Вряд ли кто из пишущих о фельдмаршале Михаиле Богдановиче Барклае-де-Толли не обратился в своем тексте к стихотворению А.С. Пушкина "Полководец":
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
Все в жертву ты принес земле тебе чужой.

. . . . . . . . . . . . . . .

Ты был неколебим пред общим заблужденьем;

И на полупути был должен наконец

Безмолвно уступить и лавровый венец,

И власть, и замысел, обдуманный глубоко, -

И в полковых рядах сокрыться одиноко.

Поэт как никто иной понял трагедию, величие и заслуги полководца перед Россией. 13 октября 1836 г. он писал Н.И. Гречу: "Стоическое лицо Барклая есть одно из замечательнейших в нашей истории. Не знаю, можно ли вполне оправдать его в отношении военного искусства; но его характер останется вечно достоин удивления и поклонения".

ОБРАЩЕНИЕ к пушкинским строкам можно было бы счесть штампом, если бы о Барклае не писали столь редко и, мягко говоря, сдержанно. Удивительно, но "исторические штампы", раз и навсегда определенное отношение к тому или иному персонажу отечественной истории живут десятилетиями и веками, обедняя наше представление о своем прошлом.

"В сентябре 1812 г. из-за болезни покинул армию, - читаем в изданной десять лет тому назад "Военной энциклопедии". - С февраля 1813 г. командовал 3-й армией. Успешно руководил ею в Заграничном походе Русской армии против войск Наполеона..."

Не верьте! Пером небрежным здесь вычеркнуты самые драматические события - как освободительного похода русских войск в Европу, так и жизни замечательных военачальников: "спасителя Петербурга" графа П.Х. Витгенштейна, любимца гвардии М.А. Милорадовича и самого Барклая-де-Толли. Впрочем, к событиям 1813 года мы обратимся несколько позже...

"Он происходил из древнего шотландского рода Barclay of Tolly, многие из представителей которого приобрели себе известность в истории как ученые и поэты", - написано в "Русском биографическом словаре".

Политические события XVII - начала XVIII веков в британском королевстве разметали род Барклаев по Европе. Кто-то остался в Шотландии, другие переселились в Мекленбург и Лифляндию. Поэтому в книге Д.Н. Бантыша-Каменского "Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов" значится: "Сын отставного поручика нашей службы, имевшего весьма ограниченное состояние, родился в Лифляндии".

Из вышесказанного следовало, что юноше предстоит служить. А в России все уважающие себя люди служили исключительно по военной линии... Это отнюдь не красивые слова - согласно "Табели о рангах", распределившей "по ранжиру" всех государственных чиновников, устанавливалось старшинство военной службы над гражданской и придворной. Например, к VI классу относились и действительный камергер - придворный, и коллежский советник - статский. Но армейский полковник был их старше!

ПЯТИ ЛЕТ от роду Михаил был записан в полк, хотя и не в гвардию, но в кирасиры, что было достаточно престижно. Неполных пятнадцати лет он начал действительную службу и через два года был произведен в корнеты. Судьба его, как кажется, определялась двумя факторами: во-первых, в доме своего дяди, где Михаил жил после смерти отца, он получил отличное образование, а во-вторых, лифляндские дворяне, к которым принадлежали теперь натурализовавшиеся шотландцы Барклаи, шли по жизни и службе достаточно дружно, всемерно помогая друг другу. Тому подтверждение легко найти в 5-м томе огромного труда генерал-лейтенанта А.И. Михайловского-Данилевского "Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814 и 1815 годах".

"Первый, заметивший в нем отличные способности... был начальствовавший в то время войсками Лифляндской дивизии генерал-майор Рейнгольд фон Паткуль. Узнав близко и полюбив Барклая, он взял его к себе в адъютанты... По прошествии трех лет Паткуль оставил службу и, заботясь о судьбе своего адъютанта, рекомендовал его с самой выгодной стороны знаменитому графу Ангальту". Еще через два года капитан Барклай стал адъютантом генерал-поручика принца Ангальт-Бернбургского, вместе с которым отбыл на войну с турками.

Это был 1788 год. 6 декабря, когда войска светлейшего князя Г.А. Потемкина штурмовали Очаков, принц вел на приступ одну из колонн. Адъютант, выполняя его поручения, находился в самых опасных местах боя. Наградой за мужество стали ему орден св. Владимира IV степени и чин секунд-майора. С этого и началась боевая биография Барклая-де-Толли. В следующем году он участвовал в сражении при Каушанах, взятии Аккермана и Бендер, а затем оказался в Финляндии.

20 апреля 1790 года принц Ангальт-Бернбургский атаковал шведские укрепления у Пардакоски и Керникоски. Кровопролитный бой сложился не в нашу пользу, русские понесли большой урон - в том числе был смертельно ранен командир отряда. "Чувствуя приближение кончины, - сказано у Михайловского-Данилевского, - он подозвал к себе Барклая-де-Толли, дружески простился с ним, вручил ему свою шпагу и завещал употреблять ее на славу и пользу России. Завет исполнен был свято". Михаил Богданович носил эту шпагу во всех походах...

В 1794 году Барклай принял батальон Санкт-Петербургского гренадерского полка, с которым участвовал в войне против польских мятежников. Скажем без лицемерия: войска А.В. Суворова славно тогда потрудились! Александр Васильевич был удостоен фельдмаршальского чина, а Михаил Богданович стал подполковником и кавалером ордена св. Георгия IV класса. Третью степень этого ордена он получит в 1807 году - за сражение под Пултуском, вторую - за Бородино, первую - за Кульм в 1813-м. Таким образом он станет вторым, после М.И. Кутузова, полным Георгиевским кавалером, а всего таких в истории России было четверо, считая фельдмаршалов И.И. Дибича и И.Ф. Паскевича.

В 1797 году Михаил Богданович принял егерский полк, через год стал его шефом, в 38 лет - за отличное состояние своего полка - был произведен в генерал-майоры. В принципе, по тому времени карьера удачная, но не блистательная. Перелистав страницы "Военной галереи Зимнего дворца", прекрасной книги В.М. Глинки и А.В. Помарнацкого, выдержавшей несколько изданий, можно узнать, что, например, шеф жандармов граф А.Х. Бенкендорф стал генералом в 28, а декабрист князь С.Г. Волконский и расстреливавший картечью мятежные полки на Сенатской площади И.О. Сухозанет - почти в 25...

Однако было в Барклае нечто такое, что заставило прославленного фельдмаршала князя Н.В. Репнина сказать: "Меня уже не будет на свете, но пусть вспомянут мои слова: этот генерал много обещает и далеко пойдет".

ГЕНЕРАЛ, между прочим, продолжал командовать полком. В 1805 г. его егеря участвовали в Австрийском походе, однако в бою не были. Зато в кампанию 1806-1807 годов повоевать им пришлось изрядно - в авангардных и в арьергардных делах... Тогда, кстати, на Барклая обратил внимание французский император Наполеон и весьма положительно о нем отозвался.

В сражении при Прейсиш-Эйлау Михаил Богданович был тяжело ранен и в беспамятстве вывезен из боя гусарским унтер-офицером. В лазарете генерала посетил император Александр I и, по свидетельству "Биографического словаря", "после продолжительного разговора о тогдашних военных делах проникся полным доверием к его воинским способностям". В начале своего царствования Александр Павлович присматривался к подданным и постепенно подбирал "команду" из новых, неизвестных людей - можно вспомнить немало имен, внезапно возвысившихся.

Так получилось и с Барклаем-де-Толли. Георгий III степени за Пултуск, Владимир II - за Прейсиш-Эйлау, прусский орден Красного Орла, чин генерал-лейтенанта и назначение командиром 6-й пехотной дивизии оказались только первым этапом нечаянного его возвышения. Во главе своей дивизии Михаил Богданович в 1808 году вновь отправился воевать со шведами. Кстати, в рядах шведской армии сражался тогда добровольцем отважный английский полковник Robert Barclay, представитель шотландской линии Барклаев...

Действия генерала в этой войне вновь подтвердили проницательность государя. Не перечисляя прочих его подвигов, достаточно вспомнить один лишь переход войск через Ботнический залив в марте 1809 г. "Барклай-де-Толли перешел в двое суток около ста верст через ледяные громады, глубокие снега, без всяких следов, в жестокую стужу; опрокинул неприятеля при первой встрече, и одним появлением своим покорил целую область", - писал Бантыш-Каменский. "Понесенные в этом переходе труды, - сказал сам Михаил Богданович, - единственно Русскому преодолеть только можно".

Наградой ему стали чин генерала от инфантерии, назначение Главнокомандующим Финляндской армией и генерал-губернатором Финляндии, несколько позже - орден св. Александра Невского. А 20 января 1810 г. он был назначен военным министром. До начала Отечественной войны оставалось тогда чуть более двух лет...

Перечислю, обратившись к "Истории Русской армии" А.А. Керсновского, лишь несколько мероприятий, осуществленных под руководством Барклая за этот период:

"В 1810 г. учреждены постоянные пехотные корпуса...

В 1811 г. сформировано еще 4 пехотных и 6 кавалерийских дивизий, так что к 1812 г. число первых доведено до 30, вторых до 11. В действующей армии образовано 8 пехотных и 5 кавалерийских корпусов...

Весною 1812 г. было выработано "Положение об управлении большой действующей армией" - самый важный из военных статутов России после "Устава Воинского" 1716 года.

Армия перевооружена в 1810 - 1811 гг. новыми 7 линейными ружьями... лучших баллистических качеств. Один лишь Барклай в бытность свою военным министром обратил внимание на стрелковое дело. Он требовал обучения стрельбе обязательно с примкнутым штыком и в боевом снаряжении".

К перечисленному можно добавить работу министра по организации разведывательной и контрразведывательной службы в армии, по совершенствованию рекрутской системы, по подготовке резервов войск... Да, недаром французский военный агент еще в 1811 г. дал Михаилу Богдановичу такую характеристику: "Это человек 55 лет, немного изможденный, великий труженик, пользующийся превосходной репутацией".

НУ А ПОТОМ была война. Барклай де Толли, оставаясь военным министром, командовал 1-й Западной армией, князь П.И. Багратион - 2-й. Оба они были в чине генерала от инфантерии, вот только Петр Иванович был произведен в него 9-го, а Михаил Богданович - 20 марта 1809 г. Мелочь? Совсем нет! В Русской армии очень четко было обозначено понятие старшинства - все производства в следующий чин, все назначения зависели именно от него. Назначение "молодого" Барклая военным министром импульсивный князь считал для себя личным оскорблением. А тут, пребывая в равных должностях главнокомандующих армиями, все равно следовало подчиняться ему - хотя, заметим, 1-я армия численно превосходила 2-ю фактически в два раза...

Между тем император Александр не спешил назначить Главнокомандующего всей действующей армией. Государь был недоверчив и подозрителен. Главнокомандующий пользовался правами, сопоставимыми с императорскими, а делиться властью царь не хотел... Но несмотря ни на что, Михаил Богданович выполнял тайный план об отступлении. Если бы государь против такого плана возражал, то, безусловно, Барклай был бы заменен Багратионом, и князь дал бы генеральное сражение - например, под Вильно, как того страстно желал Наполеон...

А ведь армия, которая вторглась в Россию, заметно отличалась от той, которая дошла до Бородино - в своих мемуарах генерал Арман де Коленкур, один из ближайших к Наполеону людей, писал, что к середине июля "в строю оставалось никак не более половины того числа лошадей, которые были налицо в начале кампании". В общем, исход сражения был бы заранее предрешен... Барклай спасал армию, понимая, как скажет потом М.И. Кутузов, что "потеря армии есть потеря России".

Не буду вдаваться во взаимоотношения главнокомандующих двумя армиями и говорить о тех интригах, которые плелись вокруг военного министра, его "нерусского" происхождения и мнимого непонимания им русского солдата. В стране в ту пору царил небывалый патриотический подъем, а императорскому двору было выгодно списать на кого-то вину за необходимое отступление...

Что ж, Барклай действительно не мог увлечь солдат зажигательной речью - однако наша история знает слишком много примеров, когда подобные речи увлекали совсем не туда... Зато он честно и преданно служил России, не жалея для нее своей крови.

Вот и в сражении при Бородино, где он руководил центром и правым флангом позиции, генерал Барклай-де-Толли выказал себя распорядительным и отважным военачальником. "Вряд ли оставалось в центре опасное место, - писал один из его биографов, - где бы он ни распоряжался и где бы ни был полк, не ободренный словами и примером его. Под ним убито пять лошадей; из адъютантов и ординарцев его весьма немногие уцелели. Велико было прежде негодование против Барклая-де-Толли, но в Бородино общее мнение решительно склонилось на его сторону... От каждого полка гремело ему "ура!".

Не знаю, может быть кто-то иной после всего происшедшего постарался бы переменить свое поведение, чтобы не утратить вновь приобретенную популярность. Когда на военном совете в Филях решалась судьба Москвы, то генералы Л.Л. Беннигсен, А.П. Ермолов и некоторые другие заняли популистскую, как сейчас говорят, позицию, доказывая, что древнюю столицу без боя отдать нельзя. Барклай же первым сказал о невозможности нового сражения...

ПОКИНУВ армию по состоянию здоровья в сентябре, он возвратился к войскам в начале следующего года - по приглашению императора. Барклай принял 3-ю армию и вскоре после "правильной осады" овладел крепостью Торн...

Русская армия уверенно шла по Европе, и, казалось, путь к Парижу будет недалек. Но 16 апреля скончался князь М.И. Кутузов - и все изменилось коренным образом.

Главнокомандующим был назначен генерал от кавалерии граф П.Х. Витгенштейн, прославившийся в 1812 году как командир корпуса, закрывшего от французов петербургское направление. Новая ноша, к сожалению, оказалась не по плечу лихому кавалерийскому начальнику - за два неполных месяца, что он руководил Русско-Прусской армией, союзники потерпели поражения при Бауцене и Люцене, противник вернул себе Дрезден. Тогда отважный и благородный генерал от инфантерии граф М.А. Милорадович принял единственно верное решение: он предложил Витгенштейну уступить свой пост Барклаю. Петр Христианович согласился и отписал государю, что "почтет за удовольствие находиться под начальством" Михаила Богдановича.

17 мая 1813 г. Барклай-де-Толли возглавил союзную армию - ту самую, которая меньше чем через год дошла до Парижа.

...18 марта 1814 года, когда по обложенному со всех сторон Парижу вели огонь наши пушки и Александр I готовился послать на штурм гвардию, к нему прибыл французский парламентер, сообщивший, что "столица мира" сдается на милость победителя. Царь приказал флигель-адъютанту полковнику М.Ф. Орлову:

- Передай фельдмаршалу Барклаю, чтобы огонь по всей линии был прекращен!

- Разве Барклай - фельдмаршал? - намеренно удивился австрийский фельдмаршал Шварценберг, неоднократно им битый.

- Да, с этой самой минуты! - улыбнулся царь.

Так завершил заграничный поход Главнокомандующий Русской армией фельдмаршал Михаил Богданович Барклай-де-Толли. 30 августа того же года он был возведен в княжеское достоинство. А впереди ему оставалось всего лишь три года жизни.