на главную страницу

26 Октября 2002 года

Дискуссионный клуб

Суббота

РОССИЙСКАЯ АРМИЯ, ПОЛИТИКА

Публикацию подготовил Игорь Ядыкин, "Красная звезда".



Мир изменяется, неотвратимо вовлекая в этот процесс Россию. Какова будет роль нашего государства в мировой цивилизации в новых исторических условиях? Насколько трансформируются функции Российской армии в глобализирующемся мире? Эти и другие вопросы были обсуждены на «круглом столе» редакции «Красной звезды» с ведущими российскими учеными, политологами и обозревателями Александром ДУгиным, Михаилом Леонтьевым, Сергеем Марковым, Глебом Павловским.

     
Николай ЕФИМОВ, главный редактор газеты «Красная звезда»:

- Несмотря на драматические события двух последних десятилетий, Российская армия остается не просто инструментом политики, но и социальным институтом, играющим существенную роль в жизни общества. Стремительные перемены в мире и самой России обусловливают неизбежность трансформации всей военной организации государства и в первую очередь Вооруженных Сил. Очевидно: от их способности быстро адаптироваться к новым геополитическим реалиям и новым вызовам национальной безопасности, как и к новой социальной организации российского общества, во многом зависит и эффективность государственной машины в целом. Россия без армии – это уже не Россия.
     На повестке дня в оборонной сфере стоит немало сложных вопросов политического и социального характера. Какова роль Российской армии как инструмента политики в первой четверти XXI столетия в контексте процессов глобализации и радикальных изменений сил на мировой арене? Новое видение места и функционального предназначения армии в системе обеспечения национальной безопасности. Возможность ее интеграции в общеевропейские оборонительные структуры. Курс на модернизацию страны и новая модель Вооруженных Сил.
     Как изменить образ Российской армии в массовом сознании? Роль локальных военных кампаний в возрождении армии и ее авторитета в обществе. Воспитательная функция армии как социального института в новых исторических условиях. Новое военное мышление, роль геополитики как основы адекватного мировосприятия. Можно ли жить без идеологии? Словом, существует целый комплекс проблем, дать ответы на которые могло бы российское экспертное сообщество, тем самым помогая вывести страну из глубочайшего системного кризиса.
     
Михаил ЛЕОНТЬЕВ, руководитель отдела авторских программ ОРТ:

- Главная претензия к армии у всех – ее качество. Понятно, что с этим качеством происходят некие процессы.      Но если мы исходим прежде всего из качества Вооруженных Сил, то коренной вопрос здесь – принцип отбора. На мой взгляд, деградация принципа отбора в армию дошла до предела.
     Наша страна вынуждена воевать. Вокруг огромное количество локальных конфликтов. Мы получили государство с практически неоформившимся территориальным пространством, с огромным количеством различных вызовов. Мы вступаем в очень сложную политическую эпоху с огромным количеством желающих создавать нам проблемы. Они их создают и будут создавать. Хотя это, в общем, нормальное состояние для такой страны, как Россия. Нормальное. Но решать эти проблемы надо с минимальными потерями и качественно.
     Конечно, наличие угрозы не является поводом для капитуляции. Мне кажется, что было бы целесообразно запретить призыв в армию всех, кроме поступивших в высшие учебные заведения. Надо превратить систему повинности в систему привилегий. Служба в армии есть привилегия!
     Единственный и совершенно логичный способ выхода на новое качество армии - принципиально изменить систему отбора. Я не считаю, что Россия может полностью перейти на контрактную армию. По целому ряду причин. Во-первых, у нас очень большая страна. И мы должны иметь достаточно большой слой резервистов. Во-вторых, это неприемлемо даже по политическим и моральным соображениям. Это уступка тем людям, которые говорят: пусть богатые и сытые в армию не идут, а платят деньги, на которые мы будем содержать здоровую контрактную армию. То есть в воюющей стране, в стране с очень высокими социальными контрастами (а мы обречены в ближайшее время на эти социальные контрасты) мы создаем не только социальный динамит. Мы невольно воспитываем ненависть к политической элите страны.
     Вопрос о сроках службы опять же вопрос профессиональный. Но в результате мы получаем другой состав армии, который автоматически ставит перед офицерами иные задачи. Автоматически они станут иначе себя чувствовать, автоматически меняется система подготовки офицеров. И получается армия, которая сможет справиться с иными качественными задачами, с иным уровнем вооружений и т.д.
     Если это произойдет, то можно будет говорить в принципе о качественно иной политической ситуации. Ведь армия тогда действительно превращается в ключевой институт воспитания политической элиты. Например, можно просто запретить занятие государственной службой тем, кто не служил в армии, кроме специальных исключений. Человек должен доказать, что он не мог по разным причинам отслужить. Далее можно ввести льготы при оплате обучения. Иные вещи. Но, я уверен, это просто изменит отношение к армии. Когда армия элитна, люди совершенно иначе относятся к службе в ней. То есть надо провести систему мероприятий, в основе которой должно стоять изменение системы комплектования ВС.
     Александр ДУГИН:
     - В формировании элитности воинской службы, наверное, свою роль должны сыграть СМИ...
     Михаил ЛЕОНТЬЕВ:
     - Что мы сейчас будем обсуждать наши СМИ, которые как часть нашего общества больнее на голову, чем армия. И которые только начинают, надеюсь, выходить из глубочайшего кризиса. Естественно, рыба гниет с головы. А головой всегда были СМИ. И то, что в отношении к армии у СМИ произошли очень серьезные изменения, есть минимально необходимая предпосылка к тому, что что-то можно сделать. Потому что раньше шла просто травля, натуральная травля людей в погонах. Причем эта травля началась именно тогда, когда армия стала воюющей. До этого было просто некое высокомерное отношение к военным. Затем наступил момент прозрения, когда общество наше поняло, что оно теряет государство и вообще может потерять все, включая жизнь. Это чувство нависшей угрозы сначала возникло, между прочим, в Югославии, а потом – после «второй Чечни», когда чеченские боевики вторглись в Дагестан. В результате общество восстановило некоторые элементы инстинкта самосохранения. Что автоматически вызвало изменения в отношении к армии. При этом общество в большей степени, чем государство изменило отношение к армии.
     Есть устоявшееся мнение, что мы не можем строить новую армию до тех пор, пока не определим свое место в мире. Но если мы еще будем долго определяться, то нашего места в мире просто не будет. Есть много разных стран, перед которыми такие вопросы не стоят. Я, например, не понимаю, зачем чехам армия? Это страна, которая систематически сдается без единого выстрела.
     Сергей МАРКОВ, директор Института политических исследований:
     - И тем самым сохраняет прекрасные архитектурные ансамбли…
     Михаил ЛЕОНТЬЕВ:
     - Такая позиция тоже есть… Очень многое в логике нынешних реформ диктуется людьми, которые в принципе абсолютно уверены, что России армия не нужна, что более развитое, цивилизованное человечество решит за Россию все задачи. Но почему-то открыто об этом не говорят. И не участвуют в реформе армии. Эта позиция имеет, очевидно, право на существование в свободной стране.
     
Глеб ПАВЛОВСКИЙ, директор Фонда эффективной политики:

- У нас любят говорить о «прорыве в третье тысячелетие». Но «прорыв» - уже не вопрос желания, хотим мы или нет прорываться куда-то. Прежний мир уже обваливается в другое состояние. Однополярным наш мир не стал, зато стал «мультимилитаризованным». Мира во всем мире еще долго не будет. Будет серия войн за региональное урегулирование, которые закончатся новым мировым строем, как закончилась Тридцатилетняя война Вестфальским урегулированием, а Вторая мировая – Ялтинскими договоренностями.
     Воюющий, опасный мир и есть тот прорыв, на который России приходится отвечать. Ответ часто может быть тоже только вооруженным. Необходима адаптация государственных, военных и общественных структур России к перспективе предстоящих ей военных и военно-террористических угроз. Поскольку мир становится воюющим миром, армия для российского общества превращается в высокую ценность.
     В последние годы армия превратилась из пренебрегаемой и вышучиваемой реликвии чуть ли не в главную шкалу, в эталон суверенитета и государственности. Это хорошо? Хорошо. В конце концов, что такое Россия, если не русский язык плюс Вооруженные Силы? Но едва старое злорадство прошло, как настало недоумение: если армия так важна для России и мы все с этим согласны, как понимать все эти новости, эти еженедельные катастрофы, гибель солдат на Кавказе, примеры разгильдяйства и воровства? Если армия для суверенитета России - абсолютная шкала, то где же мы на отметке шкалы? Реалистический ответ «Россия на низком старте» отклоняется массовым сознанием, которое ждет быстрых побед, почему-то иждивенчески считая, что президент их сам обеспечит.
     Сегодня СМИ самостоятельно формируют образ армии, армия себя не узнает и сердится за это на СМИ. Но СМИ не виноваты, это производство, машина. Гигантская промышленная машина, которая производит и продает образы. Почему мы считаем, что «человек должен все сам правильно понимать»? Это остаток советского просветительского мифа. Настроения людей переменчивы, бессмысленно ждать их «самоналадки». Никому не нужен советский агитпроп. Но я бы сказал, нам нужен новый современный «Агитпроп» – система формулирования и продвижения слов и образов, раскрывающих сложные комплексные стратегические программы государства. Пропаганда? Да, и пропаганда тоже, но не только она. Нужна обдуманная, хорошо и правильно построенная система доведения политических задач и угроз до каждого гражданина страны. Такая система не вырастает сама собой.
     Армии нужна автономная система прямой связи с гражданами, учитывающая, что при нехватке общения люди находят свои объяснения происходящему. Граждане не пойдут за новостями в военкомат. Армия должна сама найти способы объясняться с населением там, где людям это удобно и они готовы выслушивать аргументы военных.
     Людям и вправду страшно: на Кавказе воюют, и вокруг по обводу границ России все воюют либо грозятся воевать, либо пересматривают границы друг друга.
     
Александр ДУГИН, директор Центра геополитических экспертиз, лидер партии «Евразия»:

- Несколько слов о том, какова социально-политическая функция армии в нынешней России. Если мы посмотрим на историю человеческого сообщества, то увидим, что армия всегда была главной силой в создании суверенной государственности или того, что под ней понимали в древнем мире. Экономика, религиозная деятельность, культура могут развиваться и в собственном государстве, и в чужом. Завоеванные народы не прекращают заниматься хозяйственной деятельностью, создавать культурные ценности, исповедовать те или иные культы. Но государство становится суверенным, а народ становится свободным лишь в том случае, когда дружина      (воинский класс) берет на себя две фундаментальные функции: защита от внешнего противника и поддержание внутреннего порядка. Раньше эти функции исторически сочетались в одной и той же касте воинов, которая, собственно говоря, и создавала исторически основу той или иной государственности. И естественно изначально в любом государстве военная прослойка занимала привилегированное положение. Элита или аристократия, с одной стороны, и военное сословие, с другой, были почти синонимами. Лишь совсем недавно, несколько столетий назад, в светское общество стали принимать людей третьего сословия.
     Социально-политическая функция армии является центральной для всех суверенных государственных образований. А сама армия - прямым и непосредственным гарантом суверенитета государства и, соответственно, гарантом свободы и независимости общества, которое сопрягает свою судьбу с данным государством. Поэтому армия изначально и была носителем не только оборонных или полицейских, но и государственно-образующих, а также элито-образующих функций. Собственно говоря, генезис элит – это дело армии.
     Если задаваться вопросом о месте России в современном мире, то мы стоим перед геополитической дилеммой: либо Россия сохраняет свой геополитический суверенитет, то есть имеет право на проведение самостоятельной внешней и внутренней политики, либо мы отказываемся от этого суверенитета. Полная и однозначная поддержка глобализационного процесса, некритическое отношение к нему, восприятие его как необратимого свершившегося факта предполагают отказ России от своего геополитического суверенитета. Приблизительно к такому (безответственному) выводу пришли многие наши реформаторы в начале реформ, объявив о том, что Россия должна фактически прекратить свое самостоятельное существование. Отсюда и пошла, на мой взгляд, дискредитация Российской армии. Это не было случайным моментом.
     При новом президенте отношение к этому вопросу стало постепенно меняться. По крайней мере, о суверенитете России стали всерьез задумываться. До Владимира Владимировича такого вопроса даже не стояло – все было направлено на добровольный отказ от суверенитета.
     Соответственно начало меняться и отношение к армии. Оно еще не поменялось, и здесь я согласен с Михаилом Леонтьевым, оно начало меняться. Постепенно власть припомнила, что именно армия остается главным и по сути единственным гарантом суверенности Российского государства. Хотя однозначного и решительного выбора между сохранением суверенитета Российской Федерации как полноценного геополитического образования и включением России в процесс глобализации сегодня пока не сделано. Соответственно, нет окончательного решения и относительно социально-политического статуса армии и путей ее реформирования. Сейчас мы, очевидно, находимся в процессе принятия решения.
     Эти два обстоятельства – исторические традиции и неопределенность геополитического статуса Российской Федерации в новом мире, который бросает нам новые вызовы, - и определяют дальнейший ход военной реформы, а следовательно, напрямую сказываются на отношении общества к военным, на их материальном и социальном положении, на структуре всей военной политики и стратегии, на векторе военной реформы.
     Здесь упоминалась Чехия. Чисто теоретически можно представить себе Россию без армии. Но это уже будет не Россия, а нечто иное. Могут сохраниться русские люди, российская экономика, может сохраниться православная культура. Я этого не исключаю. Некогда – в Средневековье и в эпоху ранней Реформации — те же чехи активно воевали. Каждое государство хотя бы раз в истории делает попытку отстоять свой геополитический суверенитет, но не всегда и не у всех это получается.
     Я хотел бы ставить вопрос более остро. Да, Россия теряет свой геополитический статус, и это плохо. И надо его немедленно восстановить. Может быть так. А может быть, и нет. Мы не должны оперировать в этом сложнейшем вопросе штампами, клише, лозунгами. Гораздо важнее поставить вопрос обстоятельно и демократично, взвесив ресурсы, осмыслив наш исторический путь. И поскольку армия имеет к данной проблеме самое непосредственное отношение, более того, судьба Вооруженных Сил полностью зависит от этого судьбоносного выбора, то именно военные СМИ призваны стать трибуной для этой дискуссии. Военные вправе задать обществу, народу, власти, самим себе резкий вопрос: каковы их функции в новой геополитической ситуации?
     
Сергей МАРКОВ, директор Института политических исследований:

- Мне хотелось бы выразить глубокое согласие с главным тезисом, прозвучавшим у моих коллег о том, что армия является важнейшим атрибутом государственности. В соответствии с этим на армии отражаются прежде всего проблемы государственности в целом. Согласен и с тем, что главная задача армии – поддержание суверенитета страны. Поэтому мы и не можем на сегодня дать точных ответов на вопрос о роли армии в новом мире, потому что сама государственность у нас оказалась в двойном кризисе. С одной стороны, мы переживаем смену суверенитета России. С другой стороны, живем в период мирового кризиса самой идеи суверенитета – и это вторая причина трудного самоопределения нашей государственности.
     Наша государственность более 10 лет была в состоянии очень сложного переходного периода: советская государственность отошла в прошлое в результате жесточайшего кризиса, на смену ей приходила российская. И в этих условиях армия, взять хотя бы Черноморский флот, столкнулась и продолжает сталкиваться с самыми невероятными вещами. Можно согласиться и с тем, что у нас в России реформами занималась группа политиков, которая полагала, что Россия должна в максимальной степени отказаться от собственного суверенитета, и которая, по сути дела, мечтала, о де-факто оккупации России более «цивилизованными» с их точки зрения странами. До сих пор вспоминаю плакаты «Демократического выбора России» 1993 года, преисполненные презрением к избирателям: мол, вам нечего делать, проголосуете за нас. Сейчас даже у этих людей произошла серьезная трансформация взглядов. Те люди, которые выступали с позиций смердяковщины: «все у нас заведомо плохое», и которым мы в свое время твердили: «вы до тех пор не сможете получить поддержку народа, пока не поймете, что живете не в «этой», а в нашей стране, и до тех пор, пока не поймете, что слово «русский» - не плохое, а хорошее, сегодня, по крайней мере, говорят иначе. Тот же господин Чубайс является ярким примером подобной трансформации в направлении либерального патриотизма. Но наследие этой позиции, безусловно, осталось.
     (Окончание следует).


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker