- Вообще-то верховья Кодорского ущелья - это часть Абхазии, и люди, проживающие там, являются гражданами Абхазии, какой бы национальности они ни были. После окончания грузино-абхазской войны 1992-1993 годов с этой частью населения - это очень важный момент - мы сосуществовали спокойно. Совершенно никаких инцидентов не было, пока в сентябре прошлого года через Кодорское ущелье к нам не забросили международных террористов. Только после этого там начала накаляться обстановка. Патрулирование этого участка миротворцы должны были начать еще в сентябре прошлого года. Точнее, не начать, а возобновить, потому что в этом районе раньше находился наблюдательный пост КСПМ. Соответствующая договоренность имелась, но октябрьские события все отодвинули.

2 апреля грузинская и абхазская стороны подписывают протокол, в котором предусматривается вывод всех вооруженных формирований из верхней части Кодорского ущелья. Чтобы наблюдатели ООН могли там провести мониторинг, КСПМ должны обеспечить их безопасность, поэтому, кроме 106-го и 107-го постов, возникла необходимость открыть еще один пост - в Ажарах. Миротворцы свою задачу выполнили совершенно правильно. Из-за того, что дорога и мосты разрушены, человек 60-70 пришлось в Ажары перебрасывать вертолетами. Но Грузия подняла шумиху вокруг этого! Произошло это потому, что обещание вывести все свои вооруженные формирования из Верхних Кодор до 10 апреля грузинская сторона не выполнила, и миротворцами было зафиксировано наличие там вооруженных людей, минометного взвода, тяжелой техники. Министр обороны Грузии заявил, что эти подразделения будут стрелять в миротворцев. Хорошо, что этого не произошло, и политическое руководство России в критической ситуации, чтобы не накалять обстановку, приняло правильное решение, вернув военнослужащих на базу. Но это не значит, что верхней частью ущелья миротворцы прекратили заниматься. Сейчас мы будем опять обговаривать этот вопрос, потому что без стационарного поста проводить там патрулирование бессмысленно. Определить, выполнила ли Грузия взятые на себя обязательства, иначе невозможно. А в принципе различить доставленных в ущелье грузинских военнослужащих, во что бы их ни переодевали, очень просто путем проверки паспортного режима: только у местного взрослого населения имеются паспорта советского образца с пропиской в каком-то из сел ущелья.

- Присутствие подразделений минобороны Грузии в Верхней Сванетии Тбилиси объясняет необходимостью защиты местного населения, поскольку некоторые из руководителей абхазских силовых структур говорили о возможности ввода туда своих войск...

- Когда мы говорили, что введем туда войска, то имели в виду необходимость закрыть Абхазию от вторжения, которое может произойти из этой части ущелья. Не секрет, что Грузия несколько раз, в том числе в октябре прошлого года, предпринимала попытки вернуть Абхазию силовым способом. Такое желание еще не отпало. А что касается политического аспекта, то нет ни одного соглашения из подписанных нами с грузинской стороной, которое было бы сорвано по вине Абхазии. Мы именно политическим путем хотим решить все противоречия в наших взаимоотношениях с Грузией. Но когда, например, Грузия не выполнила соглашение от 2 апреля, это же произошло не в первый раз! Подписываемые с нами соглашения Тбилиси не выполнял неоднократно. Поэтому в верхней части Кодорского ущелья грузинская сторона сейчас в очередной раз создала острую ситуацию.

- Перспективы есть. Мы не отказываемся от переговоров и ничего сверхъестественного не требуем. Мы лишь хотим, чтобы грузинская сторона не нарушала своих обязательств. Подписанный документ надо выполнять, а не вводить никого в заблуждение. Если бы это основополагающее условие соблюдалось, подвижки были бы более ощутимы.

- Участие это просто продекларировали. За прошедшее после этого время у нас ни телефонных разговоров, ни встреч с Абашидзе не было, никаких предложений от него не поступало. Отдельно взятый политик - какого бы масштаба он ни был - самостоятельно урегулировать взаимоотношения Абхазии и Грузии не сможет, пока грузинская и абхазская стороны, непосредственно общаясь, встречаясь, решая политические вопросы, не станут продвигаться вперед. В Тбилиси же Абхазию продолжают считать частью Грузии. Но мы в состав Грузии больше не войдем.

- Да. У нас были разные варианты. Например, два государства в общих внешних границах, делегирование грузинской стороне части полномочий (международные вопросы и так далее). Мы многократно выражали готовность идти на компромиссы. Но у грузинской стороны не было и нет компромиссов, она стоит на одном: Абхазия в составе Грузии.

- Я не знаю, кому и что предлагал Боден. Документ мы не то что не рассматривали - мы его в руки не брали. Потому что там прописано разграничение конституционных полномочий между Тбилиси и Сухуми, говорится о какой-то автономии с широкими полномочиями. Наверняка авторы документа сами не представляют, что это такое. Автономия уже была - мы в составе Грузинской ССР уже находились. Мы прожили это, знаем, что это такое, что из этого получается. И чем закончилось, мы тоже очень хорошо знаем. Взаимоотношения с Грузией у нас прервались не в связи с войной - война стала следствием. Причина была в другом. Еще в 1991 году Грузия в одностороннем порядке расторгла все правовые акты и документы, связывавшие ее и с Советским Союзом, и с Абхазией, и вернулась к своей старой меньшевистской конституции 1921 года. В этой конституции Абхазия вообще не упоминается, и образовался правовой вакуум. Тогда наш президент, верховный совет решили как-то определиться с нашей республикой, найти какие-то приемлемые взаимоотношения с Грузией. Но когда наш парламент 14 августа 1992 года собрался на заседание, грузинская сторона вместо цивилизованного разрешения проблемы ввела сюда танки, началась война. Одним словом, не мы вышли из состава Грузии, а Грузия самостоятельно вышла из того состояния отношений с Абхазией, в котором была. Все это зафиксировано документально и не вызывает сомнений с юридической точки зрения.

- Валерий Шалвович, стоящие перед Абхазией и Южной Осетией проблемы с точки зрения взаимоотношений с грузинскими властями похожи...

- У Южной Осетии двоякое положение. С одной стороны, она послабее Абхазии, если иметь в виду ее собственный потенциал. С другой стороны, посильней, потому что рядом все-таки Северная Осетия... Сейчас мы можем говорить об определенной координации действий с Южной Осетией, а также с Приднестровьем, Нагорным Карабахом. И в шутку, и всерьез говорят, что это тоже СНГ - Союз непризнанных государств. Отрабатываются некоторые документы, происходят встречи на уровне министров иностранных дел, мы выступали с совместными заявлениями. С приходом нового президента РЮО мы уже определенно знаем, что цели у Южной Осетии и Абхазии по отношению к Грузии одинаковы.

- Самостоятельно, без КСПМ, работать в зоне безопасности наблюдатели ООН не могут, потому что они не вооружены и их безопасность обеспечивают миротворческие силы. Сравнить КСПМ и международных наблюдателей я бы не смог. Думаю, у них разные задачи и цели по отношению к Абхазии. Если же говорить о сохранении мира в нашем регионе, то миссия ООН за время нахождения здесь действительно проделала немалую работу в данном направлении.

- Но, например, наблюдатели ООН до 12 апреля никак не могли определить, что в Кодорском ущелье находятся вооруженные формирования грузинской стороны...

- Нет, они определили. Они определяют, но не заявляют об этом, не дают никаких комментариев. Хотел бы отметить, что тон принимаемых в последнее время Советом Безопасности ООН резолюций по Абхазии немножко изменился по сравнению с тем, как это было в 1994-1995 годах. Значит, в Совет Безопасности теперь поступает более объективная информация. Это определенным образом меняет тональность последних принятых по Абхазии резолюций. Сколько раз грузинская сторона ставила вопрос о расширении мандата миротворческих сил, настаивая на придании им полицейских функций, однако этого не было сделано. Это и правильно, КСПМ и военные наблюдатели ООН в зоне конфликта находятся для того, чтобы не допускать никаких военных действий и тем самым создавать условия для мирных переговоров.

- В Тбилиси мне неоднократно приходилось слышать заявления некоторых высокопоставленных лиц, правда, больше в неофициальной обстановке, о том, что Абхазия лишь провозглашает свою пророссийскую ориентацию, а на самом деле ориентирована на Турцию...

- Когда руководители глав государств СНГ в 1994 году объявили экономическую, политическую, информационную блокаду истерзанной Абхазии, у нас не осталось другого выхода, как привозить из Турции те же продукты, хоть их мало кто хочет покупать из-за низкого качества. Этим решением глав государств СНГ в сухумский порт запрещено заходить кораблям с российским флагом, в то же время турецкие, албанские или греческие корабли могут заходить к нам свободно. Так что нас просто вынудили торговать с Турцией. Но, несмотря на решение о блокаде, более 80 процентов поступивших в вузы выпускников наших школ, которые могут выехать за пределы Абхазии, учатся в России. У нас, пусть и с огромными трудностями, продолжает сохраняться рублевая зона. Одним словом, наши связи с Россией не прерываются.