В начале шестидесятых годов на поэтическом небосводе засветилась новая звездочка - Роберт Рождественский. Он был еще совсем молод, но шагал в литературу уверенно, без какой-либо помощи, только за счет своего таланта, образованности, невероятного трудолюбия и упорства. На втором, кажется, курсе Литературного института его уже единогласно приняли в Союз писателей, что по тем временам считалось высшей оценкой и признанием.
     Но громкую, поистине всенародную славу сделали ему не стихи на страницах газет, не тоненькие сборнички, выходящие в столице и на периферии, а публичные выступления на стадионах, на радио и на телевидении.
     Да, были у нас в стране духоподъемные годы, когда для поэтических вечеров не хватало самых вместительных залов, люди собирались на лучших спортивных площадках. Видя скопление народа в местах, где играют в футбол, иностранцы интересовались, кто сегодня с кем сражается.
     - Поэты будут выступать! - отвечали им. - Литературный вечер через полчаса начинается!
     - Колоссаль! Невероятно! - удивлялись гости. Вот уж верно, что умом Россию не понять. Нигде в мире нет ничего подобного. Нигде нет, а у нас вот было!
     Среди маститых и седовласых поэтов, подходящих к микрофонам стадиона, было немало и молодых: Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский и Роберт Рождественский. Хрущевская оттепель пьянила их головы, они торопились утвердиться в сознании читателей своей новизной, смелостью.
     Роберт Рождественский несколько отличался от своих сверстников, «из кожи не лез», чтобы понравиться, равнялся на классику. Он и внешне выделялся: высокого роста, чуть медлительный, не по годам серьезный. Что-то от Маяковского было в его облике, особенно в минуты подъема и вдохновения: ораторская размашистость, волевой жест. Небольшое заикание, которым он страдал с детства, как бы и не замечалось, даже придавало некоторый шарм, потому что он брал содержанием, высокими мыслями, будил в людских душах прекрасные порывы, заставлял любить и ненавидеть. Недаром же один критик заметил, что поэтическая строка у него разящая, как выстрел...
     Все творчество Роберта Ивановича Рождественского пронизано, пожалуй, одной важной темой: Родина, любовь, верность. Его стихи охотно подхватывали композиторы и делали из них чудесные песни. Одни их названия заставляют про себя или вслух напевать: «Я сегодня до зари встану», «Пора, пора», «Не надо печалиться», «Пой, гитара», «Твое окно», «Зимняя любовь», «Огромное небо»...
     Об этом, товарищ,
     Не вспомнить нельзя.
     В одной эскадрилье
     Служили друзья.
     И было на службе
     И в сердце у них
     Огромное небо -
     одно на двоих...
     А пронзительные «Мгновения» из фильма «Семнадцать мгновений весны»? Это же гимн всех разведчиков, всех нелегалов, служивших Отечеству. Да и просто хорошая душевная песня.
     Мне кажется, что высшей точкой его гражданской поэзии является «Реквием», у которого длинный подзаголовок: «Памяти наших отцов и старших братьев, памяти вечно молодых солдат и офицеров Советской Армии, павших на фронтах Великой Отечественной войны».
     Вспомним всех поименно,
     Горем вспомним своим...
     Это нужно не мертвым!
     Это надо живым!
     Тема армии в творчестве Рождественского вообще занимает немалое место. Он и сам родом из военной семьи. «Родился я в селе Косиха. Дождливым летом. На Алтае». Отец его был строевым офицером, они часто переезжали из гарнизона в гарнизон. Как-то в один год Роберт сменил четыре школы. А когда началась война, мать его, врач по профессии, тоже ушла на фронт, отдав сына в детский дом.
     Помимо литературы, Роберт Иванович много и добросовестно занимался общественными делами. Он всегда кому-то помогал, за кого-то хлопотал. Мы работали с ним вместе в Союзе писателей, и я помню, как у дверей его кабинета часто кто-то сидел. «Нам только к Рождественскому», - говорили просители. Притягивал и авторитет Роберта Ивановича, его обязательность, строгость к нерадивым чиновникам. Не терпел он мещанства, псевдоинтеллигентности, осуждал тех, кто старался «ловить жар-птицу для жаркого, а золотую рыбку - для ухи».
     Характер у него был покладистый, но там, где надо, и жесткий. Он и к высокому начальству по необходимости ходил смело: лауреат нескольких премий, четыре ордена и среди них орден Ленина, вице-президент Европейского общества деятелей культуры, ведущий популярной программы на телевидении, член всяческих комиссий и жюри...
     Привлекали его скрупулезная честность и как бы «дворянская» порядочность. Уж он-то не стал бы сжигать партийный билет перед миллионами зрителей, если даже в идеях своей партии и разочаровался...
     Мы все очень переживали, когда Роберт Иванович заболел. Отправили его на лечение в Париж, к именитым медикам, заплатив немалую валютную сумму: Союз писателей тогда был богатым. Он вернулся похудевшим, заметно изменившимся, в мудрых глазах его затаилась печаль. Доктора велели побольше отдыхать, но куда там, разве мог он сидеть без дела. Работал выдающийся поэт до последнего своего часа и пал, как боец при атаке. Было это в августе 1994 года...
     Сегодня Роберту Ивановичу Рождественскому исполнилось бы всего-навсего семьдесят лет. Его помнят. Его читают и поют. В Переделкине, где поэт в основном постоянно жил, решено поставить ему памятник и назвать его именем одну из улиц. Великий сын России, он верно служил народу при жизни. И долго будет служить своим ярким творчеством.