философскую тему: откуда дух победы, как народ сумел подняться, победить? Люди были в едином народном движении, рассказывает Михаил Иванович. Колхозы, заводы - у всех была общая цель, общее стремление. А потому даже, когда немцы подошли к Москве, к Ленинграду, даже в этой обстановке народ верил в Красную Армию, в конечную нашу Победу. Что касается немцев, то вначале с ними трудно было работать. Они читали наши листовки и даже посылали их домой родным в качестве открыток, настолько были напичканы фашистской пропагандой. И только когда Красная Армия нанесла гитлеровцам сокрушительные поражения сначала под Москвой, а затем под Сталинградом, немцы стали доверять нашей информации, реагировать на наши призывы.

Не избежали мы в разговоре с Михаилом Ивановичем и "трудных тем": хотелось узнать его мнение по поводу репрессий, чисток в высших армейских эшелонах.

- Нам всегда преподносили это таким образом, что наказаны преступники, которые хотят разорить государство, разложить социализм. Конечно, у нас было свое мнение по отдельным людям, особенно если речь шла о тех, с кем вместе служили, работали. Мы думали, что, возможно, в том или ином случае могла произойти ошибка. Но мы верили, что речь идет об ошибке в отдельных случаях, а не о неправильности всей политики. Когда Сталин руководил армией, народом, страной, каждое его слово считалось директивой, все доклады, выступления, речи, беседы воспринимались как приказ.

- Использовали ли немцы эти явления в пропагандистской деятельности?

- Безусловно. У немцев была сильная, хорошо организованная пропаганда. Преимущественно она была направлена против тезисов советской пропаганды и приказов Сталина. Что-то было правдой, что-то нет, но многому из того, что говорилось в их листовках, можно было и поверить. Особенно их разоблачения действовали на тех людей, которые не доверяли Сталину, а такие были даже среди политработников.

Не мог я не спросить Михаила Ивановича и о тех, кто уже стал частью нашей истории и с кем был лично знаком Бурцев. С Георгием Константиновичем Жуковым Бурцев познакомился еще на Халхин-Голе. Полководец Победы командовал тем самым 57-м стрелковым корпусом, в котором Бурцев создавал впервые в Красной Армии органы спецпропаганды. Раза 3-4 они близко беседовали. Жуков, вспоминает Михаил Иванович, живо интересовался спецпропагандой, даже давал советы, как развернуть работу на командные кадры противника. Это был очень активный, энергичный, решительный военачальник, общительный, но официальный человек.

Много лет Бурцев трудился под непосредственным началом тогдашнего руководителя Главпура Льва Захаровича Мехлиса. Несмотря на частоту контактов с Мехлисом, они так и не перестали быть чисто служебными.

- Это был особый, чрезвычайно тяжелый и даже свирепый человек, - рассказывает Михаил Иванович. - Он не терпел стиль дружеских бесед, давал непрерывные указания. Армейский комиссар 1 ранга!

Что ни говори, сложная, героическая и противоречивая эпоха за плечами Михаила Ивановича Бурцева, и даже сейчас трудно до конца правильно и справедливо расставить все акценты. Но время перемен заставляет вновь и вновь возвращаться мыслями в прошлое, искать ответы на старые вопросы, искать и находить нужные слова. Недавно Михаил Иванович написал новую книгу воспоминаний о личной и служебной деятельности "Моя жизнь и уроки службы". Сейчас она готовится к печати. Ее обещают помочь издать нынешние спецпропагандисты, для которых опыт Бурцева продолжает быть востребованным, продолжает служить.

Непросто для Михаила Ивановича сегодня жить: здоровье, к сожалению, уже не то, ушли из жизни многие друзья, коллеги, и он оказался в своего рода вакууме. Да и дома нет былой поддержки. Один сын трагически погиб, другому самому уже за 70. Теперь главная опора - внуки и особенно внук Алеша, "Очень хороший человек", - похвалил его Михаил Иванович.

Окрыляет внимание молодых коллег и высшего командования. "Вот с праздником Победы поздравили, помогли материально, - Бурцев показывает мне поздравление, полученное из Генерального штаба ВС РФ. - А вот и информационный сборник, который я начинал издавать и который до сих пор издают мои последователи".

Нельзя не проникнуться симпатией к этому человеку со сложной биографией и непростой судьбой, человеку доверчивому и открытому, как, впрочем, и все в его родном Красном Кусте. Когда я покидал Владимир, то бросил взгляд на стоявший на постаменте паровоз начала прошлого века. Сразу почему-то вспомнились агитпоезда... И подумалось: наш паровоз по-прежнему в строю. Доброго здоровья Вам, Михаил Иванович!

На снимке: в центре - М.И. БУРЦЕВ, Халхин-Гол, 1939 год.