Рассказывая об отце, Елена Поповских не может сдержать слез. Кажется, нестерпимая боль и обида навечно поселились в ее душе. Дочь офицера-десантника, прошедшего с десяток войн и вооруженных конфликтов и всего себя без остатка отдавшего Родине, не может понять, как могли так жестоко с ним обойтись. Но еще больше она не может понять другого - даже после всего случившегося ее отец, полковник Павел Поповских продолжает горячо любить свою страну. Когда Елена рассказывает, как во время второй Чечни отец из тюрьмы передавал через нее в разведполк описания тактических особенностей чеченских сел, вдруг становится так обидно за армию и державу.

17 октября 1994-го, когда начальник разведывательного отдела Воздушно-десантных войск полковник Павел Поповских, днюя и ночуя на полигонах, готовил разведполк к предстоящей войне, о которой, по словам дочери, знал заранее, в здании редакции газеты "Московский комсомолец" прогремел потрясший всю страну взрыв. От потери крови и болевого шока погиб открывший дипломат со взрывчаткой журналист Дмитрий Холодов. Четыре года явно заходящее в тупик следствие тщетно искало убийц журналиста, начинивших дипломат взрывчаткой. А потом был арест пяти обвиненных в убийстве Холодова офицеров-десантников, по версии следствия, устранивших журналиста, позволившего себе критические нападки на тогдашнего министра обороны Павла Грачева. Первым через четыре года после убийства Холодова 4 февраля 1998-го арестовали только что уволившегося в запас полковника Павла Поповских. Именно он, по версии следствия, был главным организатором покушения на Холодова. Для родных, в том числе и для Лены, арест Павла Яковлевича был как гром среди ясного неба.

Детство Елены прошло в военных городках, где стояли десантные гарнизоны. Отец, вспоминает она, кажется, круглосуточно был на работе, постоянно занимался с солдатами. Даже по выходным. Будучи взводным, а потом ротным командиром, по воскресеньям он водил своих солдат в город. "С ними ходил в кино, а не со мной, - с обидой вспоминает Елена, - служба была для него всем".

Окончив академию им. Фрунзе, Павел Поповских продолжил службу в разведывательном отделе управления ВДВ. Прошел почти все "горячие точки" - Каунас, Вильнюс, Ригу, Карабах, Приднестровье, Чечню.

К первой Чечне отдельный разведывательный полк, созданный в бытность Поповских начальником разведки ВДВ, готовился загодя. Зная о грядущих событиях и учитывая специфику предстоящих действий, осенью 1994-го разведчики с особой тщательностью изучали взрывное дело. Что, по словам Елены, потом будет вменено им в вину.

По отзывам подчиненных и сослуживцев, воевал Павел Поповских не только умело, но и отчаянно. Не только планировал и просчитывал операции, но и сам все время ходил в разведку. Елена вспоминает, как однажды ей довелость случайно услышать разговор двух вернувшихся из Чечни солдат. Речь шла об отце. Крепко врезались в память слова, полные неподдельного солдатского восхищения: "Зачем ему-то лазить с нами по передку?" А он, уже позже поймет Елена, больше всего на свете боялся там потерять солдат. Был уверен: пойдет сам - сделает все как надо. Оставшаяся с тех времен видеокассета заставляет Елену переживать все заново. Один из самых ярких эпизодов - отец со своими разведчиками первыми входят во дворец Дудаева.

- Уходим, быстрее уходим, сейчас наши начнут брать дворец, - торопит разведчиков кто-то из офицеров.

Даже приезжая на короткие - недельные побывки домой, отец, по словам Елены, мыслями был там - на войне. Часами мог отсматривать видеозаписи, снятые с беспилотного самолета-разведчика, который появился в разведполку не в последнюю очередь, кстати, благодаря Поповских.

Елена вспоминает, как отец нервничал, когда объявлялись эти непонятные перемирия. Не понимал, как можно оставлять населенные пункты, за которые уже пришлось заплатить кровью. А подписанный Лебедем Хасавюртовский договор и вовсе лег на его сердце тяжким рубцом...

В октябре 1998-го он ушел в запас. А через несколько месяцев оказался в тюремной камере.

- Полк и до этого трясли все четыре года, - вспоминает Елена, - а отца о возможном аресте за месяц предупредил Рохлин, бывший в то время председателем комитета Госдумы по обороне. Они с папкой дружили с Чечни, вместе воевали в Грозном. Но отец до последнего не верил в арест...

Это был шок. Прежде всего для него самого. Крушение всех идеалов.

- Ребята, заварите чаю, я потом вам все расскажу, - были первые слова переступившего порог камеры офицера.

Вслед за Поповских "взяли" еще четверых десантников - командира особого отряда майора Владимира Морозова, майоров Александра Сороку и Константина Мирзоянца, лейтенанта Константина Барковского. Двое последних к тому времени также уже не служили.

Началось следствие, о котором Елене особенно трудно говорить без слез. Полтора года испытаний на прочность - допросы, эксперименты, экспертизы. Казалось, вспоминает Елена Поповских, им обязательно надо было найти виноватых среди этих людей и искали их с особым усердием.

Дочери начальника разведки ВДВ крепко врезалось в память, как после первой Чечни голос с кавказским акцентом пригрозил в телефонную трубку: "Вот, Поповских, мы тебя и нашли". Было страшно, ведь во время войны за голову отца бандитские главари обещали двадцать тысяч "зеленых". Но еще страшнее было другое: во время следствия несговорчивому майору Морозову пригрозили сообщить его домашний адрес журналистам - чтоб боевики могли прочитать. Дома оставались лишенные отца беззащитные жена и дочь...

Следственные бригады менялись одна за другой. Руководитель одной из них - полковник юстиции, вспоминает Елена, симпатизировал отцу и однажды даже сказал: "Да знаю я, Паша, ты не в виноват, но на меня же давят..."

Когда наконец через полтора года закончилось следствие, многие думали, что мера пресечения десантникам будет изменена и они смогут уже на свободе дождаться суда. Но ввиду тяжести обвинения этого не случилось. Не помогли даже ходатайства депутатов Госдумы, командующего ВДВ.

Время шло. Ударив по рукам, помирились редактор "МК" Павел Гусев и Павел Грачев, а десантники продолжали сидеть в тюрьме. Знакомство с делом судей и обвиняемых, без конца переносимые по каким-то причинам судебные заседания... В итоге верой и правдой служившие России офицеры вот уже четвертый год за решеткой.

- Кто возместит наш моральный ущерб, когда суд наконец состоится и всех их выпустят на свободу? - задается вопросом Елена.

Она вспоминает, как за три недели до гибели Холодова у нее родилась дочь. Как отец, ставший дедушкой, каждый день приезжал к ней с конфетами и подарками. Конечно, это не аргумент против дикой, по мнению Елены, версии обвинения, предъявленной ее отцу. Не аргумент и то, что, если даже в каком-то страшном сне допустить, что разведчики, желая выслужиться перед Грачевым, действительно решили взорвать Холодова, то начинили бы чемодан чем-то посерьезнее 50 граммов тротилнесодержащего взрывчатого вещества или нашли бы вообще иной, куда более "профессиональный" и тихий способ.

Но есть, по словам Елены, аргументы и посерьезнее. Так, например, допрашивая на начальном этапе следствия военрука и директора одной из школ Королева, куда на следующий день после гибели Холодова приезжал Грачев, следователи получили доказательства присутствия в этой школе Поповских и Мирзоянца в день взрыва - 17 октября. К приезду министра они готовили там показательные выступления "голубых беретов". Но следственные бригады менялись. И пришедшие на смену следователи об этом факте как-то забыли. Однако на суде упомянутые свидетели вдруг подкрепили свои показания видеокассетой. Только суд опять по каким-то причинам снова был прерван.

- Все мы мечтаем теперь лишь об одном - быстрее бы возобновился суд, - тихо, почти шепотом говорит Елена.

...Когда в сентябре 1999-го родной спецназ вновь пошел чеченскими тропами, Поповских, наверное, стало как-то особенно тесно и душно в тюремной камере. Кажется забыв о себе, он передавал через дочь все новые и новые письма. Командующему ВДВ, в разведполк и разведотдел. Вспоминая, где какой дом и подземный ход, где и как пройти незамеченным... Он был счастлив, что его боевой опыт может помочь нынешним командирам сберечь солдатские жизни. Разве мог об этом думать совершивший преступление человек?