Владимир Иванович Даль родился 10 (22) ноября 1801 г. в Лугани - будущем Луганске. Отец его, Иоганн-Христиан - Иван Матвеевич - происходил согласно записи в формулярном списке "из датских офицерских детей". Его выписала в Россию сама императрица Екатерина II, прослышавшая о способностях датчанина к языкам - древним и новым. Прослужив некоторое время придворным библиотекарем, он отправился в Германию и, окончив там медицинский факультет, вернулся в Петербург, где был "удостоен управлять медическую практику". Даля определили в Гатчину. Затем были Петрозаводск и Лугань. Окончил он службу в Николаеве - главным доктором Черноморского флота. Кстати, мать Владимира Ивановича, Мария Христофоровна, владела пятью языками. Но между собой в семье говорили по-русски.

Посетив Данию во время учебного плавания, Даль много лет спустя вспоминал: "Ступив на берег Дании, я на первых же порах окончательно убедился, что отечество мое Россия, что нет у меня ничего общего с отчизною моих предков". А в конце жизни он напишет: "Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности... Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски".

Павел Иванович Мельников-Печерский, первый биограф Даля, сопровождавший его в поездках по деревням, отмечает, что крестьяне не только не видели в нем человека нерусского, но были убеждены, что он сам вышел из крестьянской среды.

В Морском корпусе

Получив домашнее образование, Даль был отдан в Петербургский морской кадетский корпус. Много лет спустя Владимир Иванович в день своего рождения напишет для своих домашних веселым раешным стихом шуточную автобиографию, озаглавленную: "Дивные похождения, чудные приключения и разные ума явления Даля Иваныча". Не забыты и годы учебы в корпусе: "Как Даля Иваныча в мундир нарядили, к тесаку прицепили, барабаном будили, толокном кормили, книг накупили, тетрадей нашили, ничему не учили да по субботам били".

В действительности в морском кадетском корпусе Даль прошел обширный курс. При выпуске сдавали экзамены по математике, физике, химии, геодезии, астрономии, навигации, механике, грамматике, истории, географии, иностранным языкам, артиллерии, фортификации, корабельной архитектуре. Учился Даль хорошо. По успеваемости он был двенадцатым из восьмидесяти трех человек, в один год с ним окончивших корпус.

Во время учебы Далю выпал случай совершить учебное плавание на бриге "Феникс" не по Финскому заливу, как было заведено, а к далеким берегам - в Швецию и Данию. Руководил плаванием лейтенант князь Сергей Александрович Ширинский-Шихматов - поэт, академик. Из всего корпуса в плавание отобрали двенадцать лучших гардемаринов - воспитанников старших классов. Среди них были Дмитрий Завалишин и Павел Нахимов, с которыми Даль подружился...

В послужном списке Владимира Даля значилось: "В службу вступил гардемарином 1816 года июля 10-го. Произведен унтер-офицером 1819 года февраля 25-го. По окончании в корпусе полного курса наук произведен мичманом 1819 года марта 3-го".

Впечатления о пребывании в Морском кадетском корпусе Даль отразит в полубиографической повести "Мичман Поцелуев, или Живучи оглядывайся". Подобно герою своей повести, мичман Даль прибудет служить на Черноморский флот.

Даль любил море, но оказался подвержен морской болезни, становившейся, что ни плавание, все сильнее и сильнее. Сослуживцы советовали мичману подавать в отставку, однако в то время умер отец, и Владимир остался единственным кормильцем в семье. Он ходит в плавания, страдая от мучительной дурноты.

Беда подкралась и с другой стороны - причиной стало... увлечение поэзией. В Николаеве мичман Даль был известным стихотворцем, а ведь начальство сочинителей не любит. Пишущие вызывают подозрение, от них можно ждать чего угодно...

Когда по городу стала гулять эпиграмма, задевающая личную жизнь главнокомандующего Черноморским флотом адмирала Алексея Самуиловича Грейга, в сочинении "пасквилей" обвинили мичмана Даля. Он семь месяцев находился под арестом. Военный суд вынес приговор: разжаловать в матросы, но из Петербурга вместе с помилованием пришел приказ перевести Даля в Кронштадт - подальше от адмиральских глаз.

Достоверных сведений о том, что делал Даль на Балтике, нет. Известно: служил на берегу, будто бы надзирал за арестантами. Возможно. Не случайно ведь просился с флота, где служить считалось почетно и выгодно, то в артиллерию, то в инженерные части... Не перевели. Тогда он решает расстаться со службой.

Впоследствии Далю доведется служить в сухопутных частях военным врачом, участвовать в турецкой войне, отличиться при штурме крепостей Силистрии и Шумлы, в сражении на реке Камчик, вместе с русской армией перейти через Балканы и вновь отличиться при взятии Сливно и Адрианополя; затем участвовать в "польской кампании" и Хивинском походе. За ратные подвиги Даля наградят орденом Св. Анны и медалью на Георгиевской ленте.

Но все это произойдет много позже. А в начале 1826 года он выйдет в отставку и уедет из Кронштадта в Дерпт. Разъедутся и его друзья: Нахимов в морском мундире - в Архангельск, Завалишин в арестантском халате - в Петропавловскую крепость. Решив повторить путь отца, отказавшегося от прежних занятий ради медицины, Даль ехал поступать в Дерптский университет.

Многогранность таланта

Избрав новое поприще, Владимир словно зачеркивал десять лет жизни - корпус, службу в Николаеве и Кронштадте. Объясняя причину, по которой он оставил флот, Даль писал, что почувствовал "необходимость в основательном учении, в образовании, дабы быть полезным человеком".

Владимир Иванович бесстрашно менял профессии и в каждой преуспевал. "Это был прежде всего человек, что называется, на все руки. За что ни брался Даль, все ему удавалось усвоить", - вспоминал известный хирург Н.И. Пирогов.

Сохранившиеся труды Даля по медицине, многочисленные свидетельства о его врачебной практике, особенно во время эпидемии чумы и свирепствования холеры, говорят о том, что он был хорошим хирургом.

Отставной моряк, военный медик, Даль оказался и незаурядным ... инженером. Когда в большом боевом соединении не нашлось ни одного инженера, способного наладить переправу войск, это сделал доктор Даль. За короткий срок через Вислу был наведен мост его конструкции. Описание этого моста выпустили в Петербурге отдельной брошюрой, перевели на французский язык и издали в Париже.

Еще менее известен Даль-чиновник. Он был чиновником особых поручений при Оренбургском военном губернаторе, позже - при министерстве внутренних дел, одновременно директором "особенной" канцелярии при министре, секретарем при товарище министра уделов, управляющим Нижегородской удельной конторой. На чиновничьем поприще Даль дослужился до генеральского чина, был жалован наградами...

Природа щедро одарила Даля. Он был автором учебников по зоологии и ботанике, одним из учредителей Российского географического общества, владел десятком языков, играл на многих музыкальных инструментах, прекрасно пел, знал толк в земледелии и торговле, коневодстве и рыболовстве, вытачивал из дерева на станке, изобрел множество бытовых усовершенствований... Академия наук "в изъявление уважения к заслугам" Даля-натуралиста, собравшего коллекции по флоре и фауне Оренбургского края, избрала его своим членом-корреспондентом по отделению естественных наук.

Свою жизненную позицию Владимир Иванович определял так: "Надо зацеплять всякое знание, какое встретится на пути; никак нельзя сказать вперед, что в жизни пригодится..." По диапазону "зацепленных" знаний: от фольклористики и естественных наук до увлечения спиритизмом Даля можно поставить в один ряд с титанами Возрождения.

Он же - "Казак Луганский"

Отдельный разговор о Дале-литераторе. Первые его опыты относятся ко времени учебы в Морском корпусе. Продолжал он писать и на флоте. Обучаясь в Дерпте, Даль подружился с писателями Н.М. Языковым, В.А. Жуковским, А.Ф. Воейковым. В журнале последнего "Славянин" появились первые стихотворные публикации Даля. Спустя три года в "Московском телеграфе" была напечатана его повесть "Цыганка"...

Пик популярности Даля-беллетриста приходится на период публикаций большинства его лучших повестей: "Бедовик", "Мичман Поцелуев, или Живучи оглядывайся", "Савелий Граб, или Двойник" и других. В его физиологических очерках "Уральский казак", "Денщик", "Чухонцы в Питере" Белинский находил "живую, внутреннюю верность действительности" и называл Даля "живой статистикой живого русского народонаселения".

В течение сорока лет Даль выступал в литературе под собственным именем и псевдонимом "Казак Луганский" - так подписано большинство его сочинений.

О рождении Казака Луганского известила книга, названная по-старинному длинно: "Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные казаком Владимиром Луганским. Пяток первый". Открывала Далев "Пяток" сказка "О Иване, молодом сержанте, удалой голове, без роду, без племени".

"Все у него правда и взято так, как есть в природе, - отзывался о творчестве Казака Луганского Гоголь. - Ему стоит, не прибегая ни к завязке, ни к развязке, над которыми так ломает голову романист, взять любой случай, случившийся в русской земле, первое дело, которого производству он был свидетелем и очевидцем, чтобы вышла сама собой наизанимательнейшая повесть. По мне он значительнее всех повествователей-изобретателей".

Как прозаик Даль работал и в жанре короткого рассказа-зарисовки, объединив их в циклы "Картины из русского быта" и авторские сборники для народного чтения - "Солдатские досуги" и "Матросские досуги".

В пору творческого расцвета Даля Гоголь писал о нем: "Писатель этот более других угодил личности моего собственного вкуса и своеобразию моих собственных требований: каждая его строчка меня учит и вразумляет". Некрасов считал Даля "верным бытописателем наших нравов". Тургенев назвал писателем, который "проникся весь сущностью, как, пожалуй, ни один литератор - современник Даля".

Главное дело жизни

Четыре тома "Толкового словаря" заслонили многие таланты Даля от взора потомков... Рассказывая о работе над словарем, Даль напишет, что узнать русский язык ему помогла "разнородность занятий", в том числе морская и военная служба. Еще в корпусе он заносил в тетрадку народные и непонятные слова, услышанные от кадетов, записывал пословицы и поговорки. В Морском кадетском корпусе, во время похода на бриге "Феникс", на Черноморском и Балтийском флотах он общался с людьми, говорившими на "живом великорусском" языке, записывая в тетрадь бесценные его сокровища. Не случайно все относящееся к флоту, к морю, изложено в словаре столь скрупулезно: устройство отдельных частей судна, приспособлений и снасти, приемы кораблевождения, термины морского боя, матросские шутки.

Неоценимые пополнения для словаря, по воспоминаниям Даля, приносили и военные походы: "Бывало на дневке где-нибудь соберешь вокруг себя солдат из разных мест, да и начнешь расспрашивать, как такой-то предмет в той губернии зовется, как в другой, в третьей; взглянешь в книжку, а там уж целая вереница областных речений".

Чем бы Владимир Иванович ни занимался, он всегда находил время для работы над словарем. Способствовало этому и служебное положение - он, по словам современников, получал множество посылок со словами-образчиками местных говоров: "Все это списывалось в канцелярии... Были полосы, что все писцы занимались этим исключительно, да еще перепискою сказок, пословиц, поверий и т.п.".

Итогом полувекового труда стал выход в 1863-1866 годах первого издания "Толкового словаря живого великорусского языка". Даля упрекают в том, что "он помещает в словарь народного языка слова и речи, противные его духу и, следовательно, по-видимому вымышленные или по крайней мере сомнительного свойства" (академик А.Н. Пыпин). Автор словаря отвечает: "Утверждаю, что во всем словаре моем нет ни одного выдуманного мною слова". По его подсчетам, в издании было помещено около 200 тысяч слов. Из них 80 тысяч Даль собрал лично. Примерно 120 тысяч извлек из предшествующих словарей.

В последние годы жизни Даль готовил 2-е издание словаря, постоянно пополняя его. За неделю до кончины он попросил дочь внести в рукопись четыре новых слова, услышанных от прислуги.

Бесценное наследие

В 1897-1898 годах было издано собрание сочинений Даля в 10 томах, куда вошли 145 повестей и рассказов, 62 короткие истории из сборника "Солдатские досуги" и 106 - из сборника "Матросские досуги", несколько статей и очерков. Полным это собрание сочинений назвать нельзя: в него не включены "очерки русской жизни", произведения для детей, стихи, пьесы, статьи. Спустя почти сто лет, в середине 90-х годов XX века, издательство "Столица" затеяло издание собрания сочинений Казака Луганского, но духу хватило только на четыре тома. Богатое литературное наследие Даля остается неисследованным и не введенным в культурный оборот.

Казалось бы, Далеву словарю повезло больше: он переиздавался - в 1989 году вышло 10-е издание, - но ... переиздавался репринтно, в старой орфографии, при этом исключались некоторые слова... Но и в таком виде словарь долго оставался библиографической редкостью. К сожалению, доступен он стал тогда, когда массовый читатель утратил интерес к книге, потянувшись к боевикам и Интернету и не ведая, что он при этом теряет... Невольно вспоминаются пушкинские слова о том, что "мы ленивы и нелюбопытны".

Но, думается, всех менее повинен в том Владимир Иванович Даль, потому как он - вечен, и детище его - на века. До тех пор, пока сохранится Россия, русский язык и наше национальное самосознание.