- Семен Яковлевич, приговор Тихоокеанского флотского военного суда по делу военного журналиста Григория Пасько вызвал неоднозначную реакцию средств массовой информации. Не могли бы вы рассказать, за что на самом деле осудили Григория?

- Военный журналист капитан 2 ранга Григорий Пасько осужден по ст. 275 Уголовного кодекса России к четырем годам лишения свободы с лишением воинского звания за государственную измену в форме шпионажа. Никакого отношения к экологии это не имеет.

Суд счел установленным, что Г. Пасько длительное время поддерживал неслужебные контакты с японским журналистом Тадаши Окано, аккредитованным при Управлении национальной обороны Японии. Г. Пасько получал от него различные задания. О характере взаимоотношений с этим японским подданным Г. Пасько начальству не сообщал.

Между тем в соответствии с порядком, принятым не только в наших Вооруженных Силах, но и в других армиях мира, военнослужащие не должны устанавливать и поддерживать с иностранными гражданами связь по вопросам, не вытекающим из служебных обязанностей. При попытке иностранных граждан получить секретную информацию военнослужащие обязаны незамедлительно сообщать об этом непосредственному начальнику. Но капитан 2 ранга Г. Пасько такой порядок нарушил.

Суд полагает, что Г. Пасько собирал сведения об особо важных режимных соединениях и частях, добывал материалы об электронной разведке и иные данные, относящиеся к государственной тайне.

- Прокурор просил приговорить Г. Пасько к 9 годам лишения свободы. Суд назначил ему четыре. А какое наказание за государственную измену устанавливает закон?

- Ст. 275 Уголовного кодекса России позволяет назначить за это преступление от 12 до 20 лет лишения свободы с конфискацией имущества или без нее.

- Почему же Г. Пасько приговорили к значительно меньшему наказанию?

- Когда имеются исключительные обстоятельства, существенно уменьшающие степень общественной опасности преступления, суд вправе на основании ст. 64 Уголовного кодекса России приговорить виновного к более мягкому наказанию, чем предусматривает соответствующая статья закона.

К таким исключительным обстоятельствам суд, в частности, отнес прежнюю положительную характеристику Г. Пасько, его прошлые награды и то, что у Григория несовершеннолетние дети.

Назначая наказание, суд принял во внимание, что материалы с государственной тайной за рубеж не попали, ибо их удалось изъять.

- Тогда можно ли считать шпионом человека, который не передал, а лишь собирался передать материалы, представляющие государственную тайну?

- Если виновный не только передает, а даже собирает, похищает или хранит в целях передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведения, составляющие государственную тайну, делая это в ущерб внешней безопасности России, то такие действия закон считает шпионажем. Закон признает также шпионажем передачу или собрание по заданию иностранной разведки иных сведений, предназначенных для использования их в ущерб внешней безопасности Российской Федерации.

- А не нарушают ли такое понятие шпионажа и судебный приговор общепризнанные права человека? Ведь каждый имеет право свободно искать и передавать информацию.

- Думаю, что не нарушают. Принятая организацией Объединенных Наций Всеобщая декларация прав и свобод человека, провозглашающая свободу человека, его честь и достоинство высшей ценностью, устанавливает, что осуществление прав и свобод несовместимо с действиями, причиняющими ущерб государственной и общественной безопасности (ст. 30). По смыслу ч. 3 ст. 55 Конституции России при реализации прав и свобод недопустимы посягательства на конституционный строй, оборону страны и безопасность государства. Разрушение этих сторон государственности разрушает условия свободы самого человека и гражданина.

Да и ч. 4 ст. 29 Конституции Российской Федерации говорит о праве получать и распространять информацию не всяким, а только законным способом. Суд же признал, что Г. Пасько получил и пытался передать материалы, содержащие государственную тайну, противозаконно.

Кроме того, законодательство многих стран трактует понятие "шпионаж", пожалуй, еще шире, чем российское. Скажем, ст. 110 нового уголовного кодекса Китая считает оконченным шпионажем принятие задания от шпионской организации, если даже получивший задание ничего не успел сделать для его исполнения.

Параграф 793 главы 37 Свода законов Соединенных Штатов Америки объявляет, например, шпионом того, "кто с целью добывания оборонной информации при наличии намерения или основания полагать, что эта информация будет использована во вред Соединенным Штатам или в пользу иностранного государства, изыскивает, записывает или другим способом добывает информацию, касающуюся какого-либо корабля, самолета, оборонной продукции, базы подводных лодок или даже склада горючего либо другого объекта, связанного с национальной обороной".

Американское законодательство позволяет осудить за шпионаж того, кто не только снимает, но даже пытается сделать копию любого письма или записи, касающихся национальной обороны.

Параграф 794 Свода законов США допускает применение смертной казни или пожизненного заключения за одну лишь попытку передать гражданину зарубежного государства информацию оборонного характера. И никакого исключения для журналистов американский закон не делает.

- Тогда кто и почему, на ваш взгляд, раздувает длительный ажиотаж вокруг дела Г. Пасько?

- Мне кажется, что ажиотаж создают три группы лиц. Ведущая роль в ней принадлежит, конечно, первой. Это люди, стремящиеся использовать дело Григория для поношения и разрушения наших спецслужб, для упразднения военных прокуратур и военных судов. Вторая группа - люди, разыгрывающие карту Г. Пасько для политического продвижения и выкачивания денег из разных фондов. И тех, и других меньше всего волнует судьба Григория. Они ведут собственную игру, а Пасько им нужен для решения своих задач. Григорию же кажется, что он - ведущий. Надеюсь, раньше или позже он все же осмыслит изречение великого немецкого поэта Гете из "Фауста": "Ты думаешь, что движешь, а тебя самого движут". Третья группа защищающих Г. Пасько - это люди, не обладающие достаточной информацией и введенные в заблуждение. Им представляется, что Григорий - мученик, которого посадили не за шпионаж, а за защиту природной среды и разоблачение чьих-то злоупотреблений. Это честные люди, которых пытаются оболванить и использовать в своих целях первые две группы.

- Прокурор принес протест на мягкость приговора. Он полагает, что суд назначил Григорию излишне мягкое наказание. Кое-кто, наоборот, считает приговор чрезмерно суровым. По утверждению же адвокатов Григория, Военная коллегия Верховного Суда признает Пасько невиновным. Какое из этих мнений вам кажется наиболее верным?

- Можно по-разному относиться к понятию "мягкость" и "жесткость" приговора. Сколько голов, столько умов. Сколько сердец, столько видов любви. Адвокаты вправе надеяться на лучший для их клиентов исход. На то они и адвокаты. На мой же взгляд, приговор в отношении Г. Пасько серьезно мотивирован. И я не думаю, что Военная коллегия Верховного суда признает его невиновным.

Наблюдая за событиями, происходящими после вынесения Тихоокеанским флотским военным судом приговора в отношении Григория Пасько, понимаешь, что нельзя не согласиться с мнением о том, что его осуждение выгодно всем, кроме него самого.

Действительно, и адвокаты, и разные личности, объявляющие себя правозащитниками, будут нарабатывать себе имидж, зарабатывать деньги, не задумываясь при этом о судьбе самого Пасько. Между тем приговор в отношении Григория Пасько основательно мотивирован. Более того, государственный обвинитель внес протест на мягкость приговора. Нельзя не согласиться и с тем, что будь, например, Пасько гражданином США, он получил бы гораздо более жестокое наказание и никакие защитники ему не помогли бы, поскольку в законах США, как и ряда других государств, понятие шпионажа трактуется шире и наказывается суровее.

Думается, единственным выходом для Пасько является путь, избранный американским гражданином Поупом, также осужденным за шпионаж и обратившимся с просьбой о помиловании. Конечно, нельзя с уверенностью полагать, что просьба о помиловании будет удовлетворена. Но ничего другого не остается. Иной исход выгоден окружению Пасько, но никак не ему самому.