Наш водитель Драган тихо ругнулся по-сербски, когда раскаленная палящим солнцем машина снова остановилась на подъеме. Он и представить себе не мог, что его прошедший огонь, воду и медные трубы «Гольф» окажется не в силах поднять в горы небольшую группу журналистов. Мы же не замечали тревожащих водительскую душу подвываний двигателя, увлекшись беседой о журналистском житье-бытье. Коллеги из «Радио-Биелина» обсуждали новые реалии своей работы: неужели теперь им придется готовить одну передачу на трех языках – сербском, боснийском и хорватском? Смешным их юморок назвать нелегко. Здесь, в Боснии, где веками копившиеся обиды густо замешаны в гигантском этническом котле, где даже дети помнят ужасы ночных набегов местных карателей, и где из-за плеча каждой нации поглядывает свой иноземный «покровитель», кажется, что достаточно неосторожного слова – и снова может полыхнуть.
     За разговором не сразу заметили и покореженный остов микроавтобуса, поросший рыжей окалиной, на обочине у нового перекрестка. В водительской дверце - кучно уложенный пяток круглых отверстий. Лет десять тому назад сербские полицейские попали в засаду, мусульмане вели огонь в упор. Первые же секунды нападения стали последними для водителя и офицера – с двадцати метров не промажет и школьник в тире. По полной людей «коробочке» позади кабины саданули из гранатомета…
     Община Сапна сильно пострадала во время, как здесь говорят, «отечественной войны». Мусульмане захватили общину, практически полностью очистив ее от «неверных»: солдаты SFOR до сих пор находят тайные захоронения. Другие сербы бежали, бросив все нажитое. И долго уже после войны не стремились вернуться в небольшие деревни Растошница и Скаковица, составляющие общину Сапна. Во-первых, было некуда – вместо домов их ждали груды развалин, во-вторых, не на что. Однако сегодня селения преображаются. Идет активный процесс расчистки разрушенных зданий. Часть средств на восстановление выделена из местных бюджетов, во многом помогло международное сообщество. Потянулись к своим местам и беженцы: только за десять предшествующих нашей поездке дней на строительство домов возвращающимся беженцам выделили крупные суммы Италия и Турция.
     Но деньги деньгами, а местные реалии преподносят свои проблемы. Строительные материалы просто невозможно подвезти в этот горный район – нет дорог, способных пропустить тяжелые грузовики. Потому-то местные власти и пришли с просьбой к русским «войникам». За пять дней инженерное подразделение российского воинского контингента «прогрызло» в каменистом грунте дорогу в 1.850 метров. От Растошницы и Скаковицы по откосу в противоположную от озерной красавицы Снежицы сторону до не менее живописной долины, открывающейся небольшим селом Божица. По иронии судьбы подполковник Николай Шульга, собственноручно превративший тропу в восьмиметровой ширины дорогу, метр за метром прорубался... к Бресту! Словно к дальней родине дорогу мостил. Следом за сербской Божицей в зелени садов утопает деревушка Брест – тезка белорусского города.
     Но об этом мы узнали позже, на торжестве. А до благодарственных речей российские саперы день за днем слышали только рев моторов. Инженерная машина разграждения (ИМР) – строительный отпрыск танкового древа, увешанный дополнительным оборудованием, – кроме того, что сама разогревалась от натуги, так еще и раскалялась на солнце. Снаружи 400, внутри все 600 по Цельсию. А начальник инженерной службы российского воинского контингента в Боснии и Герцеговине, приехавший служить сюда из далекой Карелии 9 месяцев назад, голый по пояс, раскрасневшийся, словно в бане, и в банных же ручьях пота, пласт за пластом неутомимо срезал политую когда-то кровью землю. Время полуденное, но техника и люди не думают отдыхать. Интересуюсь:
     - Николай, как же насчет обеда?
     - А сейчас сами увидите, принесут снизу, из Божицы сербы... Вкусно готовят. И ракию – водку местную – всегда предлагают. Но мы же за таким серьезным «рулем», что просто в целях их же безопасности остерегаемся употреблять.
     Снизу, из долины, от деревни Божица поднимается к нам серб в летах. Цвиян Божич пришел посмотреть на новую дорогу из Лопаре, что в 12 километрах отсюда. Первым делом дед сбросил с плеча на свежеотсыпанный откос боснийский аналог российской тяпки и, сдвинув на затылок соломенную шляпу, поинтересовался: «Рус?» Получив утвердительный ответ, расплылся в улыбке: «То мои войници!»
     Конечно, славянское братство сидит где-то в наших генах, а тут еще и очередной шаг навстречу: местные жители и представить не могли, что русские так быстро помогут соединить разорванный природными препятствиями и войной край. Вдоль обочины у места работы «имээрки» всегда собирались любопытные, завороженно глядя на мощь ведомой Николаем Шульгой техники, а тот старался ничем не выдать титанических усилий при переключении передач и боли в сбитых до мозолей ладонях – машина трудится в Боснии не один год, все возможные ресурсы выработала, а дорог сколько перепахала! За ювелирной работой двух Александров - водителя сержанта Александра Поповкина и экскаваторщика сержанта Александра Скляра - тоже наблюдали местные. Александр Николаевич Скляр – мужик особенно серьезный. Дело даже не в том, что ему уже далеко за 40, просто привык вкалывать по-настоящему, а не светиться на всяких «тусовках». Даже во время торжественного вручения грамот строителям дороги его экскаватор продолжал тянуть вниз ровную линейку кювета.
     На торжествах по поводу открытия новой дороги были руководители общин Cапна,Теочак, Углевик и Зворник, сотрудники офиса высокого представителя ООН в Боснии и Герцеговине, представители командования российского воинского контингента, руководители нескольких местных политических партий. Такой отклик нашла относительно небольшая, но очень конкретная помощь российских миротворцев из Ленинградского военного округа нескольким сербским деревням. Чтобы понять масштабность события, наш корреспондент попросил у присутствовавших комментария:
     Неджо Преловац, председатель администрации села Скаковица:
     - Дорогу, которую строят российские инженеры, мы ждали с нетерпением. Ведь, кроме подвоза стройматериалов, нас очень волновал вопрос возвращения односельчан на старые места жительства. Они физически не могли добраться до своих домов: за послевоенное время существующие дороги пришли в негодность, но даже если бы беженцы решили воспользоваться ими, пришлось бы делать очень большой круг в обход горной гряды и несколько часов карабкаться по горным серпантинам. Мои земляки в изгнании зачастую просто не решались на такое тяжелое путешествие. Наши русские друзья пробили новую прямую дорогу, которая открыла путь домой для беженцев.
     Драгица Лажич, мэр города Зворник:
     - Боснию и Россию связывают очень тесные узы. Мы рады, что в миротворческой миссии на Балканах принимают активное участие именно наши русские братья. Мне вдвойне приятно, что в сегодняшнем контингенте служат солдаты и офицеры из Санкт-Петербурга. В 1997 году в этом прекрасном городе я защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. Помню, что даже думать начала по-русски во время учебы и путала слова, когда звонила домой семье. А эта дорога, построенная российскими военными инженерами, имеет не только узкоместное значение. Здесь скоро проляжет автобусный маршрут между центрами двух крупнейших боснийских общин городами Тузла и Зворник, транспортное сообщение между которыми до сегодняшнего дня было очень долгим – машины ходили далеко в объезд.
     Нашим миротворцам понравилось, что речи у начала новой дороги были краткими и без помпы. Тут же за столом с праздничным барашком им вручили грамоты.
     Языковый барьер улетучился, общение стало раскованным и дружеским. Мой небольшой словарный запас помог понять короткую фразу, брошенную Неджо Преловацем, когда он показывал новую дорогу боснийским журналистам из Биелины: «Николаев пут…» То есть «дорога Николая». Подполковник Николай Шульга, в прошлом сапер, девять месяцев назад покидая Россию, наверное, и представить себе не мог, что его имя может остаться если не на карте Балкан, то уж в сердцах сербов гористой общины Сапна – точно.