- М ихаил Никитович, думали ли вы, что после Сирии, где вам довелось работать главным военным советником, в конце 1988 года попадете служить на должность, на направление, на котором практически и воевали в 1942 году в Великую Отечественную войну?
     - Нет, конечно. Превратности судьбы. Хотя со временем, по прошествии многих лет, это помогло яснее, профессиональнее взглянуть на то, что происходило тогда на фронте. О том периоде вспоминаю сейчас и рассказываю с горечью и болью в сердце, ибо начало лета 1942 года оказалось для страны и войск Красной Армии не менее опасным, чем лето 1941 года.
     - В чем состояла опасность?
     - Дело в том, что на фоне успешного стратегического наступления советских войск зимой 1941-1942 гг., побед, одержанных под Москвой и на ряде других участков фронта, у ряда наших военачальников возобладало стремление в 1942 году развернуть наступление по всему фронту. У советского командования не было единого мнения относительно плана на этот год.
     - Но ведь Гитлер еще в январе 1942 года сформулировал цель военной летней кампании.
     - Совершенно верно, он бахвалился: «Моя цель - наступление на южном фронте... Нужно выйти к нефти, к Ирану и Ираку. Конечно, я позабочусь о том, чтобы уничтожить Москву и Ленинград». Все эти сумасбродные идеи и легли в основу плана немецко-фашистских войск, который резко изменился по направлениям ударов, последовательности их нанесения, но не в своей сути.
     - А что же Ставка ВГК?
     - Советское Главное командование не могло знать об этом. Вот почему И. Сталин придавал большое значение главным образом Москве, считал целесообразным вначале ограничиться активной обороной и проведением частных фронтовых наступательных операций на отдельных участках. Маршал Б. Шапошников, в то время начальник Генерального штаба, полностью разделял мнение Верховного Главнокомандующего.
     Маршал Г. Жуков также склонялся к проведению частных наступательных операций, предлагая нанести контрудары по группировкам противника в районах Ржева и Вязьмы.
     Главнокомандующий войсками Юго-Западного направления маршал С. Тимошенко еще в январе 1942 года настойчиво предлагал Ставке перейти в наступление из Барвенковского выступа. Цель - освобождение Харькова с последующим выходом в район Киева. Генеральный штаб возражал, но в конце концов Сталин дал «добро» на операцию.
     Явно был допущен стратегический просчет. Очевидно, просчет состоял и в том, что все фронты до лета 1942 года должны были временно обороняться, накопить резервы и лишь потом перейти в стратегическое наступление, разгромить основные группировки немецких войск и освободить оккупированную советскую территорию.
     - Выходит, что обе стороны готовились наступать на Юго-Западном направлении почти в одно и то же время. Только у немцев было превосходство в живой силе и технике.
     - Да, по пехоте - в 1,3 раза, по танкам - в 4,4 раза, по артиллерии - в 1,7 раза. Что говорить, если в нашей 351-й дивизии не было полковой артиллерии (76-мм и 45-мм орудий), противотанковых ружей, самозарядных винтовок и многого другого имущества. И в таком состоянии было не только наше соединение. Лишь после освобождения г. Барвенково дивизия была доукомплектована до 8 тыс. человек, в то время как немецкие соединения насчитывали в своем составе по 14-15 тыс. человек.
     - Как известно, ударные группировки войск Юго-Западного и Южного фронтов перешли в наступление 12 мая. Немцы, преднамеренно отступив в глубь своей обороны, затем контрударами по флангам создали угрозу отсечения основных сил фронтов. Три армии (6-я, 57-я и армейская группа генерала Л. Бобкина) попали в окружение, погибли тысячи солдат, офицеров и генералов. Фашисты создали важный оперативный плацдарм и выгодные условия для развития наступления на Воронеж, Сталинград и Ростов-на-Дону. Что было дальше?
     - Следует сказать, что немцы прорвали стратегический фронт в полосе до 300 км и на глубину 150-400 км и дороги, выводящие в Большую излучину Дона и к Сталинграду, оказались отрезанными. Главком и штаб направления проявили нерешительность, да еще неправильно информировали Ставку. Приказ войскам о прекращении наступления был дан с большим опозданием лишь 19 мая.
     Закрыть образовавшуюся брешь было нечем, у С. Тимошенко резервов не было, а отходящие соединения были обескровлены. Выход был один - срочно подтянуть стратегические резервы (в общей сложности 8 армий, 3 из них - танковые), создать оборону на широком фронте, сдержать натиск врага и выиграть время для накапливания крупных сил.
     - Михаил Никитович, а откуда были направлены резервы Ставки?
     - Из 8 армий, брошенных на закрытие прорыва, только одна - 1-я резервная, преобразованная в 64-ю, была выдвинута из-под Тулы. Сталин был дезинформирован якобы готовящейся немцами операцией «Кремль» по захвату столицы и опасался снимать резервы с обороны Москвы.
     60-я армия была выдвинута в район Воронежа из-под Тамбова (бывшая 3-я резервная). На участок от Воронежа до Клетской к Дону бросили 63-ю армию (бывшую 5-ю резервную) генерал-лейтенанта В. Кузнецова. К обороне на подступах к Сталинграду перешли 62-я (бывшая 7-я резервная, командующий — генерал-лейтенант А. Лопатин, с сентября - генерал-лейтенант В. Чуйков) и 64-я армия генерал-лейтенанта М. Шумилова.
     В то критическое время наш командарм генерал В. Кузнецов, ставя задачу подчиненным, подчеркнул: «Левый берег Дона удержать во что бы то ни стало! Либо здесь будут немцы остановлены, либо они пройдут, но не раньше, чем мы умрем!»
     По приказу Ставки ВГК 17 июля от 62-й и 64-й армий Сталинградского фронта были высланы сильные передовые отряды на рубеж речки Цымла от Чернышевской до устья с задачей - занять и прочно оборонять Цимлянскую, установив связь с войсками Северо-Кавказского фронта. Бои этих отрядов и вошли в историю как начало Сталинградской битвы.
     В последующем инициатива снова перешла к немецкому командованию, обстановка крайне обострилась. Фашисты рвались к Сталинграду, вышли к Дону и 28 июля овладели Ростовом-на-Дону. Кольцо окружения затягивалось.
     Вот тогда и появился известный сталинский приказ № 227 «Ни шагу назад!» Прозвучавший как набат, он, безусловно, сыграл позитивную роль. Хотя, разумеется, решающим фактором было бесстрашие воинов подошедших восьми резервных армий, оказавших упорное сопротивление противнику.
     - В конечном итоге, на пределе человеческих возможностей левый берег Дона советские войска все же удержали. Так была ли катастрофа в Большой излучине этой реки?
     - Нет, конечно. Войска отступали, вели кровопролитные бои, несли потери, но и мужественно давали отпор врагу. Об их стойкость разбивались полки, дивизии и первоклассная германская техника. Даже поспешно созданная оборона советских войск носила активный характер. Так, 25-30 июля в Большой излучине Дона были нанесены контрудары 1-й и 4-й танковых армий, что вынудило немцев вступить в затяжные бои. Другой пример более широкомасштабных наступательных действий - Усть-Хоперская контрнаступательная операция силами 63-й и 21-й армий. Она была проведена в период с 18 августа по 3 сентября с форсированием Дона в районе станции Еланская. В результате ожесточенных боев был захвачен плацдарм до 500 кв. км, разгромлены войска численностью до пехотной дивизии итальянцев (9-я и 3-я пд), взяты в плен до 1.200 человек. Это заставило командование вермахта перебросить до четырех своих дивизий из-под Сталинграда на это направление, чтобы закрыть прорыв. Этот плацдарм сыграл большую роль в сосредоточении крупной группировки советских войск для перехода их в историческое контрнаступление 18 ноября 1942 года.
     Сам немецкий генерал Г. Гудериан в своих воспоминаниях признал: «... Левый фланг группы армий «Б» был задержан сильным сопротивлением русских, не смог форсировать Дон и продвинуться на восток... Русские не теряли присутствия духа даже в труднейшей обстановке...»
     - Некоторые историки утверждают, что, мол, начало Сталинградской битвы носило не оборонительный, а наступательный характер, что в июле якобы мы готовили крупное контрнаступление.
     - Определенно могу сказать, что таких документов не видел и не читал. Не знал об этом и как непосредственный участник Сталинградской битвы. Возможно, что некоторые исследователи смешивают имевшие место наши контрудары с контрнаступлением.
     - Михаил Никитович, говорят, что опыт Великой Отечественной войны себя уже исчерпал. А каково ваше мнение?
     - Важно отметить, что даже в той критической боевой обстановке ни на один день не прекращалось противоборство в сфере военной мысли, шли обобщение и воплощение опыта в практику войск. Советские операции периода 1941-1945 гг. - примеры творческого развития военного искусства, передовой штабной культуры, показатель высокого мастерства отечественных военачальников, боевого умения, патриотизма и массового героизма воинов Советской Армии.
     Полагаю, что опыт той войны не устарел и не утратил своего значения. Прежде всего по таким проблемам, как способы разведки противника, вскрытия его группировок и замысла действий, умелое определение соотношения сил и средств своих войск и врага, организация взаимодействия, управления и всестороннего обеспечения, да и многое другое.