на главную страницу

2 Апреля 2002 года

История Отечества

Вторник

ГЕНЕРАЛЬСКИЕ СУДЬБЫ

Порой мы знаем о них не больше, чем о судьбах солдат

Виталий МОРОЗ, "Красная звезда".



Имя фронтового генерала открывает целый пласт информации. О предлагаемом вашему вниманию любительском снимке можно со всей определенностью сказать: сделан он в Восточной Пруссии после 20 апреля 1945 года. До этого дня командир 1-й гвардейской стрелковой дивизии, закончившей боевой путь штурмом Кенигсберга, Павел Федорович Толстиков носил звание гвардии полковника. Героем Советского Союза он станет 5 мая 1945 года.

В СВОЕ ВРЕМЯ, отвечая на вопрос читателя о том, сколько генералов и адмиралов находились в строю к маю сорок пятого, мы привели, можно сказать, хрестоматийные, закрепленные авторитетными научными трудами данные. И вскоре получили письмо из Иркутска, в котором эти сведения ставились под сомнение. Доктор исторических наук, профессор Илья Кузнецов утверждал: к 9 мая 1945 года у нас было не 5.597 и не 5.586 генералов, как зафиксировано в ряде источников, а 4.253. Разница, как видим, существенная - более чем на тысячу. Илья Иннокентьевич объяснял, из-за чего, по его мнению, могла возникнуть ошибка при подсчетах: иные из генералов фигурировали в постановлениях СНК СССР по нескольку раз (скажем, И.Д. Черняховский, прошедший во время войны путь от полковника до генерала армии, - четырежды).
Прав ли, точен ли в подсчетах профессор Кузнецов, с ходу, пожалуй, не скажет никто. Нужна проверка и перепроверка, кропотливая, неспешная, дотошная, по учетно-послужным картам, а может, и личным делам. Но разговор в данном случае не об этом.
Вскоре профессор прислал в редакцию свою монографию "Судьбы генеральские", изданную Иркутским университетом тиражом в 300 экземпляров. Из нее видно: Кузнецов посвятил исследованию генеральских судеб годы и годы, так и не утратив к теме живого, обостренного интереса. Где ни появлялась бы свежая строка о судьбе того или иного из фронтовых генералов - в журнальной ли, газетной статье, воспоминаниях военачальников и рядовых, близких, в диссертациях коллег по науке, Илья Иннокентьевич принимал ее в свой архив, анализировал, иногда вступал в переписку, уточнял по архивным документам.
Я уверен: кому бы монография профессора Кузнецова ни попала в руки, он непременно найдет в ней что-то для себя неизвестное.
ВЫБЕРЕМ почти наугад любое имя из монографии и вместе с профессором попытаемся выстроить не биографию - судьбу. Если бы, скажем, мемуары Г.К. Жукова сопровождал именной указатель, то мы увидели бы, что он дважды упомянул А.М. Кущева. О первой встрече с комбригом Кущевым Жуков рассказывает в главе, посвященной Халхин-Голу. Здесь только имя, оценок нет. А в главе, посвященной Берлинской операции, сказано о блестящей (это жуковское слово) работе начальника штаба 5-й ударной армии генерала Кущева и его помощников - с поименным перечислением - по штабной работе.
Если у нас возникнет желание узнать об Александре Михайловиче Кущеве больше - никто не забыт и ничто не забыто, мы сможем найти его краткую биографию в справочнике о Героях Советского Союза. Халхин-Гол, к событиям на берегах которого имел отношение Кущев, один из первых выпускников Военной академии Генерального штаба, упоминается и там. А следующая строка нового абзаца: "В действующей армии с декабря 1943 г.". Где же Кущев, человек, за плечами которого были две академии, редкий и потому особо ценимый перед войной боевой опыт, находился до сорок третьего?
Ответ, но лишь частичный, не развернутый, найдем в мемуарах С.С. Бирюзова. Сергей Семенович вспоминал, что после Ясско-Кишиневской операции к нему на подпись поступил наградной лист на начальника штаба 5-й ударной армии полковника Кущева и он тогда поймал себя на мысли, что почти ничего о подчиненном не знает. Лишь наведя справки, выяснил: Кущев прибыл на фронт из лагеря строгого режима. Такие люди с искалеченной, израненной душой, по мнению Бирюзова, честно делали свое дело, предпочитая оставаться в тени, во второй, так сказать, шеренге, стремились не привлекать к себе внимания.
Тепло рассказал о Кущеве, полковнике, а с сентября 1944 года генерале, в своих воспоминаниях "Весна Победы" Ф.Е. Боков, член военного совета 5-й ударной армии. Но трагических моментов в судьбе этого неутомимого труженика, подлинного профессионала он не коснулся.
О них мы узнаем из монографии профессора Кузнецова. В 1939 году в штабе отдельного стрелкового корпуса, возглавляемом комбригом Кущевым, пропала оперативная карта. Ответственность за это не до конца проясненное происшествие легла на начштаба. Кущева приговорили к 20 годам лишения свободы. Не обошлось, понятно, и без характерных для того времени политических подозрений. В лагере бывшего комбрига еще раз наказали за "потерю бдительности": во время его дежурства по бане уголовники-рецидивисты похитили несколько комплектов белья. На новом судебном заседании Кущеву добавили еще пять лет. Вернули его в армию, как сказано выше, в конце сорок третьего, уже после Москвы, Сталинграда, Курской дуги, в звании полковника. Закончил же А.М. Кущев долгую военную службу Героем Советского Союза, генерал-полковником. Лагерная "одиссея", несомненно, отразилась в характере этого человека. Но ни она, ни одиннадцать пулевых и осколочных ранений не сломили его, не лишили воли и профессиональных качеств. Как, впрочем, и многих, многих других, кому выпали испытания не только фронтом.
Коснемся еще одной судьбы. В дневниках К.М. Симонова "Разные дни войны" упоминается, правда, весьма лаконично, отважный генерал Лазаренко, с которым писатель встречался в июле сорок первого. Из справочника о Героях Советского Союза (это звание генерал-майору И.С. Лазаренко присвоено посмертно) мы узнаем, что он окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, участвовал в советско-финляндской войне. "С началом Великой Отечественной войны, - говорится дальше, - на фронте. Командуя 369-й стрелковой дивизией (49-я армия. 2-й Белорусский фронт), генерал-майор Лазаренко в Могилевской операции умело управлял действиями частей. 23-25 июля 1944 года дивизия прорвала сильно укрепленную оборону противника, форсировала реки Проня и Бася и с боями продвинулась на 25 километров, нанеся врагу большой урон. Погиб в бою 26 июня 1944 года в районе деревни Холмы"... Такова уж задача краткого биографического справочника о Героях - отразить, донести до потомков суть подвига, передать содержание наградного листа.
А если мы заинтересованы в большем? Иван Сидорович Лазаренко - он из первой тысячи советских генералов, вступил в Великую Отечественную командиром не 369-й, а 42-й стрелковой дивизии, которая дислоцировалась в Брестской крепости. В Бресте дивизия и приняла неравный бой. Большая часть соединения там - в крепости и городе - и погибла. Остатки с тяжелыми боями отступили сначала к Береза-Картуская, затем к Бобруйску. В поселке Довск Гомельской области дивизия была доукомплектована и передана в состав 21-й армии. Но без командира. Генерал Лазаренко "за бездействие власти, халатное отношение к службе и сдачу неприятелю вверенных ему военных сил" (статья 193 УК РСФСР того времени) был приговорен к расстрелу. Приговор в исполнение, правда, не привели. Позднее острая нехватка опытных командных кадров вынудила Государственный Комитет Обороны через Президиум Верховного Совета СССР реализовать ряд постановлений о направлении в действующую армию заключенных, годных к военной службе. Персональное освобождение получил и Лазаренко. Сначала ему доверили полк и лишь потом - дивизию, ту самую, 369-ю. Как он ею командовал, уже сказано. Похоронен героем в Могилеве.
РАЗНОЕ в то тяжелейшее время выпадало на долю высшего командного состава. Некоторым из генералов довелось повоевать и рядовыми. Красноармейцем направили на передовую после смягчения самого жестокого приговора начальника тыла Северо-Западного фронта генерал-майора интендантской службы Н.А. Кузнецова. Это был, как вспоминают, образцовый солдат - смелый и умелый. Прошло время, и главный интендант нашей армии генерал А.В. Хрулев сумел вернуть Кузнецову звание и пост, которых он был достоин. "Как-то мне позвонил Хрулев, - говорится в воспоминаниях начальника тыла Волховского фронта генерала П.П. Грачева, - и спросил, не буду ли я возражать, если он назначит моим заместителем генерала Н.А. Кузнецова, который недавно прошел через тяжелейшие жизненные испытания... И вот Николай Александрович прибыл к нам. Он оказался обаятельнейшим человеком с тонкой душевной организацией, что в какой-то степени подвело его в отношениях с Мехлисом. Вначале я опасался, что тяжкие переживания могут плохо отразиться на характере Н.А. Кузнецова, но он полностью сохранил лучшие качества кадрового военного: сильную волю, решительность. Генерал Кузнецов оказался крупным организатором и очень хорошо проявил себя на нашем фронте". Добавим, что позднее, в 1944-1945 годах, Николай Александрович Кузнецов был начальником тыла Карельского и 2-го Прибалтийского фронтов, стал генерал-лейтенантом.
Очень похожей была судьба и другого военного хозяйственника высокого ранга - начальника тыла 50-й армии генерал-майора интендантской службы К.В. Суркова. Ему после Московской битвы тоже "повезло": суровый приговор за массовый падеж конского состава заменили службой в качестве рядового. Вернул солдату его прежнее звание и соответствующую знаниям и опыту должность командующий Донским фронтом К.К. Рокоссовский. Конечно, ходатайствуя о бывшем кавалеристе из его дивизии перед Сталиным. Константин Вениаминович Сурков был назначен начальником тыла 2-й танковой армии, а после войны руководил тылом Львовского, затем Кубанского военных округов.
ДУМАЮ, читатель понимает: столь детально о судьбе каждого из генералов профессор И.И. Кузнецов рассказать в монографии не мог. Иначе она стала бы необъятной. Книга по-своему конспективна и облегчает поиск, называя источники, из которых можно получить дополнительные сведения. В процессе этого поиска убеждаешься: о судьбах многих генералов, командовавших дивизиями, корпусами, даже армиями, руководивших штабами, службами, мы знаем мало либо почти ничего. Давайте попробуем оспорить этот вывод. В ходе Московской битвы, 60-летие событий которой будем отмечать вплоть до апреля, погибли 12 генералов. Все пали геройской смертью. Конечно, о командире 316-й стрелковой дивизии генерал-майоре И.В. Панфилове, о командире 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майоре Л.М. Доваторе известно немало. Как и о командующем 33-й армией М.Г. Ефремове, командармах К.И. Ракутине, М.П. Петрове, П.С. Пшенникове, командире 4-го воздушно-десантного корпуса А.В. Левашове. А вот найти более или менее обстоятельные сведения о павших под Москвой командире 139-й стрелковой дивизии В.Д. Боброве, командире 6-й гвардейской стрелковой дивизии К.И. Петрове, начальнике штаба ВВС 20-й армии Н.В. Корневе, погибшем уже в составе партизанского отряда под Калугой, о командире 183-й стрелковой дивизии К.В. Комиссарове, начальнике артиллерии 33-й армии П.Н. Офросимове значительно труднее. А ведь особенность судьбы генерала в том, что она теснейшим образом связана, слита с судьбами сотен командиров рангом пониже, тысяч солдат.
МЫ признательны тем, кто сумел подготовить и издать биографические справочники о Героях Советского Союза, Социалистического Труда, полных кавалерах ордена Славы. Нет ни малейших сомнений: если бы удалось, преодолевая серьезные трудности, особенно финансовые, издать хотя бы такой же краткий биографический справочник о генералах и адмиралах, выигравших смертельную схватку с гитлеровским генералитетом, то этот труд, несомненно, был бы востребован.
Может, кто-то скажет: а зачем это нужно? Война в далеком прошлом, новое время требует другой армии, иной стратегии, иных оперативного искусства и тактики. Но разве мы обращаемся к прошлому за боевым опытом? Через историю мы изучаем самих себя, свою страну, свой народ. История по-своему отвечает на извечный вопрос: ради чего живем, на что способны.


Назад
List Banner Exchange

НАШ АДРЕС:

redstar@mail.cnt.ru

 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker