на главную страницу

11 Апреля 2002 года

История Отечества

Четверг

ГЛАВНЫЙ КОНСТРУКТОР

Подготовил к печати Андрей ГАРАВСКИЙ.



Как ни странно, но о знаменитом конструкторе ракетно-космической техники Сергее Павловиче Королеве, благодаря которому наша страна вышла на передовые позиции в освоении космического пространства, написано всего несколько хороших книг. В издательстве "ОЛМА-ПРЕСС" готовится к выходу в свет новая книга о легендарном конструкторе. Ее автор Михаил Ребров - признанный авторитет в области космической журналистики, отдавший 34 года "Красной звезде" и всю жизнь - служению Отечеству. Михаил Федорович сумел донести до читателей "Звездочки" истинную цену освоения космоса, показал титанический труд космонавтов и создателей отечественной ракетно-космической и авиационной техники. Он автор многих сотен газетных и журнальных публикаций, более 30 книг. Книга "Сергей Павлович Королев" выходит в свет, когда Михаила Реброва уже нет с нами. Но он незримо присутствует в каждой ее строчке. Сегодня мы предлагаем отрывок из этой книги.

Вечер был тихий, безветренный. В темнеющем небе появилась полная луна. В ее бледно-голубом свете все вокруг представлялось неестественным, словно театральные декорации: высокие мачты громоотводов, застывшие поодаль заправочные цистерны, отливающая серебром железнодорожная колея, повисшие над всем этим легкие облака, устремленные к звездам могучие фермы и между ними - остроносая ракета, увенчанная обтекателем. В свете луны она была похожа на хрустальный шпиль или минарет. Динамик громкой связи издавал хриплые звенящие звуки. Шум насосов напоминал стоны кита, застрявшего в иле. На металлических фермах обслуживания, на разных ярусах суетились стартовики. Руководивший заправкой офицер рассекал воздух ладонью с яростью праведника, отбивающегося от полчища иноверных. Королев улыбался, наблюдая эту картину.
- Сергей Павлович, пора в бункер, - предупредил Леонид Воскресенский, заместитель главного конструктора по испытаниям.
Королев кивнул и тяжело зашагал вниз. За ним потянулись остальные.
Массивная, с рычагами закрутки защитная дверь, узкие коридорчики, тесные помещения, заставленные блоками аппаратуры. У трех перископов - Королев, Воскресенский и подполковник Александр Носов, по военной терминологии - стреляющий. У "красной кнопки" пультового устройства лейтенант Борис Чекунов. Динамик с едва заметной задержкой повторял предпусковые команды.
- Опустить фермы!.. Готовность десять минут, - звучало отрывисто и чуть торжественно.
Томительные секунды ожидания. Королев, привыкший к пускам, ненавидел эти последние секунды. Они давили на психику, рождали тревогу, мешали сосредоточиться.
- Готовность одна минута!..
И наконец долгожданное:
- Пуск!
Команда "Контакт подъема!" прошла в 21.01 по местному времени. Это на два часа раньше, чем в Москве. Потом было неудержимое буйство огня. Клокочущий над степью грохот. Носов вел отсчет полетного времени. Его голос тонул в гуле огненного смерча, вырывающегося из сопел двигателей. Дрожала земля, дрожал бетонный пол бункера, звенело в ушах. Ракета быстро набирала скорость и высоту.
- Шестьдесят секунд, полет нормальный. Восемьдесят секунд... Сто...
Хронометры зафиксировали 103,6 секунды, когда вдруг сработала система аварийного выключения и ракета упала в районе нескольких сот километров от места старта.
Все ждали реакции Королева. Главный конструктор, к удивлению многих, держался спокойно. "Надо составить круглосуточный график работ и как можно быстрее разобраться со случившимся", - предложил он председателю госкомиссии. Началась напряженнейшая, требующая огромного внимания, кропотливая, изнурительная работа по расшифровке записей на фотопленках, магнитных и бумажных лентах, нужно было чертить графики и таблицы, миллиметр за миллиметром "носом" исползать двадцать километров телеметрии, чтобы выявить и понять поведение в полете всех бортовых систем, каждого механизма и агрегата и найти "виновного". Непременно найти, чтобы продолжить испытания.
Государственная комиссия, которую возглавлял "человек Устинова" (так называли тех, кого "двигал" влиятельный в государственных в партийных верхах Д. Ф. Устинов) Василий Михайлович Рябинов, обсуждала предварительные результаты расследования уже на третий день после случившегося. Споры были жаркими, предположения - от разумных до нелепых и даже бредовых. Когда страсти улеглись, в итоговом акте появилась запись: "Авария произошла из-за неполадок в работе блока "Д"; пожар и разрушение трубопроводов привели к тому, что ракета потеряла устойчивость..."
До разделения ступеней не хватило каких-то десяти секунд.
Но это потом. А в тот вечер запуска на полигоне был большой "гудеж". Ликовали часов до трех ночи. И разработчики, и испытатели, и стартовики. Ведь что бы там ни случилось, ракета новой "пакетной" схемы ушла со "стартового стола", поднялась, пролетела сотни километров, устойчиво управлялась в полете, сработали все системы сложнейшего пускового комплекса...
- Со старта ушла отлично, - подытожил Королев. - Летать будет!
Это событие произошло 15 мая 1957 года. Запомните это число. Пройдет тридцать лет, и в тот же самый день Байконур проводит в первый испытательный полет самую мощную в мире ракету-носитель "Энергия". Пуск пройдет не по полной программе, вывести на орбиту полезную нагрузку не удастся, но в целом это будет успех. Мы будем восхищаться ракетой, оригинальностью конструкторского решения, возможностями нового носителя. Через полтора года "Энергия" выведет в космос "Буран". Выведет и... "умрет". Столь печальная судьба постигнет наш корабль многоразового действия.
Какая связь между этими событиями? "Энергию" делали на том самом предприятии, которое когда-то возглавлял Королев. Но без него. Претендентов на авторство "изделия" было много, отделить истинных творцов от должностных руководителей трудно, запутанное это дело. Да и не в нем суть.
15 мая 1957-го пускали "изделие № 8К71", или Р-7. Такой шифровой индекс имела ракета, которую потом будут называть просто "семерка". В конце апреля на космодром позвонил Н.С. Хрущев. Первый секретарь высказал пожелание провести испытания в канун Первомая, подчеркнув, что "это будет хороший подарок к празднику". Королева звонок насторожил: начнется спешка, ну а если выявятся какие-либо неполадки, упреков будет вдвойне. Возразить Хрущеву напрямую он, естественно, не мог. Но уловку нашел: "Никита Сергеевич, Государственная комиссия еще не закончила приемку стартового комплекса к эксплуатации. Будем стараться, но..." Хрущев не настаивал. Акт о приемке был подписан 5 мая.
Когда готовился старт "Энергии", на Байконур прилетел уже другой партийный лидер - М.С. Горбачев. Руководство бывшего ОКБ-1 терзалось соблазном удивить первое лицо страны и предстать пред "светлыми очами" эдакими победителями. К этому все шло. Все-таки нашлась мудрая голова, которая вспомнила Королева. "СП пускать не стал бы, подождал, когда улетит "сам" и его свита. Не любил он показывать свою черновую работу как некий парад. Подождем". С этим согласились, Горбачеву намекнули, что подготовительный цикл строго рассчитан по времени и график желательно пунктуально выдерживать. Горбачев согласился и улетел в Москву
Королева вспоминали часто: и при его жизни, и когда он неожиданно ушел. Вспоминали по-разному. Но больше добром.
К первому испытанию "семерки" и к ее истории мы еще вернемся. То, что хочу рассказать о Королеве, возможно, покажется совсем обычным. Если так оно и случится, у меня все же останется одно оправдание. Всего лучше сформулировать его словами самого Королева, которые вместе с тем могут послужить и началом для этих записок: "Все начинается с самого обычного. Необычным оно становится уже потом..."
И еще. "Жить просто - нельзя! Жить надо с увлечением!" Эти строки, сохранившиеся на пожелтевшем от времени листке бумаги (они написаны еще в довоенные годы), были девизом всей жизни этого замечательного человека.
За глаза его называли Эс-Пэ. Не потому, что лень выговаривать полное имя и отчество. Так уж повелось. Да он и сам любил сокращения, первый спутник называл "пэсиком" (от ПС - простейший спутник), ракету - просто "семеркой" (от цифрового индекса проекта), стартовую площадку, с которой проводились первые пуски, - "двойкой"... Нередко его называли просто Главным. "Главный вызывает", "пошел к Главному", "подпиши у Главного"...
Порой представляется, что слова "главный конструктор" - почетная строка в биографии инженера, должность, почти автоматически дающая право, на уважение или нечто еще в этом роде. Однако реальная жизнь вложила в них иной смысл: "несущий бремя ответственности за доверие тех, кто тебя назначил на эту должность, постоянное напоминание о том, что от тебя ждут чего-то необычного". А еще - быть лидером, способным взять на себя самую тяжкую ношу, вести за собой других и отвечать за все их провалы.
Его имя с каждым витком космической спирали у одних вызывало восторг, у других - зависть. А вот равнодушных не было. Он умер неожиданно, на операционном столе, в 1966-м, в пору пика своей славы, ненадолго пережив попытки отодвинуть его на второй план в плеяде космических конструкторов. Или, может быть, так: чуть-чуть не дожив до времени осуществления задуманных им долговременных орбитальных станций, космических "буксиров" и грузовых экспрессов, международных космических экспедиций.


Назад

  Полное или частичное воспроизведение материалов сайта без ссылки на сайт и упоминания имени
   автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler's Top100 Service Aport Ranker