Россия - материк, который открывается заново

Может ли современное государство защищать свои геополитические интересы, не обладая сильной экономикой? Какая модель экономического развития наиболее подходит России? Мы беседуем сегодня на эти темы с членом исполкома движения «Евразия» Михаилом ЮРЬЕВЫМ.
Михаил Зиновьевич - личность весьма незаурядная. Достаточно сказать, что он окончил школу в 13 лет, а уже в 18 - с красным дипломом - биологический факультет МГУ. Работал в Институте молекулярной генетики АН СССР. Одним из первых в стране организовал кооператив. В 1992 году стал вице-президентом Российского союза промышленников и предпринимателей. В 1993-1995 гг. был председателем Совета по промышленности и предпринимательству при Правительстве РФ. В 1995 г. избран в Государственную Думу России по списку блока «Яблоко», был заместителем председателя Государственной Думы. В разное время работал генеральным директором ВПО «Союзинтерпром» и председателем совета директоров страховой компании «Аско - Москва». Сегодня занимается практической экономикой и бизнесом, является владельцем ряда крупных предприятий.

- Михаил Зиновьевич, Президент России недавно подписал указ о ратификации договора о создании “Евразийского экономического сообщества”. Как понимают евразийцы единое евразийское экономическое пространство?

- Создание Евразийского экономического сообщества, а это прежде всего таможенный союз со среднеазиатскими республиками бывшего СССР, ныне ставшими суверенными государствами, много бы значило для экономики России. Конечно, больших дивидендов именно сегодня мы на этом не получим. Данный договор следует рассматривать как предварительный шаг к решению стратегических политических проблем. Речь идет о консолидации как можно большего числа отделившихся государств вокруг России, о возвращении их в нашу зону влияния. Либо в виде какого-либо союза, либо... Думаю, что никто этого сейчас не знает.

С точки зрения решения текущей экономической задачи - стимулирования роста производства в России - я, честно говоря, не очень вижу, как создание сообщества может повлиять на ее решение. Рынки этих государств для наших экспортных товаров небольшие, хотя бы в силу малочисленности населения и слабости экономики, а сырьевые ресурсы у нас (как и у них) есть свои. За редким исключением.

Что касается того, как видят евразийцы, члены движения «Евразия», единое экономическое пространство, можно сказать, что видят по-разному. Необходимо понимать, что и в «Евразии», и во всех других почвенно-патриотических движениях всего спектра есть одна общая черта. Как правило, экономическая часть их программы не разработана. И на самом деле это правильно.

И не потому, что люди глупые. Прошу прощения за такую параллель, но такое государство, как гитлеровская Германия, было весьма идеологизированным, но на экономику это не распространялось. Идеология распространялась на совсем другие проблемы: геополитические, военные, социальные, национальные, но не экономические.

В этом смысле патриотические движения, в частности «евразийцы», не стремились особо разрабатывать экономическую программу. В чем участники этого движения сходятся, так это в том, что рынок сам по себе - это просто форма самоорганизации хозяйствующих субъектов и ему не нужны ни благословение, ни анафемы. Он так же естествен, как вода и воздух.

В этом смысле у евразийцев существует большое отличие не только от коммунистов, для которых рынок - это враг, но и от либералов, для которых рынок - это самоцель. Мол, если рынок есть, все остальное не имеет значения. Рынок сам по себе не является ни врагом, ни другом, он просто инструмент, который, по опыту других стран на сегодняшний день, удовлетворяет потребности населения в потребительских товарах и потребности казны в ресурсах для осуществления активной политики лучше всех других экономических систем.

Если завтра будет найдена другая система, более удовлетворяющая интересы людей и не требующая каких-либо репрессий в отношении граждан, тогда про рыночную систему можно будет забыть. Но на сегодняшний день она самая эффективная.

Я, заметьте, говорю сейчас не о теории глобализма, не о мировом рынке, а просто о рынке как о способе организации экономики.

- А выиграла или проиграла, на ваш взгляд, Россия от распада СССР, раз уж вы упомянули бывшие среднеазиатские республики?

- Есть вещи, которые для человека, для нации, для государства являются самоценностью. Если человек потерял какие-то акции, то можно говорить о том, сколько он потерял денег. Что такое акция? Собственность, и ничего больше. Но если человек потерял жену или ребенка, нельзя задавать вопрос: выгадал ли он от этого?

Для меня вопрос единства империи - это вопрос самоценности. И поэтому вопрос, выгоден или невыгоден для России распад СССР, неуместен. И в каких измерениях считать, что выгодно?

- Я просто передаю ход мысли тех, кто считает, что все республики жили раньше за счет России.

- Ход мысли известный и понятный. И это правда. Если говорить не о выгоде, а о ВВП на душу населения, то если бы мы сейчас вновь объединились, он сразу бы резко понизился. Безусловно, ВВП у России выше, нежели в других странах бывшего СССР. Ну и что? Что из этого следует? А если мы завтра распустим всю милицию? Посмотрите, какая экономия будет. Миллионам человек не надо будет платить зарплату. Правда, на улицу нельзя будет выйти.

Так и здесь. Выгоднее в узком смысле слова. Если деньги посчитать, то выгоднее. Хотя и это не так просто. Потому что на самом деле вопрос этот геополитический. Все зависит от того, какую нам надо строить экономику. Я имею сейчас в виду не «рынок или не рынок», а нечто другое.

Экономики бывают закрытыми и открытыми. Экономика может быть сугубо закрытой, но при этом абсолютно рыночной. Я могу вам сказать, и, возможно, это будет интересно узнать читателю, что Америка стала экономической сверхдержавой и лидером мировой экономики в период ее почти полной закрытости. Правда, это сложилось по факту, а не в результате законодательного решения, но это не важно. Уровень открытости или закрытости экономики определяется одной цифрой - отношение экспорта-импорта к ВВП. Чем этот процент больше, тем она открытее.

Так вот, у США до второй мировой войны это соотношение составляло существенно менее 5 процентов. Для сравнения: экспорт-импорт сейчас в России составляет 25 процентов от нынешнего ВВП. А «мировые рекорды», если не брать мизерные государства, составляют 50 процентов, больше не бывает.

Америка, как известно, вышла на первое место в мире по объему ВВП в 1896 году. То есть стала великой экономической державой. Я подчеркиваю, экономической, потому что в политическом смысле ее тогдашний рейтинг был около нуля. Но экономической сверхдержавой она стала по факту, обладая абсолютно закрытой экономикой. Были в нее вложены иностранные инвестиции? Да, были, британские например. Но они не делали погоды ни в одном из секторов американской экономики и были несоизмеримы с внутренними. Так что насчет того, что необходима обязательная интеграция в мировую экономику, это даже не миф, это просто обман.

Больше того, в тех странах, которые развивались уже после второй мировой войны, например в Японии, ограниченная конвертируемость валюты была введена только через 14 лет после начала реформ. До этого момента, если вы хотели купить у государства доллары, для того чтобы, допустим, импортировать в Японию лекарства от смертельной болезни, которых в стране не было (это реальная история, о которой мне рассказывал бывший посланник Японии), а была эпидемия, вам отказывали. И в этом существовал национальный консенсус: правительство выдавало валюту только на промышленное оборудование и на сырье.

Я считаю, что открытие экономики для России вредно, бесперспективно в историческом плане и для нового возрождения нам надо ориентироваться на рынок. Рынок, но абсолютно замкнутый. А для замкнутого рынка принципиальное значение играет численность населения. То есть страна может развиваться как самодостаточная, начиная с определенной численности населения, которое составляет в современной экономике около четверти миллиарда человек. Смысл этого абсолютно понятен.

Допустим, вы производите атомные реакторы или какие-то виды немассовой, сложной техники. И экономически выгодно это делать, если вы их производите в год не менее 6 штук. Иначе производство будет убыточным... По большинству расчетов получается, что страна в 250-300 млн. человек - это абсолютно нормально с точки зрения рынка для самодостаточности. Есть, правда, еще сырьевой вопрос…

- Выходит, СССР был идеальным государством для экономики закрытого типа?

- Это случайное совпадение. Таким государством была Америка. Америка может выступать сейчас за глобализм, потому что сегодня она - лидер. Но если ей перекрыть все границы, она от этого экономически только выиграет. А ста пятидесяти российских миллионов для закрытой экономики маловато. Поэтому, помимо всего прочего, распад СССР, если его не повернуть вспять, делает весьма сомнительным развитие России по закрытому типу. Либералы на это скажут: ну и отлично. Я же придерживаюсь другого мнения.

- Михаил Зиновьевич, а вообще в каком состоянии, по-вашему, сегодня находится отечественная экономика: в состоянии становления, роста или только «поддержания штанов»?

- Экономика наша на самом деле, я могу сказать это как практик, находится в состоянии хорошем. Если говорить одной фразой. Или даже в очень хорошем. В чем это выражается? На инвестиционном рынке, как на вторичном (то есть на рынке перепродаж и приобретения заводов и производственных мощностей), так и на рынке прямых инвестиций, то есть поступающих на реконструкцию, расширение и строительство новых цехов, царит не просто оживление, а бум. Если ты хочешь купить завод, куда ни придешь, есть еще как минимум пять желающих его приобрести. Это относится далеко не только к заводам по производству водки, но и к машиностроительным, и т. д.

А это и есть лучший критерий определения состояния экономики. Пять лет назад невозможно было и представить себе, чтобы двое хотели купить один и тот же завод, если он не нефтеперерабатывающий. Я не думаю, что здесь есть заслуга государства, хотя за последние два года к экономической политике государства придраться трудно во всех смыслах.

- Настало время?

- Да, скорее, количество перешло в качество. Сменилось поколение (не в физическом смысле) менеджеров, руководителей, собственников. У разных людей, даже с криминальным прошлым, кто работает в бизнесе, пустила глубокие корни сама идея инвестирования.


24 Августа 2001 года	Национальные интересы	Пятница