55-я годовщина подписания в Париже 10 февраля 1947 года мирных договоров с бывшими сателлитами фашистской Германии - Болгарией, Венгрией, Италией, Румынией и Финляндией, которые подвели черту под историей их соучастия в гитлеровской агрессии против СССР и войне против Объединенных Наций, прошла, в общем-то, незаметно. Это не случайно - сегодня по крайней мере часть политической элиты, историков этих стран придерживаются "версии", что мирные договоры стали элементом ялтинско-потсдамской системы послевоенного устройства Европы, на долгие годы законсервировавшей раздел контингента на "демократическую" и "советскую" зоны.

Действительно, парижские договоры налагали серьезные ограничения на суверенитет бывших союзников Германии во второй мировой войне, в т.ч. по численности вооруженных сил, принуждали их к выплате репараций. Сегодня многие ставят на этом точку, а зря. Военные статьи договоров действительно стали историей - Финляндия, например, заявила об их недействительности в 1990 году, в случае с другими странами они "тихо умерли" по умолчанию. Репарации? По большей части прощены - тогдашняя Москва не скупилась при оплате счетов за лояльность новых союзников.

Но часть статей подписанных в Париже документов сохраняет свое значение по сей день. Прежде всего это политические постановления, направленные на то, чтобы граждане бывших непримиримых врагов в войне, унесшей десятки миллионов жизней, "без различия расы, пола, языка или религии, пользовались правами человека и основными свободами, включая свободу слова, печати и изданий, религиозного культа, политических убеждений и публичных собраний". Одновременно вне закона ставились любые организации фашистского толка, преследующие цель лишения народа его демократических прав". Говоря "шершавым языком" современного политического клише, первая в истории антитеррористическая коалиция в составе СССР, США, Великобритании, других Объединенных Наций буквально за руку вывела бывших противников на путь демократизации и мирного строительства. История достаточно поучительная и для современной Европы, неожиданно для многих оказавшейся подверженной вирусу национализма и ксенофобии, подчас проявляющей непонятную "политкорректность" в отношении ультраправых, попыток чуть ли не реабилитации нацистских военных преступников.

Безусловно, найдутся те, кто будет возражать и заявлять, что "коммунистическая Россия" была ничуть не лучше нацистской Германии, а в Париже Вашингтон и Лондон чуть ли не откупились от Москвы. Однако стоит задуматься: неужели Рузвельт и Черчилль были наивнее нынешних радикалов от истории, когда блокировались со Сталиным против Гитлера? Едва ли.

И, наконец, еще один аспект парижских договоров, актуальный и поныне. Сегодня в Москву выстраивается чуть ли не очередь из желающих как можно скорее и без всяких встречных условий получить от России культурные ценности, перемещенные в результате второй мировой войны. При этом ссылаются прежде всего на Гаагскую конвенцию 1907 года о законах и обычаях сухопутной войны, обвиняя СССР в ее нарушении.

Действительно, в 1941 - 45 годах Советский Союз не являлся участником Гаагской конвенции. Однако есть веские основания полагать, что и в странах, принимавших участие в гитлеровской агрессии, ее забыли зачитать перед строем солдатам, отправлявшимся на Восточный фронт. Иначе как объяснить тот факт, что в материалах Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступления на оккупированной территории наберется достаточно данных, чтобы инкриминировать участникам "похода против большевизма" нарушения все той же конвенции по статьям о грабежах, конфискациях, не говоря уже о далеко не всегда гуманном отношении к пленным и мирному населению.

В парижских же договорах четко зафиксировано, что страны-участницы отказываются от всех претензий к Союзным и Соединенным Державам, связанных непосредственно с войной, а "если в отдельных случаях... является невозможным произвести реституцию предметов, представляющих художественную, историческую или археологическую ценность, которые составляют часть культурного достояния Объединенной Нации, с территории которой эти предметы были вывезены", то подписавшая договор страна "обязуется передать заинтересованной Объединенной Нации предметы того же рода и приблизительно равноценные вывезенным предметам". Таким образом, Россия по большому счету никому ничего не должна, а вопрос о "трофейном искусстве" может решаться только на основе взаимности и компенсационности.

Наверное, сегодня кто-то может сказать, что послевоенные договоры устарели. Действительно, ничего вечного в этом мире нет, за исключением римского права. А древние утверждали: договоры должны соблюдаться. Так, может быть, они все же правы?