- Я - практик, - говорит она. - Теорий существует очень много, моя же задача сделать так, чтобы люди ощутили конкретную пользу от работы комиссии. Это действительно реальная проблема, с которой я столкнулась с первых дней на новой должности. Налицо буквально шквал обращений, за каждым из них - человеческая боль. Ведь что там говорить: старая система работы с обращениями граждан давно сломана, а новой нет. Можно прежнюю систему ругать, хвалить, но она действовала. Человек мог обратиться в партком, профком, газету и т. д. Все обязаны были заниматься рассмотрением жалоб в пределах своей компетенции, и чиновники несли за это ответственность.
     Сейчас проводятся серьезные преобразования в сфере управления, идет выстраивание институтов власти по вертикали и горизонтали. Но эта система пока еще не упорядочена: не работает в полную силу местное самоуправление, нет четкого разграничения полномочий. Рядовой гражданин толком не знает, кто за что отвечает и куда ему следует обратиться. Проще всего - направить жалобу сразу в Москву…
     - Наверное, срабатывает и убежденность, что на месте правду все равно не найдешь.
     - Конечно, есть и такой фактор. И у нас не будет гражданского общества до тех пор, пока люди не научатся давать отпор зарвавшимся чиновникам, объединяться, отстаивать свои права. В конце концов - в своих интересах использовать систему выборов, отзыва своих избранников. Конечно, в рамках новой экономической формации невозможно быть социальным иждивенцем, нужно повышать и свою правовую грамотность. Но главная проблема все же, считаю, в безответственности, безнаказанности должностных лиц. Именно это доводит людей до отчаяния. Или взять проблему высвобождаемых военных городков, когда местные органы власти отказываются брать их на свой баланс вопреки решениям на самом высоком уровне. А где-то формально берут, но палец о палец не ударят, чтобы решить проблемы семей вчерашних военнослужащих. Разве можно с этим мириться? Нужно заниматься, как говорит Солженицын, «сбережением человека».
     - Элла Александровна, круг задач, который можно очертить в области защиты прав человека, фактически безграничен. Все охватить просто невозможно…
     - Когда со мной беседовал Владимир Владимирович Путин, предлагая эту должность, он тоже предупреждал меня об опасности «перегрузки». Но я полагаю, что мне удастся избежать крайностей. Раньше понятие правозащитной деятельности, на мой взгляд, было сильно заужено. Оно появилось в нашей стране в пору диссидентского движения и сводилось главным образом к отстаиванию прав на свободу слова, информации, передвижения и т. д. Сейчас же на первый план для многих граждан вышли элементарные человеческие права - на работу, здоровье, образование. И круг этих проблем действительно широк. Но Комиссия по правам человека - всего лишь консультативный орган при президенте, в ее состав входят всего 18 человек.
     Я вижу нашу задачу в том, чтобы, если можно так выразиться, измерять температуру гражданского общества.
     Мы должны выявлять по ведомствам и регионам наибольшую концентрацию беззакония и произвола в той или иной сфере жизнедеятельности. А здесь уже придется выбирать приоритеты, что задевает жизненные интересы людей в наибольшей степени, и предлагать президенту конкретные механизмы решения самых горячих проблем в области защиты прав человека.
     - А вы не будете «конкурировать» в своей работе с уполномоченным по правам человека Олегом Орестовичем Мироновым?
     - Нет, наоборот, мы будем способствовать усилению дееспособности этого уважаемого органа, который насчитывает солидный штат и способен заниматься защитой прав людей в конкретных ситуациях. К нам тоже поступает много обращений граждан. Причем после моего назначения их число стремительно растет с каждым днем. Главное, повторюсь, выявить болевые точки, перевести эмоции людей в сухие строчки обобщений, подсказать, что нужно менять и каким образом.
     - Но вы ведь не наделены правом законодательной инициативы. Как вы вообще сможете влиять на ситуацию?
     - Я считаю, что мнение комиссии должно учитываться при принятии общественно-значимых законов, концепций, доктрин, затрагивающих основные права человека. Очевидно, к примеру, что без коренного реформирования судебной системы все разговоры о защите прав человека бессмысленны. С одной стороны, суд должен быть независимым, с другой – открытым и прозрачным. Это та основа, которая позволит многие процессы в обществе направить в подлинно демократическое русло. Я знаю, что и военнослужащие в последнее время все более активно обращаются в суды, отстаивая законные интересы. Любой человек должен знать свои права и уметь законными методами за них бороться.
     Большую роль в правозащитной деятельности могут играть общественные организации, на которые мы будем опираться в своей работе. В прошлом году я принимала участие в организации Гражданского форума. Там мы проводили «круглые столы», организовывали переговорные площадки, в которых приняли участие сотни человек, в том числе должностные лица, наделенные высокими полномочиями. По их результатам были сформулированы и переданы в правительство предложения, которые воплотились затем в конкретные решения. Общественные организации помогут нам в реализации еще одной функции, которую я для себя сформулировала так: организовать систему ликбеза, чтобы люди учились грамотно и цивилизованно отстаивать свои права. А в целом на этом направлении нужна и систематическая работа со средствами массовой информации, и издательская деятельность, и многое другое.
     - Какие вопросы, связанные с защитой прав военнослужащих и членов их семей, в ближайшее время могут оказаться в центре вашего внимания?
     - Много жалоб может возникнуть в процессе проводимого сейчас сокращения Вооруженных Сил, хотя правительством и предпринимаются определенные меры для обеспечения гарантий защитникам Отечества и их семьям. Очень сложно будет проходить их адаптация к гражданской жизни. Это порок общества, когда экономическая обстановка выбивает еще достаточно молодых людей из социума, делает их, можно сказать, социальными инвалидами. Мы должны делать все для того, чтобы каждого, обладающего силами, знаниями, вовлекать в производительную деятельность, активную жизнь. Только тогда социальную политику государства можно назвать эффективной. А военнослужащий сейчас даже при должности не может обеспечить достойный уровень жизни своей семье, поскольку получает мизерное денежное довольствие. Еще сложнее ему пережить увольнение из Вооруженных Сил, которым он отдал лучшие годы.
     Я очень хорошо знаю эти проблемы, потому что у нас в семье были военные. Отец 16-летним мальчишкой убежал на фронт, дошел до Берлина, дядя был офицером. Я сама после окончания института, когда мужа призвали в армию на два года, в полной мере вкусила гарнизонную жизнь. Конечно, я занималась и буду заниматься социальными проблемами военнослужащих и членов их семей. Но не могу не сказать еще об одной важной вещи: не надо все валить на государство. Очень много зависит от нас самих, от отношения друг к другу, взаимопонимания и взаимовыручки. На чем, может быть, пока еще и держатся воинские коллективы. Нам нужно возродить личное, гражданское достоинство людей. Если мы сами будем себя уважать, с нами начнут считаться, будут уважать и нашу страну.
     - У вас есть награды?
     - Я всегда считала главной наградой слова признательности и благодарности людей. А если говорить об официальных оценках моего труда, то самым дорогим для меня стал орден Святого мученика Трифона «За труды и пользу». Его вручил мне Святейший Патриарх Алексий II в 1998 году за личный вклад в борьбу с наркоманией.