Думать не думал той давней уже весной 1981-го, что это лишь начало длинной цепочки мучительных для армии испытаний. Что полынная горечь чужбины покажется не столь уж и горькой в сравнении с событиями и разочарованиями, которые уцелевшим на той непопулярной нынче войне предстоит пережить позже - по возвращении на Родину...
     Наследники капитана Тушина
     В Афганистане он командовал ротой в 345-м гвардейском парашютно-десантном полку - том самом, где командиром тогда был (и, по свидетельствам очевидцев, весьма успешным) ставший впоследствии министром обороны Павел Грачев. Мир, не зря говорят, тесен: в бытность Петрова курсантом Рязанского училища ВДВ Грачев возглавлял курсантскую роту.
     Разведка, блокирование бандформирований, участие в армейских и специальных операциях... Бои шли постоянно.
     - Там я как командир был на своем месте: учил людей воевать и сам ходил с ними на боевые, отвечал за выполнение задач и берег жизни подчиненных. Рота моя славилась тем, что за все время сражений погиб лишь один человек - младший сержант Васильев: взвод тогда угодил в засаду, первая же пуля была его... Однако то, чему я учил своих солдат, чего от них добивался, сполна сработало в последующей операции: высланный вперед дозор упредил огнем обнаруженную засаду. Итог боя: пятнадцать уничтоженных душманов, у нас - даже ни одного раненого.
     По-человечески, конечно, было обидно, - продолжает Борис Игоревич, - что пресса бессовестно врала, сочиняя сказки про учения. Тем более не могло прийти в голову, что, вернувшись домой, мы можем оказаться наедине со своими бедами и болезнями. Что солдат наших и офицеров будут еще и поливать грязью, обвиняя во всех смертных грехах. Война есть война, всякое бывало, однако главное, что я оттуда вынес: ни кровь, ни ярость не сделают человека сволочью, если нет у него этой червоточины. Помните толстовского капитана Тушина и его батарею? Таких вот чернорабочих войны в Афганистане было большинство. Воочию убедился: именно война выявляет истинную суть военного человека, а не наклеенные аккуратно бирки, побеленные бордюры или горы исписанных бумаг.
     Вернувшись из Афганистана, он твердо знал, что и как нужно делать: денно и нощно внедрять в жизнь оплаченный кровью бесценный боевой опыт.

     И служба бывает солнечной
     Столбовая дорога в «крылатую гвардию» ему, видимо, была наказана самой судьбой: росший в семье офицера-десантника, с детства познал и добросердечный аскетизм гарнизонной жизни, и суровую романтику пропахших потом полигонных будней. Одно из ярких впечатлений той поры - путешествие в воинском эшелоне через всю огромную страну,- это когда дивизию переводили с Дальнего Востока в Молдавию.
     Класса с седьмого настойчиво теребил отца, чтобы позволил ему прыгнуть с парашютом. Тот долго отнекивался, потом все-таки сдался. В воздух поднялись вместе. Первым в открытую рампу шагнул отец, он - следом. Приземлился аккурат в центре здоровенной лужи, но разве могло это омрачить безмерное, как голубой купол неба, счастье! В училище поступил, имея за плечами более двадцати парашютных прыжков. За время учебы количество их умножилось до шестисот, а с парадного кителя гордо глядел значок кандидата в мастера спорта.
     Лейтенантские звездочки привели его в Кишинев, в 300-й гвардейский парашютно-десантный полк. Командовал взводом, отдельной разведротой. Полк числился в образцовых, требовали «на полную катушку», инспекции наезжали, как к себе домой. Зато в свободное время - тут тебе и театры, и музеи, концертные залы на выбор, те же рестораны. Тогдашней лейтенантской получки вполне хватало на то, чтобы и жилье снять, и от культурной жизни не отрываться, и в маленьких житейских радостях себе не отказывать. Главное же - была неколебимая уверенность в настоящем и будущем; в том, что в спину тебя всей своей мощью подпирает великая страна. Знай свое дело, тяни служебную лямку, о подчиненных не забывай. Тогда и сам заботами оставлен не будешь.
     Четыре те года - самые счастливые, самые солнечные за всю его службу.

     С жизнью не совместимы
     Знающие люди утверждают: две трети наших потерь в Афганистане - результат «минной войны» и несогласованности в действиях своих же подразделений, когда из-за ошибок, различных накладок в боевом управлении (особенно при взаимодействии разнородных сил) смертельный огонь обрушивался не только на врагов... Первая чеченская война со всей трагической убедительностью показала: афганский урок впрок не пошел.
     ...Январь 1996-го. Захватившая в Кизляре заложников банда Радуева загнана в угол - блокирована в Первомайском. Позиции боевиков и мотострелков разделяет старое кладбище, там уже находятся изготовившиеся к штурму спецподразделения. Боевики открывают по ним стрельбу. Пули достигают мотострелков, те отвечают. Спецназ оказывается под перекрестным огнем. Со связью, ахиллесовой нашей пятой, как водится, проблемы. В довершение драмы вертолеты ошибочно ударяют по кладбищу...
     С самого начала операции Петров с приданными ему двумя десантными группами находится в Первомайском. На одном из опасных участков им вместе со спецназовцами надлежит блокировать, а в случае попытки прорыва - уничтожить боевиков. К ставшему фронтовым поселку спешно подтягивают разношерстные армейские и эмвэдэшные подразделения. Перманентно идет разведка боем, бандиты сопротивляются с отчаянием обреченных.
     Что было дальше, известно: сконцентрировав оставшиеся силы в кулак, радуевцы сумели прорвать оцепление - именно на стыке взаимодействующих подразделений. В жестоком том ночном бою участвовали и десантники Петрова - их позиции находились рядом. Сам он был тяжело ранен взрывом кумулятивной гранаты - принял в себя разом восемнадцать осколков. Два из них угодили в голову. По поводу этих двух вердикт врачей прозвучал приговором: ранения с жизнью не совместимы.
     Наверное, это за гранью рационального разумения, но он выкарабкался! Госпитальные палаты надолго стали местом его новой «прописки». Что ни день, навещали боевые товарищи. Приезжал Шаманов. Сказал, что пытались «пробить» Героя, да что-то там не сложилось. Нашел время заглянуть министр обороны Грачев. «Служить, - спросил, - будешь?»
     Спрашивал больше для порядка, оба это прекрасно понимали.

     Грабли как вечный двигатель?
     - Когда-то в молодости попались мне мемуары Брусилова, - рассказывает Борис Игоревич, - где он, в частности, вспоминает о своем участии - в бытность поручиком - в кавказской войне с турками. Пишет, как готовились к боевым действиям, как спешно заменяли «мирных» коней на привычных к стрельбе. Потом, после кампании, боевых коняг продали, купили ипподромных. И снова все вернулось на круги своя: муштра, показуха. К чему клоню? Да все к тому же: неужто мы обречены постоянно наступать на одни и те же грабли?
     Загодя учить войска тому, что необходимо на войне, - это для Петрова безоговорочный императив, обусловленный не только огромным боевым опытом (кроме Афганистана, Чечни, Первомайского, за плечами Бориса Игоревича еще и Югославия, другие «горячие точки»), но и нынешней его должностью - начальника отдела боевой подготовки 7-й гвардейской дивизии ВДВ. С учетом непререкаемого авторитета у сослуживцев кому, как не ему, начбою, и карты в руки!
     Увы, не все так просто...
     - Стараемся выжать максимум возможного из условий, в которых находимся. Добиться хотя бы того, чтобы люди регулярно стреляли, - поясняет Петров. - Боевая подготовка финансируется на одну четверть от минимальных потребностей, доходит до того, что командиры подразделений вывозят личный состав на полигоны за собственные деньги. На энтузиазме офицеров в основном все и держится. Но ведь энтузиазм - это не вечный двигатель. Приходят лейтенанты, выросшие в новой системе отношений, знающие себе цену «на гражданке». Посмотрят на все это, повертятся, помыкаются без жилья, которого нет даже у воевавших прапорщиков и офицеров, и - прощай, военная служба!
     Боевая подготовка, хоть и со скрипом, конечно же, идет. Готовим батальонные тактические группы в Чечню. Вкладываем в них все, отбирая последние крохи у остальных, - с этими потом приходится начинать с нуля. А еще нужно доучивать и переучивать молодых солдат; младших командиров после их прибытия из учебных подразделений. Значит, вновь от плановой БП отвлекаются специалисты. Бывает, в подразделении остается один офицер: работает за четверых, дерут за многих, деньги же получает за одного. Мало того, вернулись тихой сапой к официально осужденной практике наказания за вскрытые нарушения.
     Дело ведь не в частностях. Сама нынешняя система боевой учебы, - продолжает свой монолог Борис Игоревич, - прежде всего материальная ее необеспеченность, переворачивают с ног на голову приоритеты, вынуждая командиров заниматься Бог знает чем. День и ночь идет отписка никому не нужных бумаг - требований здесь столько, что невозможно их выполнить. Органы управления из года в год растут. Численность же боевых подразделений уменьшается - они сегодня объективно работают на службы, а не наоборот, как это должно быть по определению. Раздобыл тыловик левым путем ГСМ - молодец! Зато командир, хочет он того или нет, попадает в зависимость от пронырливости тыловика. Еще хуже, когда нужда заставляет идти на унизительный поклон к «спонсорам» на стороне - выпрашивать «копеечку» на ту же боевую подготовку. Куда может завести такое «самообеспечение»?
     Неужто и впрямь история ничему не учит? Неужто на роду у нас написано всегда с чем-то бороться? Всегда что-то преодолевать?..
     Как бы там ни было, 7-я дивизия - самое, пожалуй, воюющее соединение ВДВ - имеет наименьшие потери. Заслуга в этом гвардии полковника Бориса Петрова несомненна.

     Мы не успели даже оглянуться...
     - На одном из праздников, - вспоминает Петров, - ветеран ВДВ, старый отцовский товарищ, провозгласил тост: «Давайте, невоевавшие отцы, выпьем за наших воюющих сыновей!» А ведь и вправду, подумалось, жизнь удивительным образом перевернула привычную с детства военно-мирную связь поколений...
     Печальная примета ставшего на дыбы времени - воюющие сыновья невоевавших отцов. Младший брат Петр, майор запаса, тоже служил в ВДВ, прошел через горнило Приднестровья. У самого Бориса Игоревича после Первомайского остался в голове осколок, левая половина тела почти не слушается. Так он ведь не только на службе вкалывает - машину сам водит! Признаемся сами себе: достанет каждому из нас такого спокойного ежедневного мужества?
     ...Время летит. Вот уже сын Сергей - курсант Рязанского института ВДВ.
     - Как мог, его отговаривал, - рассказывает Петров-старший. - Прекрасно же вижу, как преуспели в этой жизни большинство моих гражданских сверстников. А мы, военные? За вычетом великой идеи о защите Отечества единственная наша привилегия - отдать свою жизнь... Матери сын потом написал: хочу, как отец, пройти через все испытания, достичь такой же высокой нравственной планки - нет ничего выше долга и чести!
     В душе, я уверен, Борис Игоревич гордится выбором своего сына. Не приведи Господь потерять эту связь поколений. Этот духовный и нравственный запас прочности во многом уже разуверившегося народа. Случись такое, и мы потеряем не только армию - страну тоже.