Дорогая мечта
     

     Каждый вечер по улицам маленького донбасского городка бежала босоногая ватага мальчишек встречать отцов, возвращавшихся из забоя. Под восторженными взглядами ребятни чумазые мужчины устало шли по пыльной дороге. Вот только знатного шахтера Максима Савченко никто не встречал. «А где же твой Колька?» - спрашивали друзья. «Да небось сорванец опять в саду на груше «летает»! Прямо и не знаю, кто из него вырастет? Ну совсем к шахтерскому делу интереса нет!» - сокрушался он.
     На огороде возле дома семьи Савченко росла высокая раскидистая груша. Маленький Николай любил забираться на нее как можно выше и наблюдать за пролетающими самолетами. На высоте 7-8 метров от земли, под бегущими облаками ему казалось, что и сам он летит…
     «Это были мои первые полеты, - смеется начальник авиации 6-й армии ВВС и ПВО полковник Николай Савченко. - Тогда же и стихи начал писать. А когда в 1972 году поступил в Харьковское училище летчиков и стал уже на Л-29 летать, мне, наверное, было проще, чем другим. 7-8 метров над полосой - это высота выравнивания самолета при посадке, а я еще в детстве ее на груше освоил».
     Мы небо выбрали не зря,
     Есть, видно, в нем такая сила,
     Что из пучины бытия
     Над алтарем нас возносила!
     Мы, позабыв про смерть
     и страх,
     Судьбы пророчества презрели,
     И на форсажных виражах,
     Взнуздав мотор, туда
     взлетели,
     Где нет ни лести, ни вранья,
     Где ценность дружбы
     познается,
     А совесть, честь и жизнь твоя,
     Как ширпотреб, не продается...
     Окончив училище, Николай служил в Польше. Тогда многие из его однокурсников уехали за границу – сильный был выпуск. Пять лет летал в истребительной авиации: воздушные бои, перехваты, работа по наземным целям... Затем был полк под Калининградом, Военно-воздушная академия им. Ю.А. Гагарина, гарнизон Сиверский под Петербургом, который он теперь считает своей второй родиной.
     На глазах Николая Савченко проходили все перемены последних лет. Вспоминать об этом ему трудно. «В авиации, - рассуждает он, - все дорого. Чтобы вырастить первоклассного летчика, минимум 10 лет нужно. Он как пианист: чтобы хорошо играть, должен заниматься каждый день, причем на хорошем, настроенном инструменте. Иначе это не профессионал, а просто музыкант-любитель. У летчика так же, только его «музыка» дороже обходится».
     В прошлом году на их аэродроме летали новые модернизированные Су-24. Разговаривая с летчиками, полковник Савченко по-доброму завидовал им. Те были в восторге от этих машин. «Пока конструкторы и разработчики спорят о самолете 5-го поколения, - говорит теперь он, - дайте нам эти машины! Сюда нужно вкладывать средства – отдача быстрее будет».
     А пока стоят на аэродроме 20 неисправных самолетов. На каждом по 2 двигателя. И мечтает полковник Савченко не о самолете 5-го поколения, а о том, чтобы договориться с заводом и за три сломанных двигателя один рабочий получить. Тогда хоть какую-то часть машин восстановить можно было бы, иначе через 2-3 года это будет обыкновенный металлолом. Но теперь все сложнее – новые экономические отношения, за все деньги платить надо… Как бы не пришлось опять на грушу залезать!
     

     Человеческий фактор
     

     С благодарностью Николай вспоминает своего первого командира звена Владимира Комарова и комэска Николая Теплякова.
     Мой командир, давай взлетим
     Ввысь по шершавому бетону.
     Известно только нам двоим -
     Остался я твоим ведомым.
     …Хочу услышать твой совет,
     Хотя по должности я выше.
     Мы не встречались столько
     лет,
     Но голос твой в эфире слышу.
     Сейчас Николай уже сам учитель. И больше всего его беспокоит, что снизился за годы реформ процент боеготовых летчиков. В 1992 году в его полку их было 98 процентов, сейчас только треть. «Мой командир, - вспоминает полковник Савченко, - когда-то говорил мне, что летчик должен иметь большой багаж - «чемодан», где есть: полеты в сложных метеоусловиях, в стратосфере, на предельно малых… А сейчас этот летный чемодан опустел, обокрали. Осталось только кое-что из бельишка…»
     У кого был ранее налет 1.500-2.500 часов, его легче восстановить. А когда и тысячи не налетал, навык теряется очень быстро и на подготовку уже нужны значительные затраты топлива и ресурса техники. В среднем для летчика 2-го класса на восстановление до прежнего уровня нужно 15-20 полетов, а 1-го класса - 7-8.
     Иногда из-за отсутствия практики летчик сам себя загоняет в угол. «Вот, например, - рассказывает Николай, - выходит он на какую-то фигуру пилотажа, точно зная, что когда-то умел легко ее выполнять. Но за время перерыва навык утерян, и оказывается, что сделать ее уже невозможно».
     Поэтому-то, уверен Николай Савченко, и увеличилось количество аварий, связанных с человеческим фактором. Расширяются временные рамки принятия решения. Даже если критическая ситуация связана с отказом техники. На поиск решения опытный летчик тратит 1-2 секунды, тот, кто мало летал, - 15-20 секунд - время, которое приводит к трагическому результату.
     Правда, в последнее время затеплилась надежда - стали приходить выпускники летных училищ, у которых налет около 100 часов и более. Это хоть и небольшой, но все же прогресс. Ведь в предыдущие годы налет у них был 45-50 часов.
     

     И жизнь, и слезы, и любовь…
     

     Летчики - народ суеверный. Ни на одном военном аэродроме не увидишь цифры 13. Если присваивают номера самолетам, то после 12 идет сразу 14, и «чертовой дюжины» пассажиров на борту, как правило, не встретишь. Но для полковника Савченко число 13 – счастливое. Именно 13 декабря познакомился он со своей будущей женой. За шесть дней доказал, что она должна выйти за него замуж, а 13 января женился. С 1979 года они вместе.
     Через несколько месяцев после свадьбы молодой жене Николая сообщили, что он погиб. Тогда у двадцатилетней девчонки впервые появились седые волосы. А было так... В июне он работал на полигоне. Выполнив учебную задачу, махнул крылом заходившей на боевой разворот спарке, в которой вместе с заместителем командира дивизии был его товарищ – Сергей Вихрев, и ушел в сторону родного аэродрома. Спустя минуту спарка упала. Никто и не подумал, что два летчика, один из которых ас, могли разбиться, поэтому решили, что это самолет Николая.
     Когда в тот день он вошел в комнату, то увидел седую жену. Она гладила его китель и шептала: «Неужели больше не придет? Неужели…» С тех пор вот уже больше 20 лет она никогда не ложится спать, пока он не вернется с полетов.
     «Близкими люди становятся со временем, - говорит Николай Савченко, - когда начинают даже думать одинаково». Теперь его жена, бывшая медсестра, служит в парашютно-десантной службе (ПДС), она укладчица парашютов. А это означает не только прощай маникюр, но и огромную ответственность за жизнь летчиков. Она и сама прыгает с парашютом, имеет уже более 200 прыжков. Причем первый совершила уже после 36 лет.
     «Запрещал ведь ей, - горячится Николай, - но она говорит, что если служит там, то должна прыгать как все. Когда мне сообщили, что она в воздухе, у меня впервые в жизни ноги подкосились. Рванул на аэродром, машины не нашел - пришлось бегом. Влетаю на летное поле, а она уже под куполом спускается. Только успел крикнуть: «Ноги береги!» У нас есть женщины, у которых по 5.500 прыжков – мастера спорта! Ей их не догнать, но все же я горжусь, что она у меня такая.
     По лицу скользит твоя
     ладошка.
     Словно лучик солнца по реке.
     Будто бы ольховая сережка.
     Гладит нежно по моей щеке.
     Потому-то мне так сладко
     спится.
     Пусть продлится дольше
     этот сон.
     И твоя ладошка мне
     приснится.
     Я в тебя по-прежнему
     влюблен…
     Увлечение небом теперь в семье Савченко стало семейным. Два его сына - тоже парашютисты. Из-за этого увлечения старший с третьего курса престижного юридического института ушел служить в армию. Теперь – солдат в ПДС. Ездит на сборы, занимается тем, что любит, грезит прыжками. Младший в свои 10 лет уже тоже два раза в тандеме прыгал (в связке с инструктором на одном парашюте). Первый его прыжок - в 7 лет, когда еще беззубым шепелявил: «Выласту, буду паласутистом!» Его даже сняли на видеопленку. Позднее наши спасатели в Анкоридже на соревнованиях по выживанию показали эти кадры американцам – те были в восторге!
     

     Оптимист с «Ордынки»
     

     Позывной трассового аэродрома Сиверский – «Ордынка» - знаком всем летчикам ВВС. И песни на стихи Николая Савченко тоже знают и поют:
     …На Ордынке, на Ордынке
     затянуло синей дымкой.
     Состоятся ли полеты -
     будет метео гадать.
     На Ордынке, на Ордынке
     пилот и техник по старинке
     Поставят на ночь Богу свечку,
     чтоб завтра мы могли
     летать...
     Каждое утро с любимой «Ордынки» он два часа добирается на службу в штаб армии. В дороге, как правило, всегда рождаются новые поэтические строчки. Иногда показывает свои «электростишки» (от слова «электричка») на встречах «Братства сиверских поэтов» - клуба любителей поэзии.
     В поезде частенько встречает и свои
     х прежних сослуживцев. В конце концов разговор заходит о зарплате. Один из бывших подчиненных Николая, теперь начальник охраны коммерческой фирмы, иронично посмеивается: «Чем я лучше охраняю, тем больше мне платят. А вы, значит, плохо страну охраняете, раз вас так дешево ценят?» Другие, сочувствуя, предлагают: «Максимыч, чего ты там сидишь, мы тебя нормально устроим. И работа не пыльная, и как человек получать будешь». А он им отвечает: «Понимаете, еще летать хочу!»
     Время, которое пережили ВВС с 1995 года, летчики называют «мертвым сезоном». Все, кто не верил, что можно еще поднять авиацию на крыло, в это время ушли. Остались только оптимисты, такие, как полковник Николай Савченко.
     «Но просто верить мало, - считает он, - необходимо во что бы то ни стало сохранить школу и методику обучения. Для этого в каждом полку на несколько ближайших лет ввести 2-3 должности летчика-методиста, сохранив их прежние оклады. Мы ничего не потеряем, а только выиграем. А то ведь у нас как? 45 лет - офицер здоров, без ограничений годен к летной работе и хочет летать, а мы его увольняем! Если уйдут все профессионалы, кто будет возрождать нашу профессию? Лично я не хочу быть могильщиком российской авиации, тем более в ее колыбели на гатчинской земле!»
     Полковник Николай Савченко все еще верит в то, что успеет и полетать, и подготовить себе смену. И освоят молодые пилоты свою высоту выравнивания. А, умея садиться, научатся и взлетать.
     …Над Ордынкой, над Ордынкой
     встало солнце в синей дымке.
     Состоятся вновь полеты -
     нам синоптик нагадал.
     На Ордынке, на Ордынке пилот
     и техник по старинке.
     Поднимут в небо самолеты -
     судьбу такую Бог нам дал.
     
     

     В материале, как читатель уже догадался, использованы стихи Николая Савченко.