Полугодие террористической атаки на манхэттенские небоскребы, ставшей символическим (а не календарным) началом ХХI века, США отметили скандалом, разразившимся после известной публикации в "Лос-Анджелес таймс". Газета привела выдержки из секретного доклада Пентагона конгрессу, где были названы семь стран - потенциальных целей для американских ядерных ракет. Среди "избранников" - Россия, страна, которая 11 сентября 2001 года не задумываясь заняла место в первой шеренге борцов с главным мировым злом. То ли под воздействием застывшего испуга, то ли по барской рассеянности, то ли под бременем хлопот по устройству нового миропорядка супердержава занесла нас в черный список соседей, способных в один прекрасный день натянуть на себя неприятельские доспехи. Ни стратегические планы Пентагона, ни система управления ударными ядерными силами не понесли бы ровно никакого урона, если бы указанная конкретизация целей, этот перестраховочный жест составителями документа сделан не был. Однако его сделали и, значит, в это заложили определенный политический смысл.

Позже последовали оправдательные разъяснения ответственных лиц из администрации США, включая самого президента Джорджа Буша, который заверил, что никакого агрессивного намерения у Вашингтона в отношении России нет. С подобными заявлениями выступили министр обороны Дональд Рамсфелд и государственный секретарь Колин Пауэлл. Убедительными их слова назвать, однако, трудно. Тут

безотказно начинает работать чисто психологический фактор, когда сказанное прежде застревает в сознании более основательно, чем сказанное позднее. В результате "утечка" из доклада навела многих на мысли о происходящей трансформации взглядов на использование ядерного оружия, в том числе в региональных конфликтах. В России разделили эту обеспокоенность. Представитель МИД РФ Александр Яковенко заявил, что новый подход Пентагона к ядерному оружию переводит его "из средства сдерживания в оперативный военный арсенал США, что понижает порог его применения". В свою очередь в Вашингтоне не согласились с таким выводом. В частности, Колин Пауэлл назвал его "ошибочным", уточнив, что американские ракеты с ядерными боеголовками "не направлены на каждодневной основе ни на одну страну мира".

Как бы то ни было, неприятный осадок от этой истории остался. Его подкрепляли другие реальности из нынешней обстановки в США, окрашенные классическим американским цинизмом и усилившимся имперским напором. Америка прежде всего! Широкие океаны более не гарантируют беспечного существования в богатстве и удовольствиях. Американскую мечту теперь надо защищать далеко за пределами ее пространственного господства. Интервенционизм обретает новый смысл как доктрина подавления всякого противодействия, всякого инакомыслия. Кто не с нами, тот против нас. Кто не помогает громить террористов, тот помогает им. Наше дело правое, победа будет за нами, а победителей не судят.

Этот всплеск ура-патриотизма, граничащего с шовинизмом, произошел, между прочим, не без моральной поддержки извне. Остальной цивилизованный мир, проникнувшись масштабами трагедии, принесенной в США террористами-смертниками, невольно, сам того не желая, подхлестнул как великодержавную риторику, так и воинственные сборы в новый крестовый поход. Благословив справедливое возмездие, союзники и партнеры через некоторое время уже без всякого восторга наблюдали, как оно растянулось во времени и пространстве. Американский лидер объявил, что страна находится и будет еще долго находиться в состоянии войны. Отсюда вытекало все прочее. "Вести эту войну - дорогое удовольствие, - говорил Джордж Буш, обращаясь с посланием к конгрессу. - Мы тратим свыше миллиарда долларов в месяц, больше 30 миллионов долларов в день, и мы должны быть готовы к будущим операциям... Мы должны заменить стареющие самолеты и сделать наши вооруженные силы более маневренными, с тем чтобы быстро и без риска перебрасывать свои войска в любое место в мире... Мой бюджет предусматривает самое крупное за последние 20 лет увеличение военных расходов, и хотя цена свободы и безопасности высока, она не может быть слишком высокой: сколько бы ни требовалось заплатить за защиту нашей страны, мы заплатим".

Сторонники прогрессивного увеличения военных ассигнований в американской политической элите дождались своего часа. Еще год назад они и мечтать о подобном повороте событий не смели. И вот нате вам, такая удача! Воистину нет худа без добра. Программное заявление президента о том, что Афганистаном дело по обузданию сил терроризма не кончится, открыло широкую и долгосрочную перспективу для модернизации всех отсеков и механизмов дорогостоящей военной машины. Под новую стратегию легко подстраивались отложенные было до лучших времен проекты обновления вооружений и техники. Гипотетическое поле битвы с терроризмом оказалось неимоверно широким, на нем стали появляться невидимые дотоле естественные и искусственные препятствия, нагромождения и хитросплетения, якобы выгодные лишь врагу. Для поражения всего этого совокупного зла, ясное дело, понадобились и новая авиация, и новые ракеты, и новые корабли, и новая система противоракетной обороны, и даже "чудо-ботинки" для солдат, позволяющие прыгать, как кенгуру. Упустить столь благоприятный шанс для упрочения своих позиций военная партия Америки не могла. И она не упустила его.

Наверное, нечто подобное произошло бы и во всякой другой стране, окажись она на месте Соединенных Штатов со всеми их финансовыми, технологическими, геополитическими и прочими возможностями. Так уж устроен мир. В былые времена парадом командовала Великобритания, в которой имелась своя военная партия. Еще раньше - Испания. На волне оголтелого эгоизма и национализма поднялась военная мощь гитлеровской Германии. На подобной же волне возвысился японский милитаризм. Обстоятельства (главным образом внешние) раскрутили маховик индустриализации советской экономики, обеспечившей военный паритет с Западом.

Америка рискует растранжирить нажитое богатство, утратить выросшую на нечаянных обстоятельствах мощь, морально деградировать на почве мании собственного величия. Нет, она не застрахована от падения - сколь невероятным такой поворот ни казался бы сейчас. Тем более что интеллектуальная ущербность некоторых последних руководящих установок не вызывает сомнений - взять тот же тезис о дальнейшем подавлении терроризма в одиночку. Авторитетный французский журнал "Монд дипломатик", рассуждая на эту тему, довольно неодобрительно пишет об отсутствии в поведении США признака "многостороннего действия", хотя они без конца и говорят об антитеррористической коалиции. Подняв знамя похода против терроризма, Вашингтон пытается заставить планету "шагать в ногу". Столь упрощенный подход к международной солидарности вряд ли позволит американским политикам достичь настоящего, общепризнанного (а не сомнительного) успеха.

Союзники и партнеры Вашингтона озабочены воинственной нахрапистостью американской военной партии вовсе не потому, что они "боятся за Америку", а потому, что они боятся в первую очередь за себя. Они обеспокоены тем, что новый век, суливший глобализацию в лучшем ее смысле, может обернуться эпохой неведомых доселе вызовов. Что в условиях "модернизированного" диктата супердержавы разовьется такой стихийный протест, рядом с которым былые колониальные движения или нынешний политический экстремизм покажутся подростковым хулиганством. Когда близкие и дальние соседи США наблюдали по телевизорам за крушением символов американского экономического могущества, они, как ни странно, не были скованы ужасом. Как ни кощунственно это звучит, но в те потрясающие мгновения Манхэттен предстал перед окружающим миром не столько жертвой мирового зла, сколько фантастическим зрелищем, местом почти библейского действа. Страх наступил несколько позже, но опять же не за Америку, а за себя. Каждый вдруг осознал, что и он может стать жертвой сатанинской силы, не жалеющей никого. Вот в чем, собственно, корень той нервозности, которой охвачены сегодня очень многие слои человечества, слышащие и видящие опасную военную поступь самой мощной страны. В этом и причина пристрастного обращения к данной теме мировой прессы, политиков, ученых.

На состоявшейся в феврале в Мюнхене международной конференции по вопросам безопасности среди первых выступающих был заместитель министра обороны США Пол Вулфовиц, который озвучил уже известные тезисы современной американской идеологии. В том числе о "новых вызовах национальной безопасности", "преодолении страхов прошлого", "хорошем наступлении как лучшей обороне". Тема превентивности ударов по террористам получила развитие и в выступлении американского сенатора Джона Маккейна, давшего понять, что "следующим фронтом" против терроризма может стать территория Ирака. "Американцы убеждены, что у них есть мандат на оборону и уничтожение глобальной сети терроризма", - сказал он. Вновь прозвучала мысль: США будут применять силу даже в том случае, если не найдут поддержки со стороны своих союзников по НАТО. Естественно, такой подход вызвал негативную реакцию на конференции. В частности, в выступлении государственного министра МИД ФРГ Лудгера Фольмера, который подчеркнул, что борьба со злом не может эксплуатироваться в качестве аргумента для оправдания прежней вражды и оплаты по старым счетам.

За этими и другими подобными заявлениями политиков и государственных деятелей союзных с США стран отчетливо просматривается стремление защитить национальные интересы там, где они пересекаются с американским интересами. Там, куда нацелены сейчас боевые стрелы Пентагона (включая те, что с ядерными наконечниками) и где потом может образоваться пространство единоличного американского контроля. Ибо, отказываясь от участия в силовых акциях под флагом войны с террором и даже не поддерживая эти акции, партнеры США рискуют быть оттесненными с выгодных и перспективных рынков. Словом, территориальная экспансия Америки, объявившей себя авангардом в подавлении терроризма, грозит по сути новым переделом сфер влияния и соответственно новыми неожиданными региональными коллизиями. В этом плане закрепление американцев в Центральной Азии может стать лишь прологом к более масштабным метаморфозам на мировой арене. Кто-то пытается выдать это американское наступление за перемену к лучшему, за упрочение стабильности. Сомнительно, что это так.

Между тем во всем этом есть, может быть, самый ключевой момент в комплексе всех проблем международной безопасности, от которого во многом зависит прогресс или регресс в коллективной безопасности. Отношения же между США и Россией в этом сложном уравнении в сегодняшней ситуации, пожалуй, на первом месте. К сожалению, мы наблюдаем их в далеко не лучших проявлениях. Короткий период дружественной эйфории, порожденной призраком священного союза в подавлении терроризма, сменился полосой разочарования. Нездоровая инициатива идет, безусловно, от Вашингтона. Не потому, что так принято по традиции считать, а потому, что таковы факты. Выход из режима ПРО, косвенное подбадривание чеченского сепаратизма, игнорирование исторически сложившегося доминирования России в Центральной Азии и в Закавказье, перекрытие доступа на американский стальной рынок, неадекватно болезненная реакция в истории с импортом в Россию недоброкачественной курятины, явная причастность к созданию антироссийского психоза на последней Олимпиаде, не говоря уж о менее значимых акциях, - все это подтверждает небрежность и заносчивость Вашингтона по отношению к России.

Причем терпимость Москвы к демонстрациям американского волеизлияния не встречает ожидаемого ответного поведения, хотя каждому ясно, что межгосударственные связи есть по большому счету коммерция. В таком случае, наверное, и Россия должна подкорректировать свой стиль поведения. Дипломатам виднее, как это сделать. Хотя и не дипломатам в общем-то ясно, что спокойное, непоколебимое, с чувством собственного достоинства отстаивание интересов своей страны является универсальным способом в большой политике. Об этом, кстати, на днях достаточно внятно заявил Владимир Путин, беседуя с известинцами в день их юбилея. Сегодня Россия и США выступают на мировой арене в разных весовых категориях. От этого никуда не денешься. Но времена меняются. Будущий статус России зависит от ее способности к горчаковскому "сосредоточению" - экономическому, научно-техническому, патриотическому, в сфере обороны.

Что касается ближайших событий из ряда двусторонних российско-американских отношений, то здесь на первый план выходит майская встреча президентов. На ней может быть подписан новый договор о радикальном, сразу на семьдесят процентов, взаимном сокращении количества ядерных боезарядов. Сейчас идет подготовка к подписанию нового документа. Чему и был посвящен состоявшийся на прошлой неделе визит в Вашингтон министра обороны РФ Сергея Иванова. Параметры рамок этого договора в принципе известны. У сторон останется по 1.700-2.200 боеголовок. Однако дело не только в указанных рамках как таковых. А еще и в предусмотренном договором порядке сокращения ядерных средств. Будут они ликвидированы либо попросту складированы (как предлагает Вашингтон) - две большие разницы, выражаясь по-одесски. Не менее существенным вопросом остается и то, насколько значимым пунктом в долгосрочных планах США будет модернизация ядерных средств. Обладая финансовыми возможностями произвести новое поколение ядерных боезарядов, Вашингтон может в принципе свести на нет достигнутые договоренности по уничтожению старых ядерных арсеналов.

Противников такой силовой политики и в самих США немало. Однако не они сейчас заказывают музыку. Испуганная нападением полугодовой давности Америка готова, кажется, понести самые невероятные расходы, чтобы оградить себя от любых посягательств, упрочить свое безусловное могущество. Чтобы в одиночку расправляться с любыми силами зла, составляя их перечень по своему разумению.