Последним поводом для обострения межвидовой дискуссии послужило появление в ряде доктринально-теоретических изданий США нового концептуального положения - «фаза остановки агрессии». Из этого положения вытекают приоритеты ВВС, но оно подвергается особой критике со стороны армии (сухопутных сил).
     Дело заключается в следующем. Начиная с середины 90-х годов представители американских военно-воздушных сил, по мнению ряда аналитиков, постоянно спекулируют на том, что якобы только ВВС могут применяться быстро и эффективно для «остановки» вторжения противника на какую-то территорию. Что же касается других видов вооруженных сил, то приходится ждать недели и месяцы, пока группировка наземных и морских сил будет доведена до оптимальных размеров, как, например, это было в зоне Персидского залива в 1990-1991 гг. Роль сухопутчиков, считают в ВВС, хотя и важна, но по своему характеру ограничена и должна быть сведена исключительно к участию в локальных конфликтах и в операциях, не достигающих масштабов войны (гуманитарная помощь, миротворчество и т.п.).
     Один из теоретиков ВВС США Дж. Бойд утверждает, что «слом воли противника к сопротивлению - это самое главное в достижении победы, чего следует добиваться уже на ранних этапах конфликта с помощью военно-воздушных сил». Более того, подчеркивают аналитики из «лагеря ВВС», именно «фаза остановки» компенсирует недостатки и промахи в перебросках войск и техники на данный ТВД и дает выигрыш во времени для развертывания тяжелых наземных сил. В своих воззрениях руководство ВВС даже нашло поддержку в некоторых региональных объединенных командованиях (ОК), где традиционно сильно влияние сухопутчиков, в оперативно-стратегических формированиях вооруженных сил США, состоящих из компонентов всех видов ВС и нацеленных на ведение боевых действий в определенных регионах мира.
     Теоретически обосновав важность этого концептуального положения и обеспечив себе поддержку со стороны некоторых ОК, командование ВВС вознамерилось включить его в качестве одного из ключевых не только в свои видовые регламентирующие документы, но и уставы и наставления американских вооруженных сил в целом. Например, в новую версию «Единого (объединенного) устава 3-0» под названием «Доктрина для объединенных операций». Когда проект данного устава покинул стены объединенного штаба КНШ, ответственного за его разработку, и попал в руки сухопутчиков на оппонирование, разразился мини-скандал. Высокопоставленный представитель командования армии США от имени руководства этого вида вооруженных сил направил протест председателю КНШ. Сухопутчики заявили о своем несогласии и с термином «быстрая остановка», появившимся в другом надвидовом документе - «Объединенный стратегический обзор», усмотрев в этом все те же «происки» ВВС.
     Суть в том, что командование сухопутных сил США придерживается устойчивого мнения о том, что именно на наземные силы возложена особая миссия доведения военных конфликтов и войн, которые ведет и будет вести Америка, до победного завершения. Более того, сухопутчики и поддерживающие их в основном морские пехотинцы полагают, что «все остальные (т.е. ВВС и ВМС) играют подчиненную им роль», а задача ВВС, в частности, вообще сводится к обеспечению боевых действий наземных сил. Так, представитель морской пехоты генерал П.К. Ван Райпер официально заявил о том, что наибольшие угрозы безопасности США в перспективе будут формироваться не со стороны тяжелых сил потенциального противника (как раз против них якобы и эффективны ВВС), а от «неконвенциальных и иррегулярных сил, таких как терроризм, наркотрафик, организованная преступность и т.п.». Для нейтрализации же их нужны прежде всего морская пехота и сухопутные силы.
     Ему вторит представитель армии генерал Р.Х. Скейлс, который подчеркивает: «Необходимо иметь мощные наземные войска для борьбы в непосредственном контакте с противником... Иракский лидер С. Хусейн, даже несмотря на проигрыш в воздухе, оставался и остается в состоянии преследовать повстанцев на севере и юге своей страны». Аналитики из «лагеря сухопутчиков», теоретически обосновывая свою позицию, приводят такой аргумент: мол, существует значительное количество низкотехнологичных решений, которые противник может использовать против высокотехнологичных возможностей. Иными словами, если перед вами конвенциальный противник, представляющий собой приемлемую для поражения цель, то в принципе можно без особого труда, применяя всю мощь своих вооруженных сил, нанести ему поражение. Совсем другое дело, когда противник «растворен в обстановке», действует в виде небольших по составу групп разрозненно, например в городе, использует мирных жителей в качестве живого щита... А в этом именно и усматривается противоборство в будущем. И причем тут ВВС?
     «Умеренные» же специалисты из того и другого лагерей ищут компромисс. В частности, они утверждают, что только совместное применение компонентов от всех видов вооруженных сил на всех фазах противоборства инициирует у противника лавинообразный рост проблем, которые он вряд ли в состоянии адекватно решать. На этом, в частности, настаивает генерал Дептула, имеющий опыт командования объединенной (межвидовой) группировкой ВС США в Турции, нацеленной против Ирака.
     И все же ВВС продолжают выпячивать свою особую роль в вооруженном противоборстве нашего времени. Некоторые близкие к руководству вооруженных сил США аналитики полагают, что упорство авиаторов во многом объясняется опасениями ВВС в отношении своего будущего. Если, мол, межвидовые (объединенные) доктрины и концепции не будут пересмотрены в их пользу, то представителям сухопутных сил и морской пехоты удастся убедить администрацию в том, что эти виды вооруженных сил имеют лучшие возможности для «остановки агрессии», чем ВВС. Следующим же логическим шагом якобы будет изымание ресурсов из аэрокосмических сил и вложение их в развитие наземных войск.
     В принципе опасения ВВС не беспочвенны. Так, например, один из военных обозревателей, приближенных к руководству военного ведомства, Э. Гроссман подчеркивает: и конгресс, и Пентагон в настоящее время «просто одержимы» идеей «объединенности» (совместная межвидовая подготовка, ведение боевых действий и т.д.). А в реализации этой идеи тон традиционно задают сухопутчики. Следовательно, шансов выиграть очередную баталию с ВВС у представителей наземных войск больше. К тому же, продолжает Гроссман, они имеют могущественных союзников и покровителей во всех «нужных» комитетах обеих палат конгресса, а ВВС якобы по-прежнему полагаются только на лобби от промышленности для выбивания отдельных фондов на модернизацию, чего в настоящее время явно не достаточно. Но ВВС, по словам одного из их руководителей, тешат себя «неуклонным ростом своей популярности среди слоев населения страны». Это результат освещения в СМИ их успехов в ходе последних боевых акций. Скромная позиция ВВС в межвидовой борьбе слов якобы свидетельствует об огромном, еще не израсходованном потенциале данного вида вооруженных сил.
     В заключение хотелось бы подчеркнуть: не следует, конечно же, преувеличивать фактор межвидового соперничества в США, но и не проявлять интереса к происходящему тоже не резон. Несмотря на многочисленные нестыковки в ходе военных действий в зоне Персидского залива (1990-1991 гг.), на Балканах (вторая половина 90-х годов) и, без сомнения, в ходе антитеррористической кампании в Афганистане американцам тем не менее удается добиваться поставленных целей. «Уменьшение соперничества между видами вооруженных сил, - делает вывод известный американский аналитик Д. Исенберг, - это хорошее дело, но полное отсутствие конкуренции между ними весьма опасно!» В этом, собственно, и состоит суть западной модели военного устройства.