...Через полторы недели после начала войны восемнадцатилетний Ефим Дыскин, студент-первокурсник Московского института философии и литературы им.

Н.Г. Чернышевского, не дожидаясь объявления призыва, прибыл в Сокольнический райвоенкомат столицы. Родом-то он был из Брянска, но так и не поехал на свои первые каникулы, начинавшиеся 23 июня 1941 года...

Его направили в одну из срочно создаваемых военных школ в городе Бронницы неподалеку от Москвы. Здесь красноармейцу Дыскину предстояло освоить специальность артиллериста-зенитчика.

Но долго учиться не пришлось - немцы приближались к Москве. Получив начальную подготовку, позволяющую более или менее уверенно чувствовать себя возле орудий, молодые солдаты были направлены в действующую армию.

Красноармеец Дыскин попал в формирующийся

694-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, на вооружении которого как раз и были 37-мм и 85-мм зенитные орудия. Полк входил в состав 16-й армии, которой командовал генерал К.К. Рокоссовский, а всей артиллерией руководил генерал В.И. Казаков.

До начала ноября Дыскин и его сослуживцы-зенитчики продолжали отражать налеты немецких самолетов на Москву.

Но главной ударной силой гитлеровцев были танковые соединения, и поэтому все возможные силы и средства советское командование бросило против этих бронированных колонн. Вот почему и 37-мм зенитки были срочно "переквалифицированы" в противотанковые орудия.

В середине ноября 694-й полк был передислоцирован на новое место - занял боевые порядки в общей системе противотанковой обороны на Волоколамском направлении. Батарея, где служил красноармеец Дыскин, разместилась на небольшой высотке в районе Скирманово (Скирмановские высоты) у деревни Горки.

15 ноября на батарею прибыл полковой комиссар старший политрук Федор Хрисанович Бочаров. Он сообщил, что отступать некуда, что если гитлеровцы возьмут деревню Горки, то отсюда рукой подать до Волоколамского шоссе, а там уже Истра, от которой недалеко и до столицы. Закончил он призывом "Отстоим родную Москву!".

16 ноября едва артиллеристы успели отрыть окопы и укрыть орудия, как услышали недалекий бой где-то впереди, в районе Волоколамска. Этот городок был уже взят немцами, и оттуда ожидалось их наступление. Но из ближайшего леска в течение дня никто не вышел - ни свои, ни чужие. Так прошла ночь, а с утра 17 ноября снова загрохотало - теперь огонь фашистов велся по самой батарее.

В ней было четыре 37-мм орудия. Еще до танковой атаки при артиллерийском и минометном налетах, на которые гитлеровцы снарядов не жалели, три пушки вышли из строя. Расчеты погибли или получили ранения. Уцелело лишь орудие, где одним из двух наводчиков остался Дыскин. Танковая атака началась сразу после массированного обстрела. Два танка с белыми крестами на броне двигались на орудие красноармейца Дыскина. Его командир, Семен Плохих, дал команду занять свои места и подпустить танки на 250-300 метров, и только потом открыть огонь. Дыскин нажал педаль открытия огня. Первый же снаряд попал в цель, но по приказу командира в поврежденный танк был послан еще один снаряд. Машина загорелась.

Второй танк стал обходить ее и тут же в подставленный борт был подбит очередным метким выстрелом орудия сержанта Плохих. В этот момент вблизи разорвался снаряд, а потом мина. Левый наводчик, Иван Гусев, был убит наповал. Дыскин был ранен в левое плечо и увидел на полушубке проступающее пятно крови. В это время у орудия появился полковой комиссар Бочаров. По его команде Плохих занял место Гусева, а сам старший политрук принял на себя командование орудием. Тут же раздалось его предупреждение: "Танки справа!" Не прорвавшись с ходу, немцы двинулись в обход. Подмерзшая земля позволяла им теперь маневрировать и на бездорожье. Три машины заходили на орудие с фланга. Расстояние до них метров 50. Зенитчики использовали каждую оплошность врага. Один танк остановился, чтобы произвести выстрел, и Дыскин успел всадить в него два снаряда. Другой танк подставил под выстрел плохо защищенный броней бок и тоже вспыхнул, а за ним и третий танк. Дыскин был ранен во второй раз в поясницу и в третий раз - в правую голень.

- Собственно говоря, никакого укрытия у нас не было, - вспоминает Ефим Анатольевич. - Да и нельзя было уйти с позиции - танки тут же проутюжили бы все вокруг. Убило подносчика снарядов Полоницина, был тяжело ранен Плохих - он сполз с сиденья рядом со мной.

"Танки слева!" - услышал я голос комиссара. Теперь мне стало особенно тяжело, надо было выполнять обязанности обоих наводчиков. Комиссар же взял на себя роль подносчика снарядов. И снова стрельба прямой наводкой, почти в упор - кто быстрее. Меня ранило в очередной раз. Отметил это чисто машинально, так как отвлекаться было нельзя - на орудие с другого фланга наползали два танка. Расстояние было не более 50 метров. Я отчетливо видел, как поворачивается его орудие. Промелькнула мысль: это конец. Едва слышу голос Бочарова: "Дыскин, скорей наводи!" Силы покидали меня - сказывалась большая потеря крови. Неимоверным усилием удалось опередить врага, открыть огонь - я увидел еще один черный столб дыма.

Последний оставшийся танк подошел еще ближе, рассчитывая, видимо, расправиться с нашим урезанным расчетом наверняка. Но и здесь хватило буквально нескольких секунд - снаряд нашей зенитки прошил его насквозь, он окутался дымом. Вслед за этим наступила тишина - я потерял сознание. Как узнал впоследствии, меня, тяжелораненого, унесли товарищи на шинели комиссара. Враг больше не продолжал атаки. Танки так и не прорвались к Волоколамскому шоссе...

Что было дальше? Медсанбат, эвакогоспиталь и последующий путь: Истра, госпиталь во Владимире и конечный пункт - Свердловск (Екатеринбург). Здесь, в Свердловске, в жизни красноармейца Ефима Дыскина произошли серьезные изменения.

Началось с того, что в конце апреля 1942 года в палату к нему пришли начальник госпиталя, замполит, несколько врачей и тепло поздравили его с присвоением звания Героя Советского Союза. Показали газету "Правда", где был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1942 года. В нем среди награжденных были один генерал - Панфилов Иван Васильевич и один красноармеец - Дыскин Ефим Анатольевич. Однако обоим это звание было присвоено посмертно?!

Дыскин сразу сказал, что поздравления принять не может - ведь он живой, значит, награда не его... Тогда на имя председателя Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинина командование госпиталя послало телеграмму с указанием всех подробностей, связанных с тем памятным боем. Вскоре от Калинина пришла правительственная телеграмма, в которой было подчеркнуто, что звание Героя Советского Союза присвоено именно красноармейцу Ефиму Дыскину - наводчику 37-мм орудия 694-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка 16-й армии, с чем он, М.И. Калинин, горячо поздравляет и желает Ефиму Анатольевичу выздоровления.

Спустя два месяца, в июне 1942 года, в Свердловске в театре оперы и балета в торжественной обстановке 18-летнему рядовому Дыскину была вручена Грамота Героя Советского Союза, орден Ленина и медаль "Золотая Звезда".

Спустя годы многое о событиях у деревни Горки Ефим Анатольевич узнал из воспоминаний маршала артиллерии В. Казакова, командовавшего в то время артиллерией 16-й армии, из публикаций фронтового корреспондента "Красной звезды" П. Трояновского, из воспоминаний Маршала Советского Союза К. Рокоссовского и интервью, которое дал "Литературной газете" в канун 40-летия победы под Москвой Маршал Советского Союза Г. Жуков. Все они подробно описали и тот памятный бой, и батарею Дыскина. Он узнал, что в ноябре 1941 года ему вместе с сослуживцами довелось защищать один из последних рубежей обороны Москвы. Узнал также, что к высокой награде был представлен полковым комиссаром Бочаровым, командармом Рокоссовским и командующим фронтом Жуковым. Позже стало известно и то, что командир орудия Плохих был награжден орденом Ленина, а Полоницин и Бочаров - орденами Красного Знамени.

Потом было длительное лечение и направление на учебу в Самарканд, где в эвакуации находилась Военно-медицинская академия...

Фото автора.