- Геннадий Сергеевич, давайте начнем разговор с вопроса: что это вообще такое - Петербургская служба разведки? Как, почему и для чего появилась она в городе на Неве полвека тому назад?

- Не нужно объяснять, что Санкт-Петербург - это большой культурный, научный и политический центр, приближенный к границам. Поэтому совершенно естественно, что осенью 1951 года состоялось решение коллегии Комитета (тогда - Министерства) государственной безопасности о создании на базе управления КГБ по Ленинграду и области разведотдела, который решал бы поставленные задачи в рамках того, что мы называем территориальной разведкой. Кроме того, учитывая, что в Питере большое количество высших учебных заведений, город еще являлся и поставщиком кадров для разведки. После окончания специализированных учебных заведений в Москве часть наших товарищей зачислялась в центральный аппарат, другие продолжали службу в Ленинграде.

- Разведотделы, наверное, существовали и в других городах Союза?

- Да, в ряде наиболее крупных центров. Например, в Киеве, в Минске, в Прибалтике - практически во всех республиках. Питерский 1-й отдел, как называлась тогда разведка, пожалуй, наиболее быстро приспособился к новым реалиям, динамично развивался, и, как нам представляется, быстрее всех встал на ноги. Его первая команда - 4 человека - приступила к работе в январе 1952 года.

- А когда и почему возникла питерская ассоциация "Ветераны внешней разведки"?

- Когда Россия вступила на путь рыночных реформ, то спецслужбам - разведка, к сожалению, не явилась исключением - пришлось пережить очень трудный процесс перестройки. Многие сотрудники вынуждены были уволиться.

Разведчики, окунувшись в мирную жизнь, не очень для них знакомую, вынуждены были самостоятельно к ней адаптироваться - более или менее успешно. Однако все оказались разобщены. И в 1994 году мы поняли, что надо объединять свои усилия, объединить разведчиков, которые ушли в запас. Существенную помощь оказала нам Московская региональная организация "Ветераны внешней разведки", которая к тому времени существовала уже три года.

Ознакомившись с опытом москвичей, мы решили создать в Петербурге самостоятельную организацию, позволяющую не только общаться друг с другом как на двухсторонней, так и на многосторонней основе, но и способную мобилизовать наш коллективный потенциал, чтобы при необходимости оказывать помощь каждому члену ассоциации и их семьям, потребность в чем, к сожалению, сейчас возникает все чаще.

- Можно немного подробнее рассказать о формах и направлениях вашей работы?

- Мы оказываем помощь в трудоустройстве, в решении разного рода проблем, возникающих у членов ассоциации. Ассоциация как бы стала связующим мостом между отдельными ее членами и питерским управлением ФСБ, центральным аппаратом разведки, Московской ассоциацией. Ведь каждому индивидуально, к сожалению, даже эти авторитетные организации не в состоянии оказать помощь.

В общем, ассоциацию можно рассматривать как своеобразный профсоюз разведчиков. Люди, связанные общей профессией, совместной историей, дружбой, просто должны пребывать в составе коллектива. А коллективистские начала у разведчиков - в силу специфики этой организации - развиты весьма сильно.

- В том числе вы занимаетесь и пропагандой вашей службы - в печати, по телевидению...

- И не только. Некоторые наши товарищи оказались не только хорошими разведчиками, но и писателями. Это Василий Васильевич Бережков, который чуть ли не самым первым обратился к нашей разведывательной теме. Очень хорошо дебютировал и уже стал популярным писателем Борис Григорьев.

- Григорьев в качестве дебютанта - автора книги "Иуда из Ясенева" - выступал еще под псевдонимом...

- Не он один, такова специфика нашей работы. В "Красной звезде", кстати, часто выступает один из активных членов ассоциации Вадим Козловский, но ведь и его авторство чаще всего скрывается под псевдонимом...

Своими публикациями нам хочется не просто еще раз напомнить о себе, но и показать значимость того, что делала разведка и в прежние времена, да и в нынешние. Кстати, некоторые из наших товарищей занимаются популяризацией разведки в высших учебных заведениях Санкт-Петербурга - выступают с лекциями, даже читают курс по спецслужбам.

- То есть по сути занимаются привлечением кадров. Кстати, Геннадий Сергеевич, как и почему вы пришли в разведку?

- Сейчас о деятельности разведки написано очень много книг, снято много фильмов. А в 1963 году, когда я окончил Ленинградский электротехнический институт, мы еще не знали, что такое "Семнадцать мгновений весны". И, естественно, когда мне вдруг сделали предложение работать в разведке, в первую очередь сработало романтичное начало. Эта служба представилась мне неизведанным, заманчивым полем для приложения своих способностей. Честно говоря, я ни разу не пожалел о выборе своей специальности.

- Какими иностранными языками вы тогда владели?

- У меня был в очень неплохом состоянии немецкий - я даже готовился защищать на нем диплом. Однако этих знаний оказалось совершенно недостаточно для разведчика. Пришлось еще много учиться.

В 1968 году я перешел в научно-техническую разведку, тем самым как бы реализовав романтические устремления молодости, свое желание что-то сделать для науки.

- Вероятно, не всем нашим читателям знакомо это понятие - научно-техническая разведка.

- Это структура, которая должна добывать для государства информацию, наиболее важную с точки зрения обеспечения обороноспособности страны. В первую очередь информацию, которая давала бы представление о научных открытиях, технологических разработках военно-прикладного характера, которые могли бы привести к серьезному дисбалансу сил в мире. В частности, разработки в области стратегических систем вооружений, либо те разработки, которые могли бы послужить основой для создания новых видов вооружения. Работы, из которых было бы ясно, в каких направлениях идет модернизация военной техники - короче, все, что связано с жизнью военно-промышленного комплекса стран, считавшихся нашими потенциальными противниками.

Научно-техническая разведка не является чем-то таким, что присуще только советской разведке, - противник вел точно такую же работу в отношении нас, равно как и против других стран, в том числе и против своих же партнеров.

Это позволяло экономить время и деньги, сопоставлять результаты работ аналогичной тематики у нас и за рубежом, чтобы знать, где мы имеем опережение, а где отстаем.

- То есть можно сказать, что научно-техническая разведка работает в интересах ряда ведомств, связанных с обороной?

- Разумеется. В каком направлении следует нам двигаться, решали наука, промышленность, наши оборонные министерства. Они как бы определяли социальный заказ перед разведкой. Хотя, поскольку мы варились в гуще всего этого, у нас были возможности, позволяющие делать руководству КГБ определенные инициативные предложения по тем направлениям, которые, на наш взгляд, не находили у нас в стране достаточного внимания. Если бы так не было, мы наверное не получили бы своевременной информации по разработкам ядерного оружия - инициатива тогда исходила из разведки.

- А кто являлся источниками информации?

- Иногда кажется, что чем выше служебное положение агента, тем ценнее он для разведки. Нет, ценность источника не всегда определяется его положением и даже уровнем его знаний. Допустим, нас интересует информация, раскрывающая существо какой-то разработки. На этот вопрос могут ответить только конкретные исполнители. Руководитель проекта, например. Или некто, через кого в силу бюрократической системы организации проходит очень большая информация, которую он сам оценить не может, но может ее добывать.

Ценность агента, я бы сказал, определяется несколькими качествами: уровнем доступа к интересующей нас информации, предприимчивостью, инициативой и, конечно, надежностью. Дезинформация в научно-технической разведке стоит очень дорого...

- Если можно, что-нибудь из вашего опыта?

- На рубеже начала 90-х годов во всех крупных концернах началось увлечение вопросами информатизации. В цифровую форму переводили все: базу данных, результаты научно-исследовательских работ, технологии, технологические карты и т.д. Это давало возможность повысить эффективность управления концерном, но увеличивало количество уязвимых мест с точки зрения разведки... Мы понимали, что в этом направлении можно работать. Были к этому подготовлены психологически, но не с точки зрения знания информатики, а поэтому не всегда могли правильно оценить те возможности, которые инициативно нам предлагались.

Я тогда работал в одной из европейских стран - и к нам пришел человек. Сказал: у меня есть такие-то и такие-то позиции... Выглядело все очень увлекательно, заманчиво: речь шла о том, чтобы создать хакерскую сеть и получить большое количество технологических секретов... Для этого надо было приобрести мощные ЭВМ, сделать определенные затраты и т.д. Конечно, следовало бы съездить в Москву, поговорить со специалистами, посоветоваться с Центром - но в силу принятой в разведке конспирации и просто ограниченности времени пришлось принимать решение на месте. Решение было принято - совершенно ошибочное.

К счастью, в какой-то момент мы провели проверочные мероприятия, и выяснилось, что работала группа людей - достаточно опытные и способные авантюристы, в тот момент лучше нас ориентировавшихся в информационных технологиях. Они делали заманчивые предложения спецслужбам, концернам-конкурентам и понемножку, понемножку собрали немалые средства - не выполняя своих обязательств. Мы остановились буквально в одном шаге от серьезного провала...

Разведчик не должен быстро увлекаться какой-то идеей. Надо проявлять здоровое сомнение, потому что в состоянии увлеченности можно столько напахать, что потом поправить будет очень трудно. И вообще когда наступает век новых технологий - в том числе и разведывательных, - к этому надо очень тщательно подготовиться.

- Подобная ситуация может быть инспирирована и спецслужбами противника?

- Конечно! Если противнику известно, что источник связан с нами, то у него появляется возможность продвинуть информацию о том, что вот такое направление - перспективное и достигнуты фантастические результаты. Утверждение подкрепляется хорошо подготовленными документальными материалами. Мы можем клюнуть на эту информацию, потратить время и деньги, чтобы оказаться потом у разбитого корыта.

Это - известное направление борьбы между спецслужбами: кто окажется искуснее в области активных мероприятий. Так делали и американцы в отношении нас, и мы, когда нам представлялась возможность. Поэтому среди прочих качеств я поставил бы на первое место надежность источника.

- А пример такой надежности вы могли бы привести?

- Мне пришлось пообщаться с Рудольфом Ивановичем Абелем, который, как известно, наряду с другими разведчиками был вовлечен в "атомный проект". Абель рассказывал, что, когда вся эта работа только еще начиналась, разведчики сами еще ничего не знали по этой тематике. Они могли верить только источнику, который говорил: "Это очень опасно для вас. Это несет такие-то и такие-то угрозы". И надо было верить на слово...

Они посылали материалы в Центр - а там тоже не было еще ни одного специалиста в этой области, и поначалу все воспринимали, как некую сказку. Хорошо, что к этому времени у наших ученых исследования по ядерной тематике тоже достаточно далеко ушли вперед, и эта информация укрепила их в мысли, что они на правильном пути. Не только укрепила, но и позволила доказать руководству страны необходимость мобилизации всех ресурсов, чтобы не стать объектом ядерного шантажа. Я считаю, что это было выдающееся достижение разведки, которая сумела не только добыть достоверную документальную информацию, но и найти взаимопонимание с нашими выдающимися советскими учеными...

- Кстати, почему иностранцы шли на контакт с нашей научно-технической разведкой?

- Причины тому могли быть самые разные. Одни специалисты просто симпатизировали нашей стране. Другие достаточно равнодушно относились к ее политическому строю, но им был симпатичен сам разведчик, и они считали возможным оказать ему помощь. Кто-то нуждался в материальной поддержке. А кому-то, не удивляйтесь, нужно было выразить себя - совершенно необычным способом. Это касалось тех, кто считал, что в своей профессиональной карьере его недооценивают. Что он мог бы сделать гораздо больше. И они пытались это доказать в первую очередь для самих себя. Кем-то двигало чувство обиды, мести по отношению к руководителям своего учреждения. Не скрою, ряд источников из числа европейцев желали насолить Америке - они охотно шли на передачу информации, наносящей ущерб США...

Вообще работа разведчика сродни работе психолога. Человек - сложное существо, побудительные причины его поведения могут быть очень многообразны - нужно только их найти...

- Мы говорили об "атомном проекте". Наша пресса давно уже объявила его самым выдающимся достижением советской научно-технической разведки. Так ли это?

- Да, это самый большой успех - из того что известно. Но ведь особенность разведки заключается в том, что имена разведчиков, добившихся самых больших успехов, мы чаще всего узнаем тогда, когда уже нельзя сказать им даже простое человеческое спасибо. Или вообще никогда не узнаем. То же самое относится к добыче той информации, которая оказалась наиболее существенной - в любом из направлений разведки.

Если даже ваш вопрос адресовать руководителям наших аналитических подразделений, дав им карт-бланш отбросить условия секретности, он и для них окажется очень трудным.

Не давая оценок, скажу, что нам, например, пришлось решать мучительный, очень важный тогда вопрос - как воспринимать провозглашенную Рейганом программу звездных войн СОИ? Она реальна или нет? Есть ли уже научная, технологичная основа для ее практического воплощения? Какую опасность влечет она за собой? Действительно ли нет против нее противоядий или нужны какие-то дорогостоящие ответы? Или нужно найти другие ответы? А как сами американцы - видят они там уязвимые места или нет? Какие? Чем мы можем ответить на СОИ, не ввергая страну в крупные затраты?

Это был серьезнейший вопрос, который разведка решала по всем своим направлениям - не только научно-техническая. Мне кажется, что адекватные ответы, позволившие определить нашу тактику, избежать втягивания в очень дорогостоящую гонку, мы нашли. Благодаря усилиям разведки наши ученые нашли нестандартные, как это тогда называлось, способы нейтрализации СОИ. Ну и сами американцы в конце концов поняли, что это - бессмысленная трата денег.

- Геннадий Сергеевич, пожалуй, здесь мы и закончим наш разговор. А в заключение я от имени "Красной звезды" и десятков тысяч ее читателей поздравляю вас с полувековым юбилеем Питерской службы разведки!

- Спасибо! Считаю, мы, имеем право гордиться нашим маленьким подразделением. Достаточно много наших товарищей были отмечены государственными наградами - за свои конкретные дела, о которых, может быть, когда-нибудь и расскажут. Плюс к тому не надо забывать, что в нашей Службе разведки работал целый ряд товарищей, которые сейчас занимают те или иные серьезные позиции в государственном аппарате. Это, во-первых, говорит о том, что хорошо подбирались кадры в Питерскую разведку и что, во-вторых, у нас здесь сложились очень хорошие традиции.

Думаю, этот юбилей даст возможность всем членам коллектива еще раз оглянуться на свой пройденный путь, вспомнить свои боевые подвиги или даже не подвиги, а просто жизнь разведчика, локоть к локтю с товарищами... Да и для молодежи, которая сейчас работает, это будет положительный заряд.