- Это было нереально даже при очень большом желании по самой простой причине - накрывшей все темноты. Если заметили, все фронтовые снимки сделаны у нас в световой день. Потом уже Халдей, Рюмин, Шагин, Темин, Редкий и я, каждый для своего издания, отработали этот кадр. В разное время, в разных углах рейхстага. И снимки наши, естественно, получились тоже очень разные.

- Я все время сидел на командном пункте 3-й ударной армии, метрах в трехстах от рейхстага, и ждал, когда только можно будет к нему приблизиться. Рейхстаг уже капитулировал, но вокруг шли бои, стоял сильный оружейно-пулеметный огонь. И вот рано утром второго мая перебежками, где по-пластунски, а в общем, не помню уже и как, я преодолел этот кажущийся таким коротким путь.

В подвале рейхстага находились чумазые люди, они настолько были измотаны, что лежали вповалку. Я спросил у командира батальона Неустроева:

- Кто водрузил знамя?

- Егоров и Кантария.

- Давайте их сюда.

- Сейчас разбудим,- сказал комбат.

Мы полезли на крышу рейхстага водружать знамя. Потом подошли автоматчики, прикрывавшие знаменосцев в бою. Пока я искал ракурс, делал всевозможные дубли, рядом посвистывали пули. Кантария все торопил:

- Товарищ старший лейтенант, ну хватит, слющий. Война кончилась, а нас с тобой подстрельят. Обидно будэт!

Снимает с руки и протягивает мне на память часы "Альпина". Я, конечно, отказываюсь от такого дорогого подарка.

- Слющий, не знаищь кавказкий обычай? Если что дарят, нужно обязательно принять. Обижусь, очень обижусь!

- Не возьму.

- Ах, какой ты человек!

Поднимает рукав гимнастерки, а у него там - раз, два... шесть новеньких часов. Тогда я согласился, а сам спрашиваю, неужели он с мертвецов их стаскивал? Мелитон весь побелел:

- Как ты мог подумать, ну как ты мог подумать, что я могу этым заныматься! Мы взяли эти часы, когда прорывались к рейхстагу!

Потом в политуправлении случайно узнал об этой истории с часами. Когда советские войска пошли на последний штурм рейхстага, продвигаться приходилось через "слоеный пирог". Что это такое? Одну улицу занимали наши солдаты, другую - немцы, потом - опять наши, потом - опять немцы, и так весь Берлин. Обходить с флангов было нельзя - с соседних улиц били крупнокалиберные пулеметы. И тогда решили пробиваться сквозь здания, подвалами, заходить в середину улицы и громить фашистов там.

И вот в одном из таких подвалов ребята наткнулись на горы каких-то ящиков. Ткнули, подняли... и посыпались часы. Выяснилось, что они наткнулись на склад абвера, а часы были приготовлены для тех немецких частей, которые первыми войдут в Москву. Ну, конечно, в подвале каждый из бойцов навешал себе столько, сколько мог.

- Халдей оказался хитрее других своих коллег. Полвойны протаскал с собой, за пазухой, профкомовское знамя какой-то организации. Оно было большим, со звездой, серпом и молотом. На моем снимке - флаг 756-го стрелкового полка Зинченко - один из тех пяти флагов, которые были вручены каждому полку специально для водружения. Но красное, чистое полотнище без символики, с номером "5" оказалось менее интересным с точки зрения фотографии. Все равно всех опередил правдинский снимок Темина, снятый с самолета. Моя "Фронтовая иллюстрация" выходила только раз в две недели.

- Снимок в "Правде" "распахали" очень большим, но это не спасло ситуацию - знамя практически потерялось на рейхстаговской громадине, и его в несколько раз увеличивал художник.

- Какой снимок наиболее дорог вам?

- Я счастливый человек, и ты счастливый человек, - говорил мне Кантария в Берлине, - каждый, кто сюда дошел, - счастливый человек.

Наверное, в те минуты он вспоминал о своих друзьях, которые не дошли. Я вспоминаю о погибших боевых друзьях вот уже всю жизнь, фотографии их необыкновенно дороги мне.

Под Орлом мне удалось познакомиться с отважной девушкой, командиром танкового взвода гвардии старшим лейтенантом Сашей Самусенко. Танковая бригада, в которой она служила, как раз вышла из боя. Глядя на ее жизнерадостное лицо, трудно себе представить, что в свои двадцать три года она успела столько пережить: много раз водила свой взвод в атаку, лично уничтожила несколько противотанковых орудий и много гитлеровцев, дважды горела, была ранена. За свои боевые заслуги Александру наградили орденом Отечественной войны I степени, а вскоре орденом Красной Звезды. Недалеко от Берлина в марте 1945 года в одном из боев она погибла.

Конечно же, очень памятны мне радостные снимки Победы, сделанные во время подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии, и автографы подвига на рейхстаге.