В Москве, на Миусской площади, при входе в сквер, стоит необычный и редкий памятник. Необычность его в том, что это целая скульптурная композиция, состоящая из восьми человеческих фигур и двух коней. Столь внушительного монумента удостоился писатель Александр Фадеев. Высеченный из гранита, он возвышается во весь рост, а слева и справа перед ним - герои его произведений: дальневосточные партизаны и юные молодогвардейцы. У партизан вздыбленные нетерпеливые кони, чувствующие предстоящий бой. При их виде сама собой вспоминается популярная песня: "И останутся, как сказка, как манящие огни, штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни"...

А молодогвардейцев пятеро, запечатлены они перед казнью: босые, измученные, в изодранной одежде, но с горящими мужественными глазами, с презрением к палачам-фашистам, с непобедимой волей...

Александра Александровича Фадеева в литературных кругах тоже называли молодогвардейцем. И не только потому, что он написал выдающийся роман "Молодая гвардия", а по фактам и вехам его боевой жизни. Фадеев был молодогвардейцем гражданской войны в Приморье и на Дальнем Востоке. В семнадцать лет он уже ходил в подпольщиках, имел партийный псевдоним - Булыга. А к двадцати годам его биографии мог бы позавидовать и взрослый бывалый человек: боец партизанского отряда, комиссар полка и бригады, делегат десятого съезда партии, на котором он слышал и видел Ленина. Он участник подавления кронштадтского мятежа, на льду Финского залива был тяжело ранен. В госпитале, где Фадеев пролежал почти полгода, он много читал, делал наброски для будущих произведений. Писать он начал рано, еще в Чугуевке, в глухом таежном селе, где прошли его детские и юношеские годы. Не оставлял он литературу и во Владивостокском коммерческом училище. Да и в партизанских походах не расставался с блокнотом, заносил туда особо характерные детали и факты: мысль о настоящем и серьезном писательстве с годами сильнее разгоралась в его пылкой, впечатлительной душе...

После госпиталя Фадеев хотел посвятить себя армии, но доктора списали его по чистой: ранение у него было очень серьезным. Он решил учиться, подал документы в Горную академию. Запас знаний у него был приличный, он владел английским и немецким языками. Его приняли, но закончить этот серьезный вуз не дали, "бросили", как тогда говорили, на партийную работу в Краснодар и в Ростов-на-Дону. К этому времени в толстых журналах прошли его рассказы, повесть "Разлив". Этими вещами он как бы пробовал литературную дорогу, делал первые, пока не очень уверенные шаги. Критики начинающего писателя почти не заметили...

Широкую известность Александру Фадееву принес роман "Разгром". Он был подобен выстрелу из крупного калибра. Первая книга - и в самое яблочко. Этот заслуженный успех писатель закрепил вскоре вторым залпом - романом "Последний из удэге". Читатель буквально купался в фадеевских образах, живых и осязаемых, волнующих и понятных, наслаждался чистейшим литературным языком, видел за строчками личность и самого автора, чувствовал его свежие знания партизанской жизни и борьбы. Эти книги наряду с "Тихим Доном" М. Шолохова, "Хождением по мукам" А. Толстого заняли ведущее место в ряду лучших произведений того времени. Фадеев остался верен классике, не поддался никаким новомодным течениям, которые еще насаждались тогда в литературе отдельными группками эстетов...

А "Молодую гвардию" Александр Фадеев начал писать в войну, по горячим следам. В ЦК Комсомола ему рассказали о борьбе и мужестве молодых героев, и он загорелся, поехал в Краснодон, жил там целый месяц, встречался с родными погибших, беседовал со многими людьми. Сначала он хотел написать большой очерк или повесть, но увиденное и услышанное оглушило Фадеева, не давало ему покоя. Он понял, что надо создавать роман, и с охотой, с душевным подъемом взялся за него. Он почувствовал себя молодым, видел перед глазами не только краснодонцев, но и своих дружков - партизан, самого себя видел...

Закончил он роман быстро, за год и десять месяцев. И книга, опаленная борьбой, пламенной юностью, пошла в народ. Это было самое благородное и поэтическое произведение войны. Правда, спустя какое-то время Фадеева немножко покритиковали за то, что он слабовато, мол, показал в романе роль партии. Он понимал, что наветы шли от перестраховщиков, но особо-то возражать не стал, кое-что переделал, ввел новые персонажи...

Фадеев стал классиком при жизни. Но он ведь был не только писателем. Он был еще и крупнейшей личностью, общественным деятелем, мыслил с государственной масштабностью, был склонен к обобщениям стратегического размаха. А главное - Фадеев всегда оставался бойцом, патриотом. Он всегда спешил туда, где разгоралась борьба за человеческое счастье, за мир и свободу. Он был в Испании, пробрался на гвадалахарскую линию обороны, встречался с бойцами интернациональных бригад. А в первые же дни Великой Отечественной войны надел форму бригадного комиссара, спецкором "Правды" часто выезжал почти на все фронты, дважды был в осажденном Ленинграде. Есть известный снимок, где Фадеев стоит рядом с Шолоховым и командующим войсками Западного фронта Коневым. Иван Степанович Конев был старым другом Фадеева, они вместе сражались на Дальнем Востоке.

Многие годы Александр Александрович Фадеев руководил Союзом писателей страны. Его не только уважали, его любили. Он был доступен для каждого, постоянно кому-то помогал, за кого-то хлопотал. В нем было столько симпатии и обаяния, что женщины-писательницы старшего поколения звали его просто Сашей. Рано побелевшая голова не делала Фадеева старше, его острые, умные глаза пронизывали собеседника нежностью молодости...

О чуткости Фадеева ходили легенды. Во время войны в его кабинет постучалась пожилая женщина с сумкой и с котелком в руках.

- Товарищ Фадеев, примите меня в Союз писателей, - сказала она, оглядывая сидящих за длинным столом литераторов: как раз шло заседание секретариата.

- А что вы написали? - спросил Александр Александрович. - Может, с собой принесли что-то? Да вы присаживайтесь, пожалуйста, присаживайтесь!

- Я написала немного, товарищ Фадеев. - Стихотворение "В лесу родилась елочка" - это мое, оно стало песней...

- Ничего себе стихотворение! - оживился Фадеев. - Я предлагаю принять автора! Ставлю на голосование!

Но были тогда и такие литераторы, которым Фадеев не нравился: уж очень, мол, рьяно партии служит. Они распускали про него слухи, что он якобы отдал на съедение Берии десятки писателей. Эта была грубая ложь...

- Фадеев был талантливой и ярчайшей личностью, - сказал мне Сергей Владимирович Михалков, пожалуй, один из немногих живых писателей, знавших Александра Александровича близко и долго. Фадеев был отличным руководителем, патриотом! И человеком глубоко порядочным, честным, смелым! За это на него и стали навешивать всяческие ярлыки! Верно, он служил партии. Он ей верил, как самому себе. А когда разочаровался в отдельных вопросах, то прямо и написал об этом. И ушел из жизни. Это тоже поступок! Немногие на подобное способны...

Да, Александр Александрович Фадеев своей добровольной смертью сделал вызов несправедливости и произволу. Случилось это трагическое событие тринадцатого мая 1956 года. Было ему тогда всего пятьдесят пять лет...

А вчера мы отметили столетие со дня его рождения. Фадеева помнят и будут долго, долго помнить. Как талантливого писателя, классика. И как симпатичного человека, бойца и патриота России.