Переступил порог кабинета - глазам не поверил:

И мы по-мужски крепко обнялись.

Двадцать два года (Боже, как мчится время!) не виделись - с тех пор как после училища разъехались-разлетелись по флотам. Внешне он почти и не изменился, разве что возмужал, солидности прибавилось. Гораздо ощутимее другие перемены: чувствуются в нем нынче и профессиональная уверенность, и жизненный опыт, и деловая хватка. К нему, естественно, давно уже обращаются по имени-отчеству: Александр Николаевич. Если уж совсем официально - капитан 1 ранга Томилин, начальник отдела воспитательной работы Новороссийской военно-морской базы.

По душам, не торопясь, сподобились поговорить уже на излете моей командировки, не без труда выкроив свободный вечерок. Вспоминали родное свое "Квумпу" - так в шутку курсантами называли альма-матер - Киевское высшее военно-морское политическое училище, лет десять уже как не существующее. Выспрашивали друг друга о друзьях-товарищах, рассказывали о себе.

За минувшую неделю у меня было достаточно возможностей увидеть, как он работает, понять его отношение к делу, к людям и отношение к нему людей. Естественно, был уже наслышан о стойкости и личном мужестве комиссара, как многие уважительно называют Томилина, проявленные в труднейший для Черноморского флота период раздела-развала...

Эко ж все-таки, подумаешь при случае, время и обстоятельства разметали училищных однокурсников, сколь непредсказуемо, причудливо оказались закручены иные судьбы! Один стал удачливым московским книгоиздателем, другой - директором престижного мебельного салона, третий - министром внутренних дел соседнего государства, четвертый - отмотавшим тюремный срок забулдыгой... Тех, кто еще при погонах, все еще тянет служебную лямку, в сущности не так уж много. А ведь у большинства служба по первости складывалась не то чтобы похоже, но, не будет натяжкой сказать, в одном общем русле.

Не был исключением и Томилин, прошедший типичные для офицера-политработника ступени: замполит на среднем десантном корабле, помощник по комсомольской работе начальника политотдела 5-й оперативной эскадры в Средиземном море, зам. командира дивизиона противолодочных кораблей по политчасти в Крымской военно-морской базе... Это все еще тогда, когда огромная наша страна была единой и могучей державой.

Великий разлом конца 91-го, трещины от которого вскоре дотянулись и до ЧФ, застал Томилина в должности замполита бригады речных кораблей в Измаиле.

- Те несколько лет - самые трудные за всю службу, - мрачнеет Александр. - Лично для себя я тогда сразу определился: ни при каких обстоятельствах присяге не изменю. Такой же настрой был и у остальных. Офицерское собрание бригады постановило: до принятия политического решения по флоту ни о каком переподчинении, ни о какой дележке не может быть и речи.

Лозунгами сыт не будешь, мы же месяцами сидели без денег. Продовольственные склады - и вещевые, и ГСМ, кстати, тоже - нами уже не контролировались. Чем кормить моряков, семьи, детей малых? Выкручивались, как могли. Те крохи, что имелись, в первую очередь распределяли самым нуждающимся. Обращались за помощью к коммерсантам, выезжали в колхозы зарабатывать на пропитание. Одновременно старались и боевую подготовку не запускать: тактические летучки, занятия по специальности, тренировки на боевых постах - все как положено. Безделье - оно ведь разлагает...

За окнами по-южному быстро темнело. О многом уже переговорили, пропустили по рюмашке за встречу, за училище и однокурсников, за тех, кто в море.

- Чем дальше - тем хуже становилось, - вновь возвращался к тем окаянным дням Александр. - Боевики РУХа звонили офицерам домой, грозили расправой. Комбрига, когда он находился в городе, несколько раз избивали какие-то негодяи, после этого командующий флотом разрешил комсоставу бригады носить табельное оружие.

Покидая Измаил, прошли по улицам строевым шагом. Горожане провожали нас аплодисментами, плакали, просили скорее возвращаться. С благодарностью вспоминаю тех, с кем от начала до конца выпало пережить эти события: комбрига Вадима Беленко, начштаба Андрея Строганова, флагарта Александра Помещикова, флагманского механика Бориса Левчина, командиров дивизионов Игоря Адриановского, Валерия Ушакова...

Жизнь между тем не стоит на месте, словно угля в топку, подбрасывая другие уже проблемы. Все больше приходит служить новичков, выросших в неблагополучных семьях, имеющих за плечами судимость, при полном отсутствии трудового стажа и неприлично мизерных познаниях в области школьной программы, над сознанием которых к тому же изрядно поработала массовая культура. Все больше молодых офицеров, затурканных нищетой и бесквартирьем, отказываются продлевать контракт.

- Роль воспитательной работы в последнее время возрастает, и тенденция эта, думаю, сохранится, - считает Александр. - Ведь что главное в деятельности офицера-воспитателя, политработника, если по-старому? Главное - это помогать людям! Для этого, убежден, наша профессия и существует. Нельзя только требовать и наказывать, особенно сейчас, когда жизнь и без того тяжела. Тем более сам ведь знаешь, как у нас некоторые понимают требовательность. Увидел старший начальник матроса не по форме одетым - шашку наголо и давай махать во все стороны, только головы летят. Я еще в лейтенантскую пору четко для себя решил: никогда не уподобляться такому типу "инспекторов". Требовать можно и нужно, унижать - нельзя!

Да и наказывать - тоже последнее дело. Я, хоть и сам не ангел, - голос могу повысить, завестись, о чем потом всегда жалею, переживаю, однако за все время службы умудрился не наказать ни одного офицера. Всегда старался опираться на лучшие качества человека, душу его понять. Механик слушает мотор - и по одному только гулу определяет, что у того "болит". Человек, конечно, не механизм, но и его можно и нужно услышать.

Тут у нас недавно случай был: один офицер крепко выпил, попал в комендатуру, хотели уже увольнять. Стал я с этим делом разбираться: срыв случайный, на почве семейного конфликта - жена его там, не буду вдаваться в подробности, напортачила. Сам он и человек хороший, и специалист, каких поискать, двое детей. Долго мы с ним беседовали... К дисциплинарной ответственности, естественно, привлекли, главное - служить оставили. И правильно, сейчас уже ясно, поступили. Тем более когда опять идет сокращение, легко под него попасть. Но можно ли так вот разбрасываться людьми?

Одной из главных своих удач считаю то, что отдел воспитательной работы сегодня является коллективом единомышленников: капитан 1 ранга Николай Клепанчук, капитаны 2 ранга Сергей Зыков, Игорь Харин, Александр Чепурнов... У нас такие отношения, что каждый вправе отстаивать свою точку зрения вплоть до принятия решения, когда все векторы соединяются в один общий. Разве это не сила!

Одно обидно: статус офицера-воспитателя при возрастающем объеме решаемых задач сегодня явно занижен. У меня, начальника политотдела, как раньше называлась эта должность, нет даже служебной машины. Когда в Темрюке готовили к отправке в Чечню батальон морской пехоты, мотался туда-обратно на частнике за собственный счет. Тринадцатой получки жена уже несколько лет не видела - то на бензин, то на другие служебные нужды уходит. А как тебе такой казус: у меня по денежному содержанию семнадцатый тарифный разряд, а у одного из моих подчиненных - двадцать первый... Благо по натуре я оптимист, все у нас, не сомневаюсь, когда-нибудь наладится. Со времен Измаила в трудную минуту всегда подбадриваю и себя, и других: "Ребята, прорвемся!"

Потом мы прощались, я уезжал утренним поездом. Когда теперь еще, думал я, свидимся, да и доведется ли вообще? Думалось и о другом: затянувшаяся на десятилетие черная для нашего брата-военного полоса останется ли навсегда в прошлом? Постепенно грустные эти размышления сменил куда более оптимистичный настрой: ничего, брат, прорвемся. Обязательно прорвемся!

Фото автора.