Настроение в тот день заметно поднялось: его софринская бригада Внутренних войск МВД выполнила задачу, в тяжелых боях выбив "духов" из Заводского района Грозного. Главное, что радовало комбрига, - потерь на этот раз удалось избежать. Даже солнышко наконец-то проглянуло сквозь дым, гарь, туман. А ведь еще пару дней тому назад все было довольно скверно...

- А правда, что был приказ воевать до последнего солдата?

Вопрос одного из солдат - комбригу в лоб. Стоит Герой России перед двумя десятками чумазых, прокопченных дембелей в развалинах дома. Оконные проемы заложены обломками этих же стен, в прорехи задувает ветер и летит крошево штукатурки, когда "духовские" пули и ВОГи попадают в косяки. Пол под костерком, разведенным тут же, в непростреливаемом закутке, почти прогорел, и его забрасывают черным крупчатым снегом, принесенным с улицы в дырявом ведре.

- Мы не последние солдаты. - Комбриг, умеющий вести диалог и с министром, и с командующими, и с чеченцами, сейчас подбирает несколько правильных слов для честного ответа своим героям-окопникам. - Мы, софринцы, всегда были первыми, разве не так? А первому труднее. Приказ нам был один - выбить бандитов из Заводского района. И мы приказ выполним. Штурмовать не заставлю, но на "блоках" сидеть будете - во фланги и в тыл нам враг ударить не должен.

Кобриг говорил негромко, но внятно, делая паузы только во время ухающих слева и справа разрывов. Полковник Фоменко оказался перед трудной дилеммой. Его бригада ведет бои в Грозном, несет потери. Людей не хватает. Для нескольких десятков солдат и сержантов настал срок увольнения в запас. А по заведенному еще в Афгане негласному правилу дембелей в бой не посылали - берегли. Хотя сами солдаты-"старики" на этот счет были противоположного мнения: рвались на передовую, примером отваги уча молодых...

В его батальонах практически не осталось штатных комбатов и ротных: пятеро офицеров убиты, двадцать три ранены. В ротах по тридцать - сорок человек.

Комбриг думает.

- Отовсюду лупят, - рассуждает вслух. - Никого на флангах. Но работаем по прежней схеме: стараемся занять дом и держать его. После артподготовки - вперед. Хорошо бы взять под прицел пути их отхода: сами видите, сколько траншей нарыто. Нам вертушкой подбросили "Шмелей", их используйте. Наши танки уже выходят на прямую наводку, сами слышите. Как отработают по флангам - их заполнять. Надо там зацепиться...

Комбриг разговаривает с батальонами, со своей и приданной артиллерией, танкистами. Комбриг управляет. Сакраментальное "Что делать?" свербит мозг денно и нощно несколько недель кряду. Ему, командиру, принимать решение, от которого зависит итог боя.

Комбриг Фоменко, едва приняв после Академии Генштаба софринскую бригаду оперативного назначения, повел ее в долгий кавказский поход. И поход тот по предгорьям Дагестана, ногайским степям и чеченским городам и аулам был отнюдь не парадным маршем.

Софринцы подставляли надежное плечо армейцам там, где ощущалась слабина, где на флангах образовывались бреши. Нередко бригада сообразно сложившейся обстановке выходила вперед, создавая удобные плацдармы мотострелковым полкам Российской армии.

Когда придвинулись вплотную к Грозному, комбриг седлал, как правило, БТР, БМП или танк-"шестьдесятдвойку". Склоны холма, на котором расположился его КП, были коварны не столько своей крутизной, сколько многослойностью чеченского "асфальта" - заледенелой тверди, покрытой скользкой грязью. Переиначивая название известного романа о войне, здесь нередко с горькой иронией говорили: "Танки идут юзом".

А их, самую грозную силу во Внутренних войсках, надо было вывести на прямую наводку, подтянув как можно ближе к городским кварталам, чтобы обеспечить продвижение бригады вперед. И они, молодчаги, подошли. И ударили. И моджахеды побежали, оставляя кровавый след.

Бригада усталая, потрепанная, но не разбитая, с честью выполнившая боевую задачу, построилась в каре на взгорке перед палаточным лагерем. Начштаба округа генерал-лейтенант Будников вручал отличившимся грамоты, знаки "За отличие в службе", ценные подарки. Комбриг Фоменко получил часы. Очередные, четвертые за эту кампанию. Те, что вручил ему Казанцев, Геннадий Дмитриевич подарил комбату подполковнику Александру Беликову, другие - от Администрации Президента - замначштаба бригады подполковнику Василию Атамасю. Своим боевым товарищам говорил при этом: "Все, что могу..."

Есть у него часы и от министра внутренних дел, и еще одни, роскошные и дорогие, какие дарят как дополнение к Золотой Звезде. Часы нынче - самый расхожий подарок, вещь, каждому необходимая, полезная.

И то верно - без точного хронометра командиру воюющей бригады никак нельзя. Сутки наполнены спрессованными минутами. Цена даже одного иного мгновения на войне страшно высока. А его бригада не выходила из боев неделями. Сколько смертельно опасных мгновений вместили те дни?..

Так распорЯдилась судьба, что принял он бригаду в очень тяжелые времена и повел ее, что называется, с марша - в бой. Потери, которые софринцы понесли в Грозном, - удар, для всех тяжелый. А каково командиру, ответственному за все, за каждого солдата? Да если еще начнут за глаза злым шепотком винить именно его. К чести софринцев, ни один из офицеров, прапорщиков и солдат не высказал упрека своему боевому комбригу. Не может быть упреков командиру, кто пресловутые тяготы и лишения несет на войне бок о бок с солдатом, как все, рискуя собственной жизнью...

Он служил на высокой должности во внутренних войсках Украины, но там не остался, когда распался Союз. Он вполне мог бы благополучно устроиться подальше от "горячих точек". Но согласился на полк в Дагестане, с понижением. Знал прекрасно, что там уже "припекает", что полк только-только формируется в боевой коллектив.

Фоменко, инициативный и контактный, быстро наладил взаимодействие с пограничниками, не отстал от командующего тактической группировкой, пока не получил СПГ, АГСы, "Мухи", "Шмели", стереотрубы. Тогда господствующие высоты от Хасавюрта до Алмака были нашими. Бандиты в районе Зандака и других чеченских сел это хорошо знали, особо не рыпались. Полк держал границу до конца 1996-го.

Войска ушли тогда из Грозного, чтобы ровно через четыре года сюда вернуться. Самый тяжелый для софринцев бой был 29 декабря в Старых Промыслах. Бой на всем протяжении рубежа, занимаемого бригадой, бой с утра и до темноты. Моджахеды засели в подвалах пятиэтажек, стоящих крепостной стеной на фоне домишек частного сектора. И сегодня тяжело вспоминать участникам того боя, "как мы их били, как доставалось и нам".

Бригаду, едва вышедшую из боя, как палочку-выручалочку бросили в Алхан-Калу - там прорыв боевиков. Потом опять в Грозный. На этот раз в Заводской район. Здесь капитально окопались-ощетинились два отряда "непримиримых"...

Тяжелая очередь из зушки шарахнула со стороны стадиона в полуметре от сетки, занавешивающей КП бригады. Упали на дно сырого окопа все, кто там был. "Духи" долбанули еще. Один убитый и двое раненых в расчете приданных бригаде артиллеристов-самоходчиков. Комбриг ставит задачу засечь и подавить вражью зенитную спарку. Ни танком, ни СПГ укрывшихся бандитов не достать. Работают минометчики софринцев - они "духов" достали...

А севернее, ближе к центру, работает авиация - зоркий комбриг даже считает отделившиеся от самолета бомбы: "Вон они - раз, два, три, четыре, пять, шесть..."

Это хорошо, когда против минометов и зенитных установок противника есть наша авиация и тяжелая артиллерия. Это хорошо, что есть в бойцах и злость, и решимость сражаться.

Назавтра бригада выйдет в излучину мутной серо-бирюзовой Сунжи, где телевизионщики будут "допрашивать" комбрига среди чумазых, но явно повеселевших его бойцов. Репортер подведет итог интервью красивой двусмысленной фразой: "Командир привел свою бригаду в город. В город, которого нет".

Это вроде риторического "За что воюем?..".

День 23 февралЯ был для комбрига Фоменко поистине звездным: он, уже при золотых генеральских погонах, получал в Кремле Золотую Звезду Героя России.

Указ о присвоении ему высшего звания в России был подписан 11 января, а он, комбриг Фоменко, еще больше месяца провоевал в Чечне. Как-то в Грозном кто-то из омоновцев, приданных софринской бригаде на время проведения спецоперации, произнес: "А вы знаете, наш комбриг-то уже Герой?" Так и сказали: "Наш комбриг". На войне нет лучшего признания командирских заслуг, лучшего подтверждения порядочности офицера.