7 апреля 1989 года на "Комсомольце" погиб мой школьный товарищ Игорь Апанасевич, старший матрос, командир отделения рулевых-сигнальщиков...

...Письмо пришло от мамы. "Сынок, - писала она после очередной сводки домашних новостей, - и зачем ты пошел в моряки? Бабушка звонила: в Клецке какой-то Апанасевич (он учился в твоей школе) погиб на подводной лодке..."

Игорь? Из Победоносного? Не может быть...

Мы не были близкими друзьями. Просто учились вместе в школе. Игорь на год младше. Обыденное: "Как дела?" - "Нормально!" Улыбка. Рукопожатие...

Жаркое солнце неспешно катило за горизонт. От Клецка до Победоносного рукой подать, выйдешь за городскую черту - и тут же начинаются его строения. Всматриваюсь в номера домов по улице Мира. Двадцатый. Роковая цифра - столько прожил Игорь.

Во дворе невысокая женщина с покрасневшими будто от бессонницы глазами и налетом ранней седины на висках. Внимательно рассматривает незнакомца.

- Елена Антоновна?

Она чуть заметно кивнула головой и, в недоумении пожав плечами, пригласила в дом.

Мы втроем: мать, отец Игоря и я - сидим в большой и уютной комнате. На стене в траурной рамке фотография их сына. В скорбном карауле черные бескозырки. Боевой орден Красного Знамени, переданный на вечное хранение родителям, поблескивает эмалью в предзакатных лучах солнца.

Елена Антоновна встала из-за стола, подошла к серванту и вынула из него пухлую папку: письма Игоря, фотографии, вырезки из газет о гибели подлодки. Дрожащей рукой стала перебирать дорогие сердцу весточки от сына.

- Писал он часто. Но всегда: "Не волнуйтесь. У меня все хорошо. Жив, здоров". Не жаловался, что ему плохо или болен...

Последнее письмо от Игоря мы получили в начале марта... Помню его все до строчки. "Здравствуйте, родные! Сообщаю вам важную новость: я на долгое время ухожу в поход. И писем писать не будет возможности. Это - последнее. Даже ответ получить не успею. Так что не волнуйтесь... Ближайшую весточку ждите в июне... Игорь. 24 февраля 1989 года".

Больше писем не было... Утром девятого апреля мы получили телеграмму, где сообщалось, что "при выполнении служебных обязанностей вместе с подводной лодкой в море погиб матрос Апанасевич..." Вот и все...

Елена Антоновна подняла на меня глаза, полные слез, и дрожащим голосом произнесла:

- Но почему именно он? Почему мой сын?

Ходики на стене "оттикали" полночь. А мы продолжали сидеть за столом, где собиралась дружная, еще в недалеком прошлом веселая семья, и молчали.

- Вишь, как вышло-то, - нарушил тягостное молчание Олег Иванович. - Все старались для сына: дом, машина, хозяйство. Теперь ничего не надо... Когда ездил на похороны, друзья Игоря рассказывали, что не моряк был, а находка. Мечтал мичманом остаться. Аккурат на смену своему старшине команды рулевых-сигнальщиков старшему мичману Ткачу. Но вот судьба: и Ткач погиб, и сын... Получили письмо от одного из его товарищей. Он нам все и описал...

Олег Иванович протянул мне два листа бумаги, исписанные крупным убористым почерком.

С тяжелым сердцем читал я эти странички.

"Здравствуйте, уважаемые Елена Антоновна и Олег Иванович!

Обращается к вам бывший сослуживец вашего сына мичман Виктор Слюсаренко (единственный из пяти подводников АПЛ "Комсомолец", кто выжил во всплывающей спасательной камере. - С.В.). Давно уже хотел вам написать, но всякий раз трудно было начать. Когда вспоминаю ребят, лодку, на сердце такое чувство, будто кровоточит старая так и не зарубцевавшаяся до конца рана...

Я попытаюсь рассказать об Игоре, каким он мне запомнился...

Он был командиром отделения рулевых-сигнальщиков БЧ-1. В ней техником электронавигационной группы служил и я. А старшиной команды у вашего сына был старший мичман Ткач Владимир Власович.

Игоря называли "боцманенком". Специалистом он был отменным, перед самым выходом в море сдал на первый класс.

В походе он с Ткачом нес вахту в центральном посту у пульта управления лодочными рулями. Ваш сын хорошо чувствовал атомоход, как опытный водитель машину. Особенно классно ему удавалось удерживать лодку на перископной глубине. Это большое мастерство, особенно если наверху шторм.

Игорь хотел стать мичманом. В лице вашего сына все видели надежную смену Ткачу, опытному специалисту. Двадцатилетний боцман - это редкость на флоте. И то, что выбор командования пал на Игоря, уже говорит само за себя.

В экипаже Игорь слыл добродушным человеком, любил веселье, юмор. Он все, что просили сделать, приказывали, исполнял, дважды ему повторять не приходилось.

В тот роковой день судьба свела нас в одной аварийной партии. Из шестого отсека мичман Колотилин сообщил, что наблюдает протечки дыма. Через несколько секунд в него из седьмого хлестнула огненная струя. Шестой наддулся и превратился в полыхающую топку.

Из пятого едва успели прокричать: "Пожар!" Там вспыхнули пары масла. На людях загорелась одежда. Моряки тушили друг друга, прижимались к переборкам, сбивали огонь с рукавов, штанин, плеч.

Возникла необходимость проникнуть в шестой отсек, если он уже выгорел, и включить систему пожаротушения на седьмой. А также произвести доскональную разведку в шестом. Аварийную партию сформировали из четырех добровольцев. В нее вошли командир дивизиона живучести капитан 3 ранга Юдин, Игорь и двое страхующих - я и лейтенант Третьяков.

Идти в пекло вашего сына никто не заставлял. Одно только его слово, что плохо себя чувствует, и командир отправил бы его наверх. И никто б не упрекнул, не пристыдил.

Мы пробрались в пятый и попытались отдраить переборочный люк в следующий, но у нас ничего не вышло - из-за разного давления между отсеками. А клапан стравливания давления находился в труднодоступном месте. Открыть его взялся Игорь как самый худенький из нас. С большим трудом он подлез к клапану. Мы подали ему ключ-"трещотку", и он, лежа на спине, начал действовать. Но ничего не вышло: клапан заклинило. Когда Игорь выбрался оттуда, вместе с ним мы обследовали переборку между пятым и шестым отсеками: она была малинового цвета. За ней продолжался пожар. Вернувшись в центральный пост, Юдин обо всем доложил командиру капитану 1 ранга Ванину.

Спустя время приняли новое решение: включить систему пожаротушения на шестой отсек. Вновь Юдин и Игорь вдвоем ушли в пятый и подали фреон на шестой.

Больше я Игоря не видел и о его смерти в море знаю лишь со слов выживших подводников.

Вот и все, уважаемые Елена Антоновна и Олег Иванович. Хочу лишь добавить, что был Игорь настоящим моряком, честным и хорошим товарищем, до конца выполнившим священный долг перед Родиной. Огромное вам спасибо и низкий поклон за то, что вы воспитали сына таким, каким он остался в памяти живых "комсомольцев".

С уважением, мичман Виктор Слюсаренко".

...Пора прощаться. Засиделся. Отец и мать Игоря поднялись проводить меня до калитки.

Я попытался что-то сказать... А что скажешь?..

На улицу мы вышли вдвоем с отцом Игоря.

- Вот и сердце: никогда не болело, а теперь... - голос Олега Ивановича дрожал от сдавивших горло спазм. - Слышь, земляк. Ты ведь тоже моряк, в море ходишь. Может, доведется побывать на том месте, где сын утоп. Поклонись его могиле от родителей...

Он медленно повернулся и осторожно поковылял к дому, сокрушенно кивая в такт шагам поседевшей головой...

...Боевая служба "Тамбова" отсчитывала десятые сутки. Я зашел в штурманскую рубку атомохода. На вахте стоял инженер электронавигационной группы старший лейтенант Андрей Михайлов. Подсчитали: "Тамбов" прошел место гибели "Комсомольца" левым бортом на дистанции 32 мили. По океанским меркам - рядом... Командир объявил минуту молчания.

Вот и побывал на могиле...

Здравствуй, Игорь! Здравствуй брат! Ты навсегда в моей памяти.

На снимке: памятник Игорю АПАНАСЕВИЧУ во дворе родной средней школы №1 города Клецка Минской области.

Фото из архива автора.