- Илья Иосифович, как вы оцениваете ход глубоководной операции?

Клебанов: В эти дни на кораблях Экспедиции особого назначения, водолазном судне "Майо" и барже "Гигант-4", а также на Кольском полуострове работает базовая часть правительственной комиссии, которую я возглавляю. Это главнокомандующий ВМФ адмирал флота Владимир Куроедов, его заместитель вице-адмирал Михаил Барсков, командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов, начальник штаба Северного флота вице-адмирал Михаил Моцак, генеральный конструктор и начальник ЦКБ морской техники "Рубин" Игорь Спасский, главный конструктор лодок проекта "Курска" Игорь Баранов, главный конструктор реакторов "Курск" Игорь Серов. Их присутствие на месте событий обусловлено новым этапом работы комиссии по изучению возможных причин гибели АПРК "Курск". Организация подъема затонувшего атомохода не входит в обязанности нашей комиссии, но это мероприятие во многом связано с нашей деятельностью. В то же время несколько членов правительственной комиссии являются официальными участниками операции.

На сегодня мы единодушно оцениваем глубоководную операцию как успешную. Мы признаем это, понимая, что с технической точки зрения подобное масштабное мероприятие не имеет аналогов в мировой практике судоподъема.

Лично от себя хотел бы выразить благодарность руководителям компаний "Маммут" и "Смит Интернешнл", а также командованию ВМФ и Северного флота, на высоком уровне осуществляющих полную поддержку этой операции.

- Игорь Дмитриевич, вы уже высказали свое мнение по поводу определения корпорации "Маммут" как главного исполнителя проекта по подъему АПРК "Курск". И все-таки, почему выбор российской стороны остановился на корпорации "Маммут"? Какие причины играли при этом главную роль? Почему отказались от услуг компании "Халибертен", которая в ходе эвакуационной операции октября 2000 года зарекомендовала себя как надежный партнер и хороший исполнитель непростого технического проекта?

Спасский: Прежде всего хотелось бы обратить внимание на то, что фирма "Халибертен" не рассматривалась нами как головная организация будущего проекта. Изначально мы планировали предложить эту роль голландской фирме "Хеерема". А вот ближайшими ее помощниками мы видели фирмы "Смит Интернешнл" и "Халибертен". Именно этот консорциум, по нашему мнению, и должен был поднимать АПРК "Курск".

"Хеерема", "Смит Интернешнл" и "Халибертен" предлагали подъем субмарины с помощью мощного подъемного крана. Использовать его мы могли непродолжительное время, причем оплата аренды крана составляла около 450 тысяч долларов в сутки. Тем не менее мы начали работать с этими фирмами. Однако весной 2001 года их руководители, видимо, реально оценив свои возможности, поставили нас перед фактом: они готовы поднять "Курск" только в будущем году. Мы же понимали - откладывать начало операции на длительный период нельзя. Я был твердо убежден и до сих пор придерживаюсь позиции, что такие крупные объекты с учетом глубин и особенностей грунта оставлять надолго на дне нельзя.

Мы стали искать другие варианты и вспомнили о фирме "Маммут", которую также рассматривали в качестве генерального исполнителя нашего заказа, но поначалу отказались от ее услуг. Обстоятельства изменились, и мы решили вновь связаться с руководителями этой голландской фирмы. Спросили прямо: "Готовы ли вы поднять лодку в 2001 году?" Они попросили неделю на рассмотрение нашего предложения, проработали его и сообщили, что это им по силам.

В то же время все понимали, в одиночку "Маммут" с поставленной задачей не справится. Начали поиск участников. Первыми пригласили специалистов "Смит Интернешнл". Лично я активно поддержал этот выбор, и, как мы видим сегодня, эти фирмы успешно работают в паре по сей день.

Приблизительно в те же дни я позвонил в "Халибертен" руководителям той команды, что работала в октябре 2000-го во время эвакуационной операции, и предложил присоединиться к "Маммуту" и "Смит Интернешнл". Они попросили на размышление три дня, но в итоге так и не дали согласия.

- Игорь Дмитриевич, а как они объяснили причину своего отказа?

Спасский: Во-первых, сказали они, платформа "Регалия" уже подряжена на работы, а во-вторых, принять предложение не позволяют этические соображения...

- То есть они обиделись?

Спасский: Не знаю. Истинные причины, как это часто бывает, вслух не называются. Факт в том, что от нашего предложения они отказались. К моему большому сожалению. Хотя по прошествии более чем двух месяцев не могу сказать, что команда водолазов, которую собрал "Маммут", чем-то уступает глубоководникам компании "Халибертен".

И сегодня я с полной уверенностью говорю - мы сделали правильный выбор. Все идет к тому, что в ближайшие дни мы реализуем наш проект.

Да, мы выполняем очень сложную работу, бывает, очень крепко ругаемся, но в итоге находим технический консенсус. И это, пожалуй, самое главное.

- Наверное, эти рабочие споры возникали в те моменты, когда выходило из строя оборудование, а на каких-то участках подводно-технических работ оно вообще оказывалось малоэффективным. Игорь Дмитриевич, по вашему мнению, почему такие просчеты имели место?

Спасский: Когда осваиваешь новую технологию, поверьте моему опыту, подобных трудностей не избежать. Взять ту же тросовую пилу, которая применялась при отделении первого отсека. До этого в подобных масштабных работах она не использовалась. С легкостью резала трубы газопроводов, лежащих на дне океана, - это да. Здесь же пришлось иметь дело с совсем иными, деформированными конструкциями из высокопрочной стали... Все было в новинку.

- И, насколько я понимаю, Валентин Михайлович, без различного рода испытаний было просто не обойтись?

Пашин: Да, конечно. Как сказал Игорь Дмитриевич, мы участвуем в уникальной операции, а потому только нашим институтом был заранее проведен целый комплекс экспериментов. Испытывали на прочность всю несущую систему баржи. Попутно провели массу расчетов и дали рекомендации, необходимые для изготовления зацепов и прокладок, предложили мероприятия по усилению конструкции баржи "Гигант-4". Мы сумели определить безопасные режимы работы на каждом этапе операции.

- Валентин Михайлович, на протяжении года результаты измерений показывают, что в точке гибели АПРК "Курск" радиационный фон в норме. Именно это позволяет сделать выводы, что ядерные реакторы атомохода заглушены?

Пашин: Не только. Мы использовали уникальные методики и приборы для измерения перепадов температуры у корпуса АПРК "Курск" и вместе с разработчиками реакторов пришли к заключению, что оба ядерных реактора заглушены. Хотя лодка, бесспорно, испытала запроектные нагрузки.

- Игорь Дмитриевич, одним из этапов операции стало отделение первого отсека. Этот процесс занял достаточно много времени и труда. Можно ли было обойтись без этой операции?

Спасский: Конечно же, нет. Подъем лодки вместе с первым отсеком просто невозможен. Поднимать субмарину и понимать, что в любой момент ее разрушенная носовая часть может отломиться - недопустимо. Ведь, по сути, мы до сих пор досконально не знаем фактическое состояние торпедного отсека.

В прошлом году мы пытались эхосигналами исследовать нос АПРК. И в одном из мест вообще не обнаружили прочного корпуса по всей высоте лодки. Однако последующие осмотры водолазов и видеосъемки не подтвердили эти данные. Поэтому с такой неопределенностью мы не могли начинать подъем. Мы твердо заявили: "Операцию можно провести, только предварительно отделив первый отсек".

Скажу больше. Мы не очень хорошо знаем состояние прочного корпуса во втором и третьем отсеках. В связи с этим при подъеме будем нагружать стренды в носовой части подводной лодки с существенно меньшими нагрузками, чем в кормовой. При этом количество стрендов в передней части лодки мы умышленно увеличили. С учетом того, что здесь прочный корпус незначительно, но все-таки разрушен и может деформироваться при подъеме.

- А почему нельзя поднять первый отсек сейчас? Задействовали бы еще одну баржу чуть меньше "Гиганта-4" и во второй заход подняли отделенную носовую часть "Курска"...

Спасский: Уже сейчас ясно, что торпедный отсек поднять в том виде, в котором он находится на дне, невозможно. В связи с этим принято решение, предварительно осмотрев отсек, носовую оконечность, место расположения торпедных аппаратов, поднять только его фрагменты. Те, что помогут ответить нам на один вопрос: почему произошла авария? По нашим подсчетам таких информативных фрагментов будет не меньше пятнадцати.

Хочу отметить, подготовка к этой операции будет начата еще до того, как "Курск" встанет в док. В ближайшие дни мы обратимся к руководству компании "Маммут" с просьбой провести размыв грунта в районе первого отсека. У них очень эффективная размывочная машина, и ее повторное, после подъема атомохода, использование позволит оставить поле ближайшей "битвы" чистым.

- Расскажите, хотя бы в общих чертах, как будет проходить эта операция...

Спасский: Будет задействовано крановое судно. Без сомнения, будут использоваться дистанционные аппараты, специальное режущее оборудование, которое уже сейчас закупается. В целом будем стараться использовать как можно больше робототехники. Мы рассчитываем, что всю эту работу при нашей помощи российский ВМФ сможет выполнить самостоятельно летом 2002 года.

Клебанов: Организация этой операции обусловлена двумя факторами. Необходимо обеспечить прежнюю безопасность судоходства и рыболовства в этой морской зоне и еще на несколько шагов приблизиться к разгадке причин гибели нашего корабля.

- Илья Иосифович, по вашему мнению, структуры УПАСР СФ сделали все для спасения экипажа? Необходимо ли реорганизовать спасательные силы страны и как, на ваш взгляд, они должны выглядеть в идеале? Предпринимаются ли в этом направлении какие-либо конкретные шаги?

Клебанов: На Северный флот я прибыл через несколько дней после случившейся трагедии и лично наблюдал за ходом спасательной операции. Как год назад, так и сегодня я говорю - все необходимое для спасения экипажа "Курска" специалисты Управления поисковых и аварийно-спасательных работ Северного флота сделали и для этого они имели все необходимые средства. Я подтверждаю, что действия североморцев были не только профессиональными, но и самоотверженными. На моих глазах обессиленные люди вновь и вновь спускались на спасательных аппаратах под воду, чтобы попытаться пристыковаться к затонувшей субмарине. Но тогда мы еще не могли представить всей картины трагедии.

Сегодня мы несколько по-другому рассматриваем ход событий и понимаем, что эти мужественные попытки были запоздалыми. Хотя лодка была достаточно быстро найдена, а погружения к ее корпусу начались в предельно сжатые сроки.

В то же время хочу сказать, что помощь поисково-спасательным структурам оказать необходимо. По поручению Президента Российской Федерации выделены крупные средства на модернизацию и ремонт технических средств спасения, которые имеет сегодня ВМФ. В дополнение к этому мы разрабатываем закон "О спасении на воде", дающий право государству в случае необходимости использовать технику частных организаций. Это, прежде всего, те силы, которые используются при разработке нефтяных и газовых месторождений на шельфах. Такая практика существует во всех цивилизованных странах.

К сожалению, пока в нашей стране таких крупных морских компаний, способных закупать и содержать подобную технику, нет. Но, уверен, как только мы начнем исследование и добычу природных ресурсов со дна океана, они появятся. А значит, будет создана централизованная система поисково-спасательных работ и в России. Глава нашего государства поставил такую задачу и внимательно следит за тем, как она воплощается в жизнь. Уже сегодня в этой работе задействованы силы Правительства России, ВМФ, Министерства транспорта и других ведомств.

- Илья Иосифович, на каком этапе находится расследование причин гибели АПРК "Курск" и какой версии вы лично отдаете большее предпочтение? Какую дополнительную информацию даст членам комиссии, которую вы возглавляете, подъем первого отсека?

Клебанов: О причинах гибели АПРК "Курск" сейчас не могу сказать что-то принципиально нового. Еще в августе прошлого года, на начальном этапе работы нашей комиссии, мы говорили, что взрыв торпеды мог произойти по трем причинам: нештатная ситуация в торпедном аппарате, столкновение или что-то связанное с гипотетическим столкновением с подводным объектом и взрыв мины. Во всех случаях последующие события развивались совершенно одинаково.

Одной из этих причин я отдаю большее предпочтение. Однако пока правительственная комиссия не завершила свою работу, я воздержусь от личных оценок произошедшего.

Спасский: Однозначно установлено, что взрыв торпедного боезапаса спровоцировал взрыв практической торпеды в торпедном аппарате. Произошел очень сложный физико-химический процесс с выбросом смеси атомарного кислорода с керосином, что повлекло резкое нарастание давления и температуры и последующую детонацию боезапаса. А вот что привело к этому первому взрыву, пока не ясно. То ли внешнее воздействие, то ли неисправность самой торпеды... Когда мы проведем осмотр первого отсека и, предположим, увидим следы внешнего удара, станет понятно, что произошло столкновение с каким-то подводным объектом. В обратном случае придется грешить на торпеду. Но может выясниться и то, что вся носовая часть лодки разрушена. Тогда сделать какие-либо конкретные выводы будет значительно сложнее.

- В авиации существует такое правило - после летного происшествия, не говоря уже об аварии, а тем более катастрофе, до выяснения причин инцидента все полеты на данном типе самолетов временно приостанавливаются. С подводными силами вопрос обстоит несколько иначе. Тем не менее трагедия АПРК "Курск" заставляет сделать определенные выводы. Какие?

Клебанов: Насколько мне известно, многое сделано командованием ВМФ. Об этом может более подробно рассказать главнокомандующий ВМФ Владимир Куроедов. Я же с точки зрения проектирования и постройки подводных лодок могу сказать следующее. При разработке проекта субмарин 4-го поколения с учетом предварительных выводов по расследованию причин катастрофы "Курска" более тщательно не только проработаны варианты спасения экипажа, но и проведена оценка опасностей, которые таит в себе подводный корабль. Мы еще раз внимательно разобрались и строго оценили, какую угрозу могут нести технические средства подводной лодки и ее вооружение. Выводы сделаны и будут учтены в дальнейшем.