Визитная карточка
     Вице-адмирал Михаил Моцак окончил Черноморское высшее военно-морское училище им. П.С. Нахимова, Военно-морскую академию им. Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова, Военную академию Генерального штаба. Руководил работами по подъему атомохода «Курск» в качестве начальника экспедиции особого назначения. Военную карьеру завершил в должности начальника штаба - первого заместителя командующего Северным флотом. Герой России. Сейчас Михаил Моцак - первый заместитель полномочного представителя Президента России в Северо-Западном федеральном округе.

     - Товарищ вице-адмирал, как бы вы охарактеризовали перемены в вашей жизни в связи с переходом на государственную службу?
     - В чем-то началась новая жизнь. Очень много приходится общаться с людьми, мировоззрение которых сильно отличается от мировосприятия военного.
     С другой стороны, как раньше, так и сейчас я служил и продолжаю служить Отечеству. Так что в этом плане изменений немного. Я ведь и раньше взаимодействовал с представительством президента в округе. Сейчас круг обязанностей заметно расширился. Приходится решать самые различные вопросы, работать с главами регионов, представителями аппарата исполнительной региональной власти.
     - Какие задачи сегодня решает аппарат полномочного представителя Президента России по Северо-Западному федеральному округу?
     - В этом году наконец удалось привести нормативные акты субъектов Федерации в соответствие с общегосударственными законами. С губернаторами, представительными органами достигнуть почти полное взаимопонимание.
     Вместе с тем не могу сказать, что работа в данном направлении проходит просто. Дело в том, что местным руководителям весьма часто здесь приходится принимать популистские решения, больше думать о будущих выборах, о голосах избирателей. И важно тонко чувствовать грань взаимодействия с представителями регионов. Ведь им принадлежит ключевая роль в нормальном развитии субъектов Федерации. В вопросе разделения полномочий между центром и регионами следует опираться на конституционные принципы, исходить из общероссийских интересов. Нарушение подобных принципов и привело к недопустимым противоречиям в законодательствах на всех уровнях.
     - К Северо-Западному федеральному округу относится и Калининградская область. Насколько серьезна и решаема ее проблема?
     - Мы уже строим свою деятельность исходя из перспектив предстоящего изменения визового режима. Мы должны договориться с Литвой о таком механизме, который действовал бы только между Россией и Литвой. Не может быть в принципе, образно говоря, запломбированных вагонов. Но система контроля для пассажирского движения в обоих направлениях должна существовать.
     - Михаил Васильевич, наш разговор подошел к очень непростой теме - трагедии «Курска»...
     - Когда в тот роковой день в четыре часа тридцать пять минут утра мне доложили, что корабль лежит на дне, я понял: «Курск» погиб. Мы не смогли сберечь людей в девятом отсеке. Расследование показало, что не было даже минимальной возможности спасти их. Результаты изучения люка в девятом отсеке показали, что он был поврежден. В любом случае наши спасательные аппараты «качали» море впустую, когда садились на него. И не смогли присосаться к корпусу только по этой причине. Но если бы им и удалось это сделать, то спасти ребят с «Курска» уже все равно было невозможно. Они находились под большим избыточным давлением, а наши спасательные аппараты не оборудованы внутренними барокамерами. В такой ситуации люди получили бы кессонную болезнь и в лучшем случае стали бы инвалидами…
     Увы, еще в 1993-1994 годах были ликвидированы все глубоководные водолазные комплексы. В результате мы оказались неспособны спасать людей в режиме так называемого длительного насыщения. Для этого необходимо переводить людей из подводной лодки в барокамеры под таким же давлением, а дальше уже проводить декомпрессию. И только затем выводить пострадавших из аппарата. У нас подобного оборудования не было. Чувство вины скорее связано с тем, что мы слабо боролись за сохранение глубоководных комплексов, не заявили вовремя о проблеме.
     Все военные глубоководные водолазные комплексы Северного флота были уничтожены в 1993 году. А «на гражданке» подобное оборудование было продано или сдано в аренду за границу. Где и работает на шельфе в районе Бразилии или Африки. А вот специалисты, способные работать на глубинах 200 метров и больше в режиме длительного насыщения, есть. Но работать им не на чем.
     Боль «Курска» - моя личная боль. Я знал корабль досконально, ходил на государственные испытания на глубоководное погружение в Норвежское море. Многих моряков экипажа знал лично… В искореженном корпусе атомохода на дне Баренцева моря осталась и часть моей души. Главнокомандующий Военно-морским флотом не случайно назначил руководить экспедицией особого назначения именно меня. Он знал: я не безразличен к результатам подъема. А ведь в тот момент очень многие сомневались в успешности операции. А вот у меня сомнений не было.
     - Как ваша жена относилась к вашей полной опасностей службе подводника?
     - Подводная лодка для меня была всем: жизнью, домом и судьбой. Мне нравилось находиться в прочном корпусе, я никогда не тяготился корабельной службой, не имел понятия о боязни замкнутого пространства. И моя жена всегда относилась к моей жизни с пониманием, не роптала и не пыталась отговорить. Она в одиночку поднимала двоих детей. Жена знала: люди мне верят. Этой верой я всегда дорожил и боялся ее не оправдать.
     - Какого-то чувства не реализованных на флоте возможностей не осталось в душе после перехода на госслужбу?
     - Мне грех жаловаться на судьбу. Я достиг серьезных результатов в жизни. Несомненно, с учетом моего образования и опыта я в чем-то и не реализовал себя в системе военно-морской службы в полной мере. Но и в новой сфере деятельности мои знания и опыт вполне востребованы.