Подтверждение этому легко сыскать и в трудах историков.
     Вот, например, В.О. Ключевский: «Екатерина рассказывает, что раз на празднике в Ораниенбауме Петр III на глазах дипломатического корпуса и сотни русских гостей высек своих любимцев: шталмейстера Нарышкина, генерал-лейтенанта Мельгунова и тайного советника Волкова…»
     А вот – Н.К. Шильдер: «Настал день похорон императрицы Елизаветы Петровны… Рассказ императрицы Екатерины об этой печальной церемонии составляет любопытную страницу из ее воспоминаний о том времени; безрассудное поведение Петра III в этот день является венцом всех чудачеств, которыми он ознаменовал себя…»
     Хотя возникает вопрос: почему вся информация в конечном итоге восходит лишь к одному источнику? Кем еще зафиксированы слова Елизаветы Петровны? Кто из дипломатов в письмах к своим дворам описывал происшествие в Ораниенбауме? Где реакция российского общества на поведение Петра III в день похорон его тетки?
     Ничего этого нет, да и быть не может. Ведь, согласитесь, с кем, как не с племянницей, каковой стала для нее супруга великого князя, императрица могла говорить о семейных горестях? И разве дипломаты доверяют открытой переписке - а в России XVIII века всякая переписка оказывалась открытой и читалась многими - описание каких-либо «пикантных» моментов? И как могло выразиться «общественное мнение», если до создания «вольной» печати было еще очень и очень далеко? Вот и приходится довольствоваться единственным источником…
     Хотя критические отзывы о Петре III все же можно найти и в некоторых мемуарах середины «осьмнадцатого столетия». Правда, сразу отложим в сторону и «Записки» основоположника агрономической науки А.Т. Болотова, и «Записки» президента Российской академии княгини Е.Р. Воронцовой-Дашковой. Книги это интереснейшие, но юный офицер Болотов был очень дружен с фаворитом Екатерины Г.Г. Орловым, а княгиня мнила себя главным организатором переворота 1762 года…
     Гораздо объективнее будет, например, воспитатель великого князя Петра Федоровича академик Якоб Штелин, рассуждавший о «несчастном воспитании» наследника российского престола. В «Записках о Петре Третьем, императоре Всероссийском» Штелин указывал, что при дворе герцога Голштинского, отца Петра Федоровича, «только и говорили, что о службе. Сам наследный принц был назван унтер-офицером, учился ружью и маршировке, ходил на дежурство с другими придворными молодыми людьми и говорил с ними только о внешних формах этой военщины».
     Достойно ли осуждения подобное воспитание? Можно бы – с современных позиций - сразу отвечать утвердительно, однако спешить не будем… В XVIII веке были свои, иные понятия.
     В «Записках» адмирала А.С. Шишкова рассказано, как в 1798 году великие князья Александр и Константин Павловичи – внуки Петра III - на палубе фрегата «Эмануил» «с важным видом брали ружья и, как солдаты, при всех учились отрывисто и проворно делать ими на караул, на плечо, к ноге и проч.»
     Из книги Н.К. Шильдера «Император Павел I» можно узнать, что, возвращаясь из Кронштадта в Петергоф после осмотра флота, Александр I «взял ружье, дал по ружью великим князьям Николаю и Михаилу Павловичам и занялся с ними на палубе ружейными приемами».
     Историки говорят, что Павел и все Павловичи излишне любили строевую муштру. Позволю уточнить, что строевую муштру тогда любили буквально все государи и военачальники. Не помню, где написано, что в 1814 году на Елисейских полях в Париже Александр I увидел, как английский фельдмаршал Веллингтон муштровал нескольких солдат и что фельдмаршал тогда говорил царю, что даже полководцу необходимо заниматься индивидуальным строевым обучением. Автор делает удивительный вывод: все это была «диверсия» с целью обратить подверженного чужому влиянию Александра к мелочам военной службы. Между тем если бы сам герцог Веллингтон был далек от «фрунтовой акробатики», то он никак бы не мог проводить таких занятий.
     Кстати, не стоит забывать, что строевая подготовка в то время имела огромное прикладное значение. Достаточно сказать, что удар вражеской кавалерии на поле боя выдерживало только монолитное пехотное каре, в котором каждое движение каждого солдата было доведено до автоматизма.
     Известно, что и все последующие русские цари увлекались военным делом. «Цесаревич (Николай Александрович, будущий Николай II) усердно исполнял свои военные обязанности, - вспоминал генерал от инфантерии Н.А. Епанчин. - Он по должности батальонного командира в Преображенском полку занимался с унтер-офицерами своего батальона, подготовляя их в зимнее время к полевым занятиям». С умилением рассказав об отношении Николая к службе комбата, генерал делает неожиданный вывод: «Но жаль, что этим и ограничивалась в последние три года работа Наследника Престола… Дело было поставлено так, как будто бы Цесаревича подготовляли к должности полкового командира».
     К чему в результате привело правление Николая II – известно. Полковничьего кругозора и опыта явно не хватило для всероссийского трона…
     СЧитаетсЯ, Что «любовь к фрунту» в Романовской династии идет от Петра III, за что его всемерно осуждают, и от его сына Павла Петровича, якобы унаследовавшего от отца все его худшие увлечения… Между тем почти официально известно, что великий князь Петр Федорович со своей супругой «этим делом» как бы не занимался и вообще «на это» был не способен. Екатерина Алексеевна признается в своих «Записках», что после свадьбы – не менее пяти лет! – она хранила девственность, а потом уже сама Елизавета Петровна «подставила» ей С.В. Салтыкова, от которого и появился наследник престола. Получается, что в известном разврате императрицы также виноват Петр III, а вот относительно наследника престола он как бы вообще не причем…
     Кстати, Александр III, побеседовав с одним из лучших знатоков той эпохи Я.Л. Барсковым и узнав, «что сама Екатерина намекала на отцовство С.В. Салтыкова, бурно радовался, что у него больший процент русской крови, чем принято было считать».
     Думаю все же, что радовался царь-миротворец напрасно.
     Все почему-то забыли, что в Петербурге, в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры, похоронена великая княжна Анна Петровна, дочь великого князя Петра Федоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны. «Русский биографический словарь» свидетельствует, что родилась она 9 декабря 1757 года, умерла – 8 марта 1759-го. Значит, извините, между супругами что-то бывало: потому что когда в 1761 году Екатерина, как говорится, «понесла» от Григория Орлова, то скрывала и саму беременность, и роды, а младенец превратился в графа Бобринского…
     Вот ведь, оказывается, сколько всякой лжи окутывает личность и имя Петра III – самого несчастливого, загадочного и оклеветанного из всех российских императоров! А ведь это, возможно, был один из самых толковых русских правителей.