- Господин Президент, вы были у себя в офисе и видели по телевидению нападение на Всемирный торговый центр. Что вы думали в это время, что вы делали?

- Я работал в это время, это был обычный рабочий день. Ну, а чувства, конечно, были самые разные. Прежде всего, как это ни покажется странным, возникло сразу же какое-то чувство вины за эту трагедию. Вы знаете, что мы много и в разных местах говорили об угрозе международного терроризма. Мы говорили и о возможных угрозах в отношении Соединенных Штатов, некоторых других стран. Но все-таки мы не смогли сказать, кто конкретно и где может нанести удар. Поэтому первым чувством было чувство досады и, повторяю, даже в определенной степени чувство вины.

Но, кроме этого, должен вам сказать, я прекрасно понимал то, что тогда испытывал американский народ и американское руководство.

- Вы чувствовали вину, потому что вы недостаточно предупредили нас? Я знаю, ведь когда вы встречались с Президентом Клинтоном, вы предупреждали его о проблеме бен Ладена, но вы говорили, что вас проигнорировали и это вас удивило. Испытывали ли вы чувство вины, потому что вы должны были предупредить нас более настойчиво, чтобы мы могли быть готовыми?

- Я бы сейчас не хотел давать никаких оценок действиям моих коллег, в том числе и бывшему Президенту Соединенных Штатов. Он тоже действовал в достаточно сложных условиях. Но, конечно, мы рассчитывали еще в то время на более активное сотрудничество в борьбе с международным терроризмом. Не знаю, можно ли было предотвратить эти удары по Соединенным Штатам со стороны террористов. Было жаль, что нам, нашим специальным службам не удалось добыть своевременно информацию об этих готовящихся ударах и предупредить американский народ, американское политическое руководство о той трагедии, с которой они столкнулись.

- Президент Буш заявил, что вы были первым главой государства, который ему позвонил после атаки 11 сентября. Что вы ему сказали по телефону?

- Во-первых, я выразил солидарность с американским народом. Вы знаете, я ведь только что говорил о том, что Россия сама испытала удары террористов, особенно после взрыва жилых домов в Москве. И я достаточно точно, может быть, лучше, чем кто-либо другой, представлял, что сейчас чувствуют американские граждане и американский Президент. Я знал, что это очень важно, и действовал не только под влиянием эмоций, но и, должен вам честно сказать, я еще действовал и исходя из прагматических соображений. Я прекрасно понимал тогда, и сейчас считаю, что объединение усилий международного сообщества в борьбе с террором крайне важно, чтобы американцы чувствовали, что они в этот тяжелый для них момент не одни.

- После событий 11 сентября вы, кажется, сделали стратегический и исторический выбор по сближению России с Соединенными Штатами. Это могло быть риском для вас здесь, в России, в результате сближения. Почему вы пошли на такой шаг?

- Вы знаете, я сейчас скажу вам вещи, которые, может быть, прозвучат неожиданно.

Этот выбор Россия сделала для себя достаточно давно. Но, к сожалению, его не все замечали. А после 11 сентября это стало невозможно не заметить. И, думаю, что трагические события 11 сентября просто всем нам открыли глаза на это обстоятельство. Они подчеркнули еще раз, что если мы хотим быть эффективными, то мы должны быть вместе.

- Я хотела бы задать вам вопрос о ваших взаимоотношениях с Президентом Бушем. Когда Президент Буш первый раз встретил вас, он сказал, что он посмотрел вам в глаза и увидел в ваших глазах вашу душу. Некоторые люди стали улыбаться, когда они услышали это. Действительно, он увидел вашу душу? И что он увидел в вашей душе?

- Мне трудно сказать, что он увидел в моей душе, но к вопросу о тех, кто улыбался в ответ на его слова или услышав его высказывание, я, вы знаете, что по этому вопросу думаю? Думаю, что не случайно не они, а именно он стал Президентом Соединенных Штатов. Значит, он видит лучше, чем они, глубже и понимает проблемы более точно.

Поэтому в том, что сегодня так успешно складывается международная коалиция в борьбе с террором - большой его вклад. Вы знаете, тот немногий опыт, который у меня есть в общении с Президентом Бушем, убеждает в том, что он солидный партнер. Мы можем спорить по каким-то проблемам, не соглашаться в чем-то друг с другом. Но я уже заметил, я уже обратил внимание на то, что, если он в чем-то соглашается и говорит "да", - он всегда дожимает вопрос, как говорят у нас в России; он всегда отслеживает до конца проведение в жизнь тех договоренностей, которые с ним достигнуты.

- Сейчас создается впечатление, что можно договориться о сокращении ядерных вооружений, когда вы встретитесь с Президентом Бушем, но у вас есть пока еще несогласие по Договору ПРО. Президент Буш хотел бы его устранить и создать свою систему противовоздушной обороны. Как вы думаете, вот эти две разносторонние позиции могут быть примирены? В чем компромисс можно найти?

- Сейчас мне трудно об этом сказать определенно, потому что компромисс может быть найден только в результате напряженных переговоров. Что же касается проблемы наступательных и оборонительных систем вооружений, думаю, что здесь мы можем достаточно быстро выйти на определенные взаимоприемлемые договоренности. Во всяком случае, наша позиция здесь достаточно гибкая; мы исходим из того, что Договор 1972 года о противоракетной обороне является важным, действенным и полезным, но у нас есть общая переговорная платформа, используя которую мы можем достичь и договоренности. Я, во всяком случае, на это надеюсь.

- Вы можете сделать нам какой-нибудь намек?

- Вы знаете, во-первых, в Договоре 1972 года уже есть определенные возможности для создания оборонительных систем. Там есть и другие положения, руководствуясь которыми мы можем найти общие подходы. Во всяком случае, специалисты уверены в том, что, руководствуясь этими подходами, мы вполне можем сформулировать условия в рамках действующего договора и не нарушая его суть.

- То есть можно найти какое-то решение, чтобы Президент мог бы все-таки создать свою систему обороны?

- Позиция Президента тоже развивается, его мнение не является застывшим. Должен честно сказать, при решении этого вопроса мы будем исходить из философии строительства международной безопасности так, как мы ее себе представляем.

- Господин Президент, вы оказываете большую поддержку Соединенным Штатам в нашей борьбе против терроризма. Но некоторые советники здесь, в России, спрашивают, что ваша страна должна получить за это? Может быть, сближение в отношениях с НАТО, а может быть, помощь России в погашении ее долга, а может быть, ее вступление во Всемирную торговую организацию. Вы надеетесь, хотели бы вы получить что-нибудь в обмен на вашу поддержку?

- Я не знаю, кто так говорит. Не помню, по-моему, Черчилль сказал очень хорошие слова: политики думают о следующих выборах, а государственные деятели думают о будущих поколениях. Мне кажется, эти слова очень подходят к данной ситуации. У нас общий враг - международный терроризм.

Та работа, которую мы ведем вместе, - в наших общих интересах. Но также в наших общих интересах... интегрировать Россию в современные международные сообщества во всех смыслах этого слова - и в оборонные системы, и в политические системы.

И в этом смысле, если говорить о сближении России с Западом, с Соединенными Штатами, то в этом заинтересована не только Россия, но и само западное сообщество, и это не может ни в коем случае рассматриваться как какая-то плата России за ту позицию, которую мы сегодня занимаем. Россия не торгуется, она предлагает сотрудничество.

- Давайте теперь перейдем к Афганистану. Насколько эффективной, с вашей точки зрения, является военная кампания США в Афганистане?

- Я думаю, что Соединенные Штаты в известной степени проигрывают сейчас войну не в военной сфере, а в информационной. Как это ни покажется странным, мне кажется, что террористы обыгрывают нас всех на информационном поле. Они действуют более наступательно, более агрессивно и более образно излагают свою позицию. Они действуют более эмоционально.

Что касается военной составляющей, то, по нашим оценкам, все развивается так, как и должно было бы развиваться. И здесь, я согласен с руководством Соединенных Штатов, потребуется еще немало времени, усилий, может быть, и жертв, для того чтобы навести на территории Афганистана соответствующий порядок.

- Когда вы говорите "информационный", вы говорите о том, что мы называем PR, то есть когда нужно донести посыл до тех, кому он адресован?

- Конечно. Вот смотрите, что происходит. Если, скажем, мы сталкиваемся, к сожалению, с потерями среди мирного населения, это постоянно муссируется, преподносится, преувеличивается. И цель противника заключается только в одном: раскачать внутреннее единство международной коалиции.

- И сейчас мы проигрываем эту кампанию, эту информационную битву?

- Я думаю, что мы ее не выигрываем.

- А существуют ли такие условия, при которых Россия была бы готова направить наземные войска в Афганистан?

- Для нас это неприемлемое решение, очень сложное, и скажу почему. Для нас направить войска в Афганистан - это все равно что для вас, для Америки, вернуть войска во Вьетнам.

Но должен вам сказать и о другом. Уже сейчас Российская армия помогает Соединенным Штатам, и не виртуально, а фактически. Во-первых, помогает развединформацией, причем самого хорошего и самого высшего качества, с учетом знания реалий в Афганистане.

Мы готовы оказать содействие Соединенным Штатам в спасении людей, граждан Соединенных Штатов, военнослужащих Соединенных Штатов, в том числе на территории Афганистана.

Но есть еще одно обстоятельство, о котором я вам обязан сказать. Я показал Президенту Бушу некоторые документы оперативного характера, где прямо говорится о планах международных террористов переехать из Чечни сегодня, сейчас, в Афганистан, и они прямо говорят - прямая речь: "Чтобы убивать американцев". И американский народ должен знать об этом. Это не выдумки какие-то и не пропаганда - это реалии сегодняшнего дня.