Солдата приняли, обследовали и, отчетливо понимая всю сложность положения, решили бороться за жизнь молодого парня до конца. Было последовательно проведено несколько операций, применены все известные методики лечения, использован опыт самых квалифицированных специалистов клиники... И жизнь солдата была выведена из опасной зоны. Алеша выжил. Однако ценой была глубокая инвалидность. Когда солдат выписывался, ему сказали: "Если что - приезжай, постараемся помочь".

Спустя несколько месяцев Алеша Курин вернулся в клинику.

- Жить в таком состоянии не хочу, - сказал он. - Помогите...

Ему объясняли, что операционный ресурс его организма использован полностью и дальнейшее вмешательство связано со смертельным риском. Нужна серьезная реконструкция внутренних органов, а они после ранения в таком состоянии, что не оставляют ни одного шанса на успех. Клиника не может гарантировать благополучный исход операции.

- Согласен на операцию без гарантии, - сказал солдат.

Известно, что любое вмешательство в организм человека может обернуться непредсказуемыми последствиями, каждая операция - риск. Задача хирурга - уменьшить его максимально или избежать вообще. Но, когда больной доставлен на операционный стол "скорой помощью" и у врача нет иного выбора, как брать в руки скальпель и приступать к работе, это один уровень ответственности. Совсем другой - когда знания и опыт хирурга, сложившаяся ситуация дают право на выбор. Тут его ответственность увеличивается многократно. Добровольное согласие на риск, чем бы оно ни было продиктовано, при неудаче может больно ударить по авторитету врача, его карьере, надолго лишить душевного равновесия. Цена такого выбора чрезвычайно высока, но, как ни странно для нашего прагматичного времени, среди нас все еще живут люди, способные забывать о себе, когда чужая боль взывает о помощи.

Хирург высшей категории Вячеслав Ульченко не хуже других видел не только опасность, но и бесперспективность попытки радикального вмешательства в поврежденный организм юноши. Не совсем понимая трагизм своего положения, Алексей говорил, что ему как сельскому жителю надо работать на земле, иначе стыдно перед односельчанами. Говорил и искал в глазах врача надежду и понимание. Он беспредельно верил, что в этой клинике ему непременно помогут.

Пока солдат проходил углубленное обследование, Ульченко подспудно искал внутренние доводы, которыми можно было бы подкрепить медленно вызревающее решение. Искал в тех днях, когда начинал первые шаги в хирургии и словно губка впитывал все, что говорили и делали его знаменитые учителя; когда накапливал опыт, пребывая в полосе самостоятельных решений и самостоятельной ответственности, когда тесно переплетались административная практика и большая хирургия; когда время позвало учить других...

Отец Вячеслава Ульченко Юрий Степанович был военно-авиационным инженером, известным электронщиком в дальней авиации. И в семье, и среди знакомых предполагалось, что отцовскую профессию продолжит сын. А Вячеслав пошел своей дорогой - поступил в Военно-медицинскую академию и сразу четко определился в профессии - хирургия. Его добровольные дежурства на кафедре военно-полевой хирургии с надеждой присутствовать на операции были замечены преподавателями Александром Беркутовым, Вадимом Корниловым, другими специалистами кафедры. В характеристике, которую Ульченко получил по выпуске из академии, было отмечено, что молодой специалист может уверенно исполнять обязанности хирурга-ординатора военного госпиталя.

Прослужив три года в войсках, офицер возвращается на родную кафедру и продолжает совершенствование в ординатуре. Спустя два года его аттестуют на должность начальника хирургического отделения военного госпиталя и направляют служить в далекий заполярный гарнизон Тикси.

Суровый климат, суровая служба... Он - начальник подвижной группы врачей-специалистов, на обслуживании - все северные гарнизоны и гарнизончики от Колымы до Печоры. Операции приходилось делать и на стационаре в Тикси, и на выездах. По всем случаям, которые могли произойти в 5-тысячном гарнизоне, приходилось самому и принимать решение, и отвечать за него. За три года и 8 месяцев службы в Заполярье он только одного больного с пораженными почками отправил в Читинский госпиталь. И то лишь потому, что в Тикси не было необходимой для операции аппаратуры.

Север многому учил, нередко предъявлял требования, когда нужно было многие проблемы решать самостоятельно, не обременяя командующего оперативной группой генерал-майора Владимира Мощина. Ульченко видел, насколько загружен этот человек и какого масштаба задачи стоят перед ним, поэтому всегда искал возможности, а не причины. Однако при необходимости не боялся принципиальных разговоров, добивался справедливых решений. С Мощиным Владимиром Васильевичем у него установились теплые человеческие отношения. Генерал умел ценить людей, преданных делу.

С колоссальным северным опытом (более ста самостоятельных операций в год) майор Ульченко в третий раз возвращается в Военно-медицинскую академию на кафедру военно-полевой хирургии. Начинает работать над кандидатской диссертацией о влиянии углеродно-волокнистых сорбентов на течение раневого процесса. В 1987 году успешно защищается и получает право на преподавательскую работу. Однако в этом же году он после настойчивых просьб получает разрешение на трехмесячную командировку в зону боевых действий в Афганистан. Там, в медицинской роте, которая принимала в основном бойцов спецназа, он близко соприкоснулся с тяжелыми боевыми ранениями. Работая за операционным столом, с благодарностью вспоминал Тикси - там он постиг не только мастерское владение скальпелем, но и умение предвидеть, выстраивать в уме стратегию и тактику предстоящей операции, послеоперационного выхаживания больного.

Знания эти, опыт особенно пригодились, когда в 1992 году полковник медицинской службы Вячеслав Ульченко по 25-летней выслуге уволился в запас. Ему едва перевалило за сорок, еще мог бы служить военной медицине с большой пользой. Тем более что его никто не подталкивал к увольнению.

- Но уж больно муторно было на душе, - вспоминает прошлое Ульченко. - Офицеров унижала пресса, об армию вытирали ноги все - от президента до последнего бомжа, крепло убеждение, что и руководство страны, и общество ждут от Вооруженных Сил только одного - когда они полностью развалятся. Как только я заговорил со знакомыми медиками о желании уйти в запас, так мне сразу предложили должность заведующего хирургическим отделением в больнице Октябрьской железной дороги. Авторитет специалистов из нашей академии всегда был высок.

Работа ему показалась интересной. Особенно когда Ульченко стал главным хирургом дороги, а затем и главным врачом железнодорожной больницы. А душа его по-прежнему жила там, на кафедре военно-полевой хирургии. Подчиненная ему больница стала практической базой для слушателей и курсантов, хирурги больницы обменивались опытом с хирургами клиники ВПХ. Ульченко все чаще заглядывал в кабинет начальника кафедры генерал-майора медицинской службы Гуманенко.

Евгений Константинович прибыл в Военно-медицинскую академию в адъюнктуру, когда Ульченко оканчивал ординатуру. Познакомились, профессионально сблизились, взаимно симпатизировали друг другу. Пока Вячеслав Юрьевич постигал войсковой опыт, Гуманенко уверенно прошел путь от ординатора до начальника кафедры. Сказались неукротимая энергия, организаторские способности, целеустремленность - качества, которые Ульченко отметил для себя еще при их первом знакомстве. Однако стремительная и заслуженная карьера Евгения Константиновича никак не повлияла на их взаимоотношения. Они остались товарищескими, взаимоуважительными.

- Возвращайся на кафедру, - сказал однажды генерал главному врачу железнодорожной больницы. - Мне нужен человек, способный взять на себя ответственность за подготовку классных ординаторов. Операции, лекции - само собой...

И Ульченко вернулся. В четвертый раз! Чувство было такое, словно возвратился домой после командировки.

Однажды поймал себя на мысли, что счастлив, что обрел утерянное было душевное равновесие, привычный ритм труда, радость творческого поиска, желание быть нужным людям.

Именно оно, это желание, подтолкнуло Вячеслава Ульченко поискать решение в почти не решаемой задаче Алеши Курина. Он подготовил несколько вариантов возможного оперативного вмешательства в организм солдата. Советовался с товарищами по кафедре - опытнейшими специалистами-хирургами: профессором Игорем Александровичем Ерюхиным, заместителем начальника кафедры Николаем Дмитриевичем Полукаровым, профессором Геннадием Андреевичем Костюком, другими специалистами. Принимал и анализировал любые советы, сомнения, предупреждения. Когда план операции выкристаллизовался от первого разреза до финального шва, Ульченко пришел к начальнику кафедры. Основательно разобравшись в деталях, Гуманенко сделал несколько принципиальных предложений и в целом план одобрил. Лишь ненадолго задумался над проблемой покупки зарубежного одноразового аппарата для наложения кишечного шва. Почти полтысячи долларов надо, а денег таких у клиники нет. Наконец решительно сказал:

- Обратимся к руководству академии. Святое дело - помогут.

О самой операции, которая длилась более пяти часов, о том напряжении, которое царило в операционной, о страстном ожидании благополучного исхода, о безмолвной поддержке хирургической бригады со стороны всех обитателей клиники следовало бы написать отдельный взволнованный рассказ... Скажу только, что проходила она в два этапа, где первую часть выполнял Вячеслав Ульченко с Николаем Полукаровым, а вторую - хирург кафедры урологии Евгений Шпиленя с Сергеем Агановым. Бригада хирургов, по единодушному мнению специалистов, блестяще решила задачу, которая по всем существующим на сегодня правилам решения не имела.

- Как протекал послеоперационный период? - спросил я хирурга.

- А, знаете, без осложнений... Через полтора месяца после операции Алеша выписался и уехал домой. В хорошем настроении. Вся кафедра от души желала ему удачи.

Желаем и мы тебе удачи, солдат! Да и вам она не помешает, Вячеслав Юрьевич, в вашем благородном деле.