на главную страницу

25 Июня 2002 года

История Отечества

Вторник

Как Наполеона заяц испугал

К 190-летию начала Отечественной войны 1812 года

Александр БОНДАРЕНКО, «Красная звезда».



«12 (24) июня 1812 года останется навсегда достопамятным в русских летописях, ибо в этот день Наполеон с собранным почти со всей Европы войском, прошедший Неман, вступил в пределы России», - написал в своих «Воспоминаниях о 1812 годе» Иван Сухецкий, учитель из города Борисова, и оказался абсолютно прав.

     ИсториЯ ЧеловеЧества (а нашей страны – в особенности) буквально строится на ошибках. Одна из них заключается в том, что Франция и Россия, которые на рубеже XVIII – XIX веков воистину тянулись друг к другу, имели массу общих интересов, так и не сумели стать настоящими друзьями и союзниками. Причина тому – амбиции и самолюбие двух государей и активное противодействие ряда европейских государств (как сформулировал великий Суворов - «англичанка гадит»). Достаточно вспомнить несбывшийся и оклеветанный план совместного похода русских и французских войск в Индию в 1801 году, чтобы понять: Британия была готова на все, лишь бы не допустить столь угрожающего альянса. Цареубийство 11 марта 1801 года – наглядное тому подтверждение.
     Вариант противоположного развития событий обозначен во французской «Истории XIX века» Лависса и Рамбо: после Тильзитского договора «Италия, Германия, Австрия, Пруссия и Польша всецело были подвластны Наполеону; он разделял с русским царем владычество над миром». Заметьте, место для Англии в этой схеме вовсе не обозначено.
     «Темные силы толкали Россию и Францию на войну. И война началась. Она покрыла славой и русское, и французское оружие, но обескровила обе страны. Выгоду же из всего извлек третий…» - писал в «Истории Русской армии» А.А. Керсновский, но ошибочно указывал не того «третьего», каковой был на самом деле. Зато несколько ниже следовало очень интересное замечание: «Лучшие государственные умы России противились этой совершенно бессмысленной для нее войне. Сперанского и канцлера Румянцева постигла опала, а одержавший блистательную победу над турками Кутузов был оставлен не у дел…»
     «Войну 1812 года мы вели за чуждые нам интересы, война эта была величайшей дипломатическою ошибкой…» - вполне справедливо утверждал Н.Я. Данилевский в книге «Россия и Европа» и продолжал: «…превращенной русским народом в великое народное торжество».
     История строится не только на ошибках, но и на парадоксах.
     В канун 190-й годовщины начала войны в Литве, неподалеку от Каунаса, в 1812 году именовавшегося Ковно, был открыт необычный памятник, похожий на придорожный столб. Он даже и вырезан из дерева: конская голова, знаменитая треугольная шляпа французского императора и щиток, информирующий о том, что перед переправой «Великой армии» через Неман здесь находился штаб Наполеона. А с тыльной стороны столба вырезан этакий веселый заяц, вставший на дыбки и угрожающе поднявший мускулистые передние лапы.
     Эх, косой! Ты вошел в историю, но, к сожалению, не смог повернуть ее ход – как сумел твой безымянный собрат, перебежавший Александру Сергеевичу Пушкину ту дорогу, что вела его на Сенатскую площадь…
     Откроем «Мемуары» бывшего французского посла в России Армана де Коленкура, изданные в Москве в 1943 году. Генерал рассказывает, как Наполеон, прибыв 22 июня в штаб маршала Даву, «находившийся в расстоянии одного лье от Немана и Ковно», самолично проводил рекогносцировку на берегах реки - с рассвета и до вечера, а потом еще и ночью… «Когда император скакал галопом по полю, из-под ног его лошади выпрыгнул заяц и она слегка отскочила вбок. Император, который очень плохо ездил верхом, упал наземь, но поднялся с такой быстротой, что был на ногах прежде, чем я подоспел… Я тогда же подумал, что это - дурное предзнаменование, и я, конечно, был не единственный, так как князь Невшательский [маршал Бертье, начальник Генерального штаба] тотчас же коснулся моей руки и сказал:
     - Мы сделали бы гораздо лучше, если бы не переходили через Неман. Это падение - дурное предзнаменование.
     …Каждый думал об этом падении, и на лицах некоторых членов штаба можно было прочесть, что римляне, верившие в предзнаменования, не перешли бы через Неман».
     Открытие памЯтника происходило в дни проведения в Каунасе военно-исторического фестиваля «Литва. 1812 год», на который собрались представители военно-исторических клубов из Москвы, Санкт-Петербурга, Смоленска, Екатеринбурга, городов Белоруссии, Украины, Польши, Германии и Балтии. Если в известном фильме сказано, что «настоящая жизнь в городе начинается только тогда, когда туда приходят гусары», то что говорить про маленький Ковно, куда пришли не только гусары Гродненского, Ахтырского, Белорусского и Изюмского полков Русской армии и «номерных» - Французской, но и уланы, кирасиры, гренадеры, егеря, пехотинцы, гвардейские моряки и даже прекрасные дамы из Московского клуба исторического бального танца «Политес»?
     Выступающих на открытии памятника было немало, всех встречали вежливыми аплодисментами. Но когда президент Военно-исторической ассоциации России Олег Соколов, известный в военно-исторических кругах под прозвищем «Sir» - «государь», облаченный в мундир французского дивизионного генерала, страстно прокричал на прекрасном французском языке охрипшим, сорванным голосом знаменитое воззвание Наполеона: «Солдаты, Вторая польская война начата!» - это не только вызвало всеобщий восторг, но словно бы перенесло всех почти на два столетия назад. Стоявшие в строю «солдаты» во французских и польских мундирах кричали, как некогда: «Vive l’Empereur!» («Да здравствует император!»), потрясали ружьями и бросали вверх кивера...
     Пройдет два часа - и «Sir» (к слову, кандидат исторических наук и автор блистательной книги «Армия Наполеона») поведет их через Неман, по понтонному мосту, наведенному понтонерами литовской армии. Поведет там, где некогда вел свои полки император Наполеон…
     …Первыми, кто в 1812 году дерзнул вступить на русскую землю, были переправившиеся на лодках солдаты трех рот французской легкой пехоты - заслон, под прикрытием которого понтонеры стали наводить мосты. На эту работу у них ушло немногим более двух часов, и к рассвету 24 июня берега реки были соединены тремя мостами, отдаленными друг от друга на сто саженей (порядка 200 метров).
     Переправа «Великой армии» - свыше шестисот тысяч человек при тысяче четырехстах орудиях - длилась три дня. Но если бы вся армия пошла в районе Ковно, то для ее переправы не хватило бы и недели... Поэтому были еще наведены мосты в районе Тильзита, у Гродно... Из всей агрессивной силы четыреста пятьдесят тысяч французов, итальянцев, поляков, баварцев, саксонцев, пруссаков и прочей собранной со всей Европы сволочи - это слово, образованное от соответствующего глагола, вполне соответствует изначальному смыслу - перешли через Неман в последнюю неделю июня. Остальные вскоре их догнали. Русская земля еще не знала нашествий, подобных этому по своей многочисленности.
     Так начиналась блистательная, самая славная, самая романтическая война в Российской истории. Никогда - ни раньше, ни позже - не наблюдалось столь поразительного и самоотверженного единения всех сословий, всех слоев общества, поднявшихся на борьбу с иноземными захватчиками…
     Неисчислимое воинство, никем не встреченное, двинулось в глубь нашей территории. Противник шел тремя колоннами по трем расходящимся в стороны маршрутам. Главным направлением была Вильна, теперешний Вильнюс…
     Между тем в русских штабах склонялись к мысли, что Наполеон традиционно изберет путь на столицу. В знаменитом многотомнике генерал-лейтенанта А.И. Михайловского-Данилевского «Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814 и 1815 годах» можно найти свидетельство, что царь «велел готовить на жертву свою великолепную столицу, увозить драгоценности и памятники, распоряжаться отбытием императорского семейства в Казань, особенно заботясь, чтобы ничто, принадлежавшее Петру Великому, не досталось врагам».
     В соответствии с этой логикой располагались и русские войска. Непосредственно Петербургское направление прикрывал 1-й отдельный корпус графа П.Х. Витгенштейна. На центральном направлении находились Западные армии: ближе к северу, к Петербургу, - мощная 1-я, генерала М.Б. Барклая-де-Толли, южнее - 2-я, князя П.И. Багратиона, уступавшая 1-й по численности почти в три раза. На Киевском направлении стояла 3-я Резервная, Обсервационная армия генерала А.П. Тормасова, а в Валахии - Дунайская армия адмирала П.В. Чичагова, которая после ратификации мирного договора с Турцией должна была разделиться на две части - меньшая отправлялась в Иллирийские провинции, словенские и хорватские земли на Балканах, принадлежащие Франции, большая - соединялась с 3-й армией.
     То, Что Наполеон избрал дорогу не на Петербург, а на Москву, объясняется политикой… Петра I. Ведь именно царь-реформатор придумал разместить столицу империи «у нее под ногтем», как выразился некий остроумный современник. Если придя, допустим, в Вену или Берлин, французские войска оказывались в самом сердце государства, то, дойдя до Петербурга, они оказались бы на окраине России, в тупике, откуда следовало возвращаться обратно...
     Кстати, с 1810 по 1812 год наша армия почти удвоилась и составляла, включая гарнизонные войска и силы, которые участвовали в войне с Персией, без малого миллион человек. Однако полевых войск из них было всего 480 тысяч, а реально Россия могла выставить лишь 317 тысяч человек - вполовину меньше того, что вел за собой император Франции. К тому же, как свидетельствует в книге «Гибель Наполеоновской армии в России» известный военный историк П.А. Жилин, «русские армии были растянуты кордоном от Россиен до Луцка (более 600 километров), в то время как значительно превосходящие силы Наполеона были сосредоточены лишь на 300-километровом фронте». В этой ситуации следовало либо умереть со славой - но тем самым открыть агрессору беспрепятственный путь в глубь страны, либо отступать, помня, что «на зачинающего - Бог»…
     «План кампании, который мы приняли, был, я думаю, единственный, который мог удаться против такого противника, каков Наполеон», - писал впоследствии Александр I.
     События первых же дней вторжения свидетельствовали о правоте русского царя. Чтобы не казаться пристрастным, вновь обращусь к Лависсу и Рамбо:
     «Передовые отряды кавалерии достигли литовской столицы в ночь с 27 на 28 июня… Проголодавшиеся солдаты принялись грабить предместья, что в значительной мере охладило энтузиазм обывателей. Наполеон не нашел здесь того воодушевления, с которым его встречали в коренной Польше».
     Как известно, крылатая фраза «Война сама себя кормит» принадлежит именно императору Наполеону. К чему это привело, свидетельствует французская «История XIX века»:
     «В Литве обнаружилось то бедствие, которому суждено было погубить Великую армию. За отсутствием правильной организации интендантства, невозможной при таких огромных расстояниях и таких плохих дорогах, солдаты приучились более чем когда-либо жить за счет страны и рассеиваться по сторонам с целью мародерства. В Минске они в то самое время, когда в соборе служилось благодарственное молебствие по случаю восстановления Польши, ограбили военные склады. Так как большинство мародеров, особенно из числа солдат иностранных контингентов, превращались в дезертиров, то ряды войска стали редеть».
     Можно еще добавить, что Наполеон «облагодетельствовал» литовцев и курляндцев тем, что распорядился создать из них - к тому же полностью за их счет! - гвардейский полк и включить его в состав своего воинства. Это еще больше испортило отношение литовцев к «освободителям» и, кстати, вновь обратило их к русским… Но о том у нас есть повод поговорить в следующий раз.
     Пока же законЧим рассказ предположением, что уже в самые первые дни агрессии и Наполеон, и ближайшие его сподвижники не раз вспоминали того злополучного зайца, что сбросил с коня французского императора.
     …Военно-исторический праздник «Литва. 1812 год» завершился «реконструкцией» баталии времен Отечественной войны. Пороха и пиротехнических средств организаторы фестиваля не пожалели (чего, замечу, нельзя сказать о пиве, которого было обещано выдавать каждому «униформисту» по пол-литра в день, но…). С обеих сторон непрерывно гремели орудия - было почти десять пушек, на поле боя рвались петарды, беспрерывно стреляли ружья. В пороховом дыму, устилавшем плотно окруженный зрителями плац-театр, носились на конях гусары и уланы, разворачивалась в линию и смыкалась в каре пехота… Все было по-настоящему красиво и весьма зрелищно.
     Однако, очевидно, чтобы польстить устроителям фестиваля, «Sir» предусмотрел в сценарии победу армии Наполеона, в которую, как известно, входили литовцы... Не скажу, чтобы такое решение вызвало одобрение большинства участников «баталии» - особенно тех, что были облачены в русские мундиры… Но в бою не спорят.
     Впрочем, ясно было и другое: какая-то часть пришедших на праздник гостей - пусть будет их не очень много, но все-таки - потом обязательно обратится к литературе, посвященной событиям Отечественной войны - «2-го Польского похода», чтобы узнать для себя много нового или позабытого... А это и есть главная цель такого мероприятия.

     Фото автора.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker