- Николай Григорьевич, в этом году исполнилось 15 лет со дня катастрофы на Чернобыльской АЭС. Вы были в числе тех, кто оказался там сразу после этого трагического события...

- Чернобыльская катастрофа застала меня на учениях - сборах руководящего состава Минобороны, которые проходили в учебном центре Прикарпатского военного округа под руководством Маршала Советского Союза Сергея Леонидовича Соколова. 26 апреля утром у дверей штаба я чуть не столкнулся с помощником министра обороны адмиралом Туруновым. "Куда вы так спешите, Свет Саввич?" - спросил его. Он быстро ответил: "С шифровкой к министру. Авария на Чернобыльской АЭС. А еще в шифровке есть и о твоей службе: в автокатастрофе в Одесском военторге погибли четыре человека". Честно сказать, я не сразу понял, что произошло в Чернобыле, меня больше взволновала гибель людей в военторге, моих подчиненных... Правда, когда, тут же покинув сборы, маршал улетел в Москву, а оттуда в Киев и Чернобыль, а на следующий день вслед за ним прямо с учений полетели туда и мы, начальники главных и центральных управлений во главе с Маршалом Советского Союза Куркоткиным Семеном Константиновичем, то военторговское ЧП на фоне разворачивающихся событий уже как бы потерялось, и я самостоятельно по телефонам разбирался с ним.

Чернобыльская же авария во всей разрушительной силе предстала лишь потом. А по первому впечатлению, когда мы на вертолете зависли над ЧАЭС, то перед глазами был как бы элемент землетрясения: стены стоят, но на них трещины, рядом - куски бетона. Пожара уже не было. Неподалеку - люди с белыми повязками-респираторами на лицах. Казалось странным: день солнечный, благодатный. Никакой видимой опасности. Потом уже поняли, что это был за невидимый противник.

Поначалу не была обозначена и 30-километровая зона. И многие люди просто не знали, что вокруг них и стронций, и радий, и плутоний...

- И чем вы стали заниматься?

- Там уже были члены правительственной комиссии - академик Легасов, зампредсовмина Щербина. Ставились задачи по ликвидации последствий катастрофы. Маршал Куркоткин поставил и нам, начальникам управлений, задачи. Я уже и без того понял, что надо незамедлительно организовывать питание людей в этой опасной обстановке. Она осложнялась еще и тем, что в первые же дни на наших глазах район бедствия покинули торгующие организации трех систем - Госторговли Украины, потребкооперации, УРС Минэнерго. Были парализованы местные предприятия общественного питания, холодильники, склады, базы.

Значит, нужно было все брать на себя, создавать специальный военторг с большими правами и материальными возможностями. И по нашему официальному предложению он довольно оперативно был создан и назван

960-м отделом торговли со штатом 300 человек военнослужащих запаса.

- Как же была организована работа?

- В первые дни нужно было действовать по-фронтовому. В самой 30-километровой зоне работали вначале 20 автолавок, а со временем их стало 80. Около 3.000 человек питались на Чернобыльском стадионе, столько же - в палаточной столовой. Конечно, питание осуществлялось с соблюдением противорадиационной безопасности. Контролировались и продукты, и персонал столовых - у каждого общепитовца в кармане был дозиметр, его звали "карандашом". Те, кто получал больше 30 рентген в час, выходили на отдых.

Иногда требовались и напористость, и определенный риск. В одном чернобыльском ресторане питалась небольшая группа людей: считалось, что он в основном загрязнен нуклеидами, и люди ходили лишь по очищенной безопасной "тропке". Мы решили провести полную дезактивацию и поставить дополнительно еще одну развернутую линию. Обратились в Минторговли Украины, нам ответили, что такой линии у них нет и негде взять. Тогда по нашей заявке срочно перебросили ее самолетом из Москвы, быстро установили, и в ресторане, теперь уже на 100 мест, стали питаться офицеры с утра до вечера.

Сразу скажу, что вся тяжесть "чернобыльской" работы легла на плечи работников управлений торговли Киевского и Белорусского военных округов. С самой лучшей стороны зарекомендовал себя начальник Киевского управления полковник Валерий Федосов, участник Великой Отечественной войны, десантник. Он и его замполит Николай Ляхимец неотлучно находились в Чернобыле. Когда требовалось, пренебрегая опасностью, пробирались в запрещенные места и добивались, чтобы люди не только хорошо питались, но и могли приобрести предметы первой необходимости.

Довольно быстро был установлен и такой, я бы сказал, "стационарный" порядок: к границе 30-километровой зоны, где разместился вновь организованный 960-й военторговский отдел, ежедневно подходили машины из Киева с грузом продовольствия и необходимыми продовольственными товарами, которые перегружались в склады. "Чистые" машины уходили обратно, а "зараженные" автолавки под дозиметрическим контролем работали вахтовым способом, загружались этими товарами и везли их в места дислокации ликвидаторов.

- Вы сами-то, Николай Григорьевич, соблюдали правила безопасности?

- Честно сказать, далеко не всегда. Ведь постоянно был в движении. А потом, считал, что я - спортсмен: и боксер, и пловец, мне вроде не страшно. Конечно, "наглотался" и я.

Да и после того, как вся система военторговского обеспечения в Чернобыле была отлажена, в течение трех лет вместе со своими помощниками я бывал там довольно часто. А в системе ГУТ Минобороны была организована группа, которая на месте и с выездом в Чернобыль вела контроль за работой действующих там военторгов, отслеживала поставку туда материальных ресурсов, техники и оборудования. Обо всем этом я постоянно докладывал маршалу Куркоткину.

- Какое было настроение у ваших военторговцев? Ведь они пребывали подчас в смертельной опасности.

- Конечно, кто-то пасовал и пытался, как на Украине говорят, "утикнуть" с этого опасного участка. Но таких, должен сказать, были единицы. Это ведь сегодня многие прониклись духом меркантильности - без рубля или доллара, смотришь, ничего не хотят делать. А тогда ведь другая была психология - раз в опасности целые регионы, области, республики, миллионы людей, надо выполнять свой долг. Вот тот же Федосов (мы с ним недавно встречались) рассказывает: в столовую заходит товарищ в спецодежде, кушает и спрашивает официантку Светлану Родя: "Вам не страшно?" Она отвечает: "Нет". А он снова: "А сколько вам платят за работу?" А она: "Мы сюда приехали не деньги зарабатывать".

Вот так же были настроены в зоне Чернобыля и сотни других работников военторга: автолавщиков, парикмахеров, сапожников, портных. Я бы отметил директора комбината общепита 418-го военторга Костюкевича, его заместителя Шехтмана, безвыездно работавших в зоне 45 суток.

В апреле, мае, июне 1986 года - в самое критическое время - работающие в зоне специалисты военной торговли менялись через 10-15 дней. В целом же через предприятия военторга, например Киевского военного округа, находящиеся в Чернобыльской зоне, прошло более 2.000 человек. Большинство их удостоено правительственных наград. Мне бы хотелось выразить особую признательность за помощь и взаимопонимание в ту чернобыльскую страду бывшему заместителю командующего КВО по тылу генерал-лейтенанту Владиславу Ивановичу Литвинову, впоследствии первому заместителю начальника Тыла ВС. Человек смелый и совестливый, хороший организатор, он вложил много сил и энергии в ликвидацию Чернобыльской катастрофы. Конечно, все это сказалось на его здоровье, но, надо сказать, он и сегодня старается участвовать в общественной жизни.

- Вы встречаетесь со своими сослуживцами-чернобыльцами?

- Я член общественной организации чернобыльцев. Мы встречаемся, помогаем друг другу в разрешении различных проблем.