на главную страницу

31 Октября 2002 года

История Отечества

Четверг

«…И ЕЩЕ – ОГРОМНАЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ»

Беседу вел Александр БОНДАРЕНКО, «Красная звезда».



     рассказывает генерал армии Владимир ЛОБОВ
     - В первый раз я встретился с Маршалом Советского Союза Николаем Васильевичем Огарковым в 1979 году, когда учился на выпускном курсе Академии Генерального штаба. Хотя перед тем он уже круто вмешался в мою судьбу...
     - Кем вы тогда были? Где служили?
     - Я был генерал-майором, командовал корпусом. В 1977 году мне шел сорок третий год, а в Военную академию Генерального штаба принимали тридцативосьмилетних заместителей командиров дивизий и до 40 лет - командиров соединений…
     - Но ведь не всем удавалось достичь таких вершин в таком возрасте. Это, думается, было скорее исключение, чем правило. Большинство становились военачальниками высоких рангов несколько позже… И они уже не могли поступить в Академию ГШ?
     - Нет, не могли. Маршал Огарков это прекрасно понимал, он думал о перспективе, а потому и предложил в порядке изучения направить в академию «людей в возрасте». Таким образом, в 1977 году я и оказался в академии…
     - А года через полтора, как вы сказали, вас пригласили к начальнику Генштаба для беседы…
     - Да. Беседа заняла примерно час: маршал расспрашивал, как идет учеба, как здоровье, где я служил и так далее...
     - Владимир Николаевич, нельзя ли поподробнее об этой беседе? Все-таки «дистанция огромного размера» - маршал и генерал-майор, начальник Генштаба и слушатель…
     - Очень теплая была встреча – прямо такая дружеская, в полном смысле этого слова. Он очень располагал к себе, очень симпатичный был человек, исключительно эрудированный, интеллигентный, приятный во всех отношениях. Сели за стол, чай был, баранки... Огарков интересовался не только моей службой, тем, как я учусь, какие предметы предпочитаю, не тяжело ли мне было, но и о семье спрашивал – как в Архангельске жили, под Ленинградом, в Забайкалье… Час незаметно пролетел. Я потом узнал, что он и других слушателей приглашал, тоже доверительно беседовал.
     - Ваш разговор с начальником Генштаба имел потом какое-то продолжение?
     - Разумеется. Кстати, и его ближайшие подчиненные брали с него пример. Помню, тема дипломной работы для меня в академии была определена очень серьезная - «Подготовка и планирование стратегической операции на континентальном театре военных действий». После защиты председатель госкомиссии генерал армии Валентин Иванович Варенников, первый замначальника Генштаба, мне говорит: «Ну а теперь давай поговорим». Три с половиной часа пролетели как миг. По всем ступеням разговор был – от рядового солдата до структур министерства... Я Варенникову об этом как-то напомнил, а он: «Ты думаешь, Генштаб как работает? Начальник Генерального штаба внимательно изучает кадры!»
     - Чем обернулось для вас это изучение?
     - Окончил я академию, получил назначение на Дальний Восток. В руках отпускной билет, контейнер упаковал - все как положено. И ночью – звонок: утром прибыть к министру обороны.
     В 9 часов я был у Устинова. Там были Огарков, начальник Главного управления кадров Шкадов... Министр поинтересовался, как я учебу окончил, как защитил дипломную работу. А потом сказал: отпуска тебе не видать, завтра в 8 утра ты должен быть в Белоруссии. И поставил пять задач: прибыть туда, принять армию, перевести ее на новый штат, перевооружить, принять еще одно соединение и готовиться к большим экспериментальным учениям.
     - Это была рекомендация Огаркова?
     - Очевидно. Потом министр говорит: «Николай Васильевич тебе все расскажет в деталях». Я вышел, подождал Огаркова, прошел в его кабинет. «Вот видишь, - сказал маршал, - как судьба складывается? Должен был быть там – теперь в другом месте да еще и без отпуска…» Я возьми и скажи: «Так контейнер у меня уже отправлен…» — «Владимир Николаевич! Это же Генеральный штаб – все уже переадресовано!» Посмеялись, тоже по чашечке чая выпили, и он детально рассказал, что и как нужно делать…
     - Вроде бы в Советской Армии проводилось немало учений. Почему здесь была такая озабоченность?
     - До той поры учения максимально проводились в масштабах дивизии. Но, чтобы армейские, чтобы такую махину поднять, – этого еще не было. А ведь прошло уже без малого четыре десятилетия, как война закончилась, много новой техники, вооружения нового появилось, были утверждены новые полевые, боевые уставы – но все это не проверено реально, с боевой стрельбой… И мне теперь предстояло это дело сделать.
     - Про первую встречу маршал вам не напоминал?
     - Он спросил, мол, как у тебя с подготовкой и планированием, тем самым показывая, что помнит и меня, и мой диплом, – и смеется. Говорю: такая махина, еще не разобрался. «Разберешься! – отвечает. - Не распыляйся только».
     Началась служба. Прибыл в Белоруссию, принял армию, и периодически, раз в два-три месяца, мы с ним переговаривались по телефону... Как дела, где что?
     - Вы звонили, докладывали?
     - Нет, он звонил. Сказал, что сам будет на меня выходить… Оно и понятно – у него дел полно, и потому он сам определяет, когда может мне четверть часа выделить. Так что он меня как бы вел... Напутствия все давал.
     - Как понимаю, с задачей вы справились?
     - Конечно, хотя это было и нелегко. Ведь, когда я перевел все на новые штаты, принял еще одну дивизию, мне нужно было также сформировать десантно-штурмовую бригаду и отдельный батальон - новое совершенно образование, вертолеты… Огарков прилетал три раза – смотрел, как формируется бригада, разговаривал с десантниками, с местными властями… Естественно, как исполнителю всех этих дел, он советовал мне, как лучше, как все обустроить, какие полигоны задействовать…
     - А что учения, о которых вы говорили?
     - По различным причинам эти маневры все откладывались. Потом наступил 1980 год, вы помните, что за время, и мне тогда пришлось развертывать армию... Маршал мне лично ставил задачи по телефону… Особое внимание он обращал на меры безопасности, на то, что следует беречь людей. Понятно, махина же – больше 100.000 человек. Я этими делами занимался, развернул армию и три месяца стоял в полном составе...
     - Он к вам тогда не приезжал?
     - Нет, к сожалению, не мог, но все время интересовался, помогал, даже присылал своих специалистов на помощь. Не для контроля, а именно помогать. Говорил: «Если возникнут какие-то вопросы, вот такой-то тебе поможет, проконсультирует». Тогда вопрос встал о боевом слаживании - новые моменты были...
     - Но уже приближались знаменитые маневры «Запад-81»…
     - Да, в декабре мы расформировались, и тогда прилетел начальник Генштаба, сказал, что надо готовить армию к учениям с боевой стрельбой. В мае я получил уже непосредственную боевую задачу, и он тогда часто бывал на полигоне. Несколько раз меня заслушал, спрашивал, как и что я собираюсь делать, советовал… Ну, не только он – там были генералы армии Гареев, Варенников, маршал артиллерии Передельский. Но маршал Огарков главный был над всеми, а я - главный по армии, которая была на острие…
     - Вы не могли бы рассказать о тех учениях?
     - Скажу, что участок прорыва составлял шестнадцать километров. В боевой стрельбе участвовало 998 орудий разного калибра, на огневую подготовку, которая длилась 1 час 30 минут, было спланировано полтора боекомплекта. То есть 120 снарядов. К тому же стреляли и с прямой наводки, и танки, и авиация, и вертолеты… Это была очень сложная задача. Огонь велся только по реально разведанным целям. Я не знал, что там, впереди, творится, – только разведку посылал, она засекала… Все было по-боевому сделано.
     Мой наблюдательный пункт был от переднего края в семистах метрах - оттуда пышало жаром, как будто из доменной печи. Люди, кто управлял, некоторые в шоке были – кто-то даже сел в угол, закрылся руками. Кстати, по НП попало семь снарядов.
     - На учениях вам тогда вплотную пришлось работать с маршалом Огарковым?
     - Естественно. И я ему до сих пор благодарен за ту школу, которую тогда от него получил. Ведь был у него богатейший фронтовой опыт, а как начальник Генштаба – это просто глыба. Но тут же я видел, как маршал по-человечески, душевно разговаривал с солдатами. Приезжал, всем интересовался – дотошный человек был в этом плане. Но что бы ни происходило, он к делу подходил без всяких предвзятостей. Искренне все у него получалось.
     - Какую-то помощь он во время «боя» вам оказывал? Руководил вашими действиями?
     - Да ну, что вы! Я же там управлял реально - а что такое вклиниваться в реальное управление? Можно все перемешать, перепутать. Он прекрасно это знал, понимал как бы изнутри, а потому только раза два во время боевой работы говорил: «Владимир Николаевич, держись! Смотри, не расслабляйся!»
     Потом, после учений, когда разбор был проведен, войска сосредоточены, он мне позвонил, нашел возможность и несколько добрых слов сказать, и дать свои указания…
     - затем вскоре вы были переведены в Ленинградский военный округ…
     - Да, первым заместителем командующего - и там опять судьба меня с ним свела. Маршал Огарков приезжал проверять наш большой и сложный округ…
     И вот идет развертывание, реальное отмобилизование одного из полков. Естественно, я там. Проверяющие из Генштаба по приемным пунктам распределены, ждут, засекают время, а я — на улице, стою на главном направлении. Идет проливной-проливной дождь. Я в плащ-накидке, но насквозь промок. Настроение – сами понимаете. Делаю шаг назад и наступаю кому-то на ногу. Чертыхнулся, оглядываюсь – Огарков! Оказывается, он подъехал, встал со мной рядом и наблюдает, как мы все это делаем. «Ну, ты даешь! – засмеялся маршал. - Ты бы мне еще не на носок, а на пятку наступил!» В общем, перевел все в шутку. Я представляю – наступи кому другому! А тут…
     - Не счел посягательством на авторитет?
     - Да что вы! Кстати, мы ведь как-то привыкли, что, когда с начальником, — шага на два сзади идешь. А он: «иди рядышком. Чтобы можно было беседовать и смотреть в глаза. Что, мы разные люди, что ли? Общее дело делаем, общей жизнью живем…»
     «Ну, как у тебя?» - спросил потом маршал. Вот, говорю, видите, дождь, как назло, пошел! «Ничего, это всегда так бывает!» Прошли по всем пунктам – он указания дал, по-теплому с солдатами поговорил и уехал…
     Потом еще были встречи. В частности, перед назначением меня командующим войсками Среднеазиатского военного округа я у него тоже был…
     - Это уже 1984 год…
     - Накануне драмы этой, когда его освобождали от должности, мы были на сборах в Министерстве обороны. Проводил их маршал Устинов. Огарков занимался вопросами реформирования... Вопрос, в частности, касался подчинения округам соединений ПВО. Были проведены эксперименты, в том числе и в САВО, результат был положительным. На сборах нам говорили, что так и должно быть, так мы будем делать дальше…
     Сборы заканчиваются в пятницу, и вдруг говорят: нет, завтра продолжение. Приходим утром – уже разговоры идут, что Огарков освобожден от должности. Смотрим, он сидит на переднем ряду со всеми. Схемы в зале развешены совсем уже другие... И что меня поразило? Можно было бы и по-иному, а тут выходят на трибуну и говорят: на все, что вчера было вам доложено, наплевать и забыть. Все должно быть по-прежнему…
     - Вы тогда с Огарковым не разговаривали?
     - Ну почему же? Подошел к нему в перерыве, поздоровался. Самообладание у него было железное. «Вот, - говорит, - Владимир Николаевич, военная судьба у нас какая… Ничего, теперь я опять буду на главном направлении – Западное направление у меня. Но ты учись! Учись!» – и смеется. «Чему учиться, товарищ маршал?» «Учись хорошему! А самое хорошее – это хорошие отношения. У тебя всегда должны быть с людьми хорошие отношения! Никогда не забывай, что вокруг тебя – люди. Они все делают, и их надо уважать». Еще поговорили – и разъехались…
     - Маршал сильно переживал свое смещение?
     - Конечно, внутренне он переживал, и, может быть, даже болезненно, но вида не подавал. Держал себя с исключительным мужеством, с достоинством… К тому же подчеркнуто уважительно относился к подчиненным, к генералитету, к нам, тогдашней молодежи.
     - Владимир Николаевич, разрешите такой вопрос. Наши выдающиеся военачальники известны также чеканными военными афоризмами, мудрыми определениями. У Суворова, например, знаменитые «быстрота, глазомер, натиск»… Шапошников обозначил Генштаб как «мозг армии». А вот маршал Огарков…
     - Знаете, у нас такого разговора никогда не было: мол, это стратегия, это политика... Только однажды в академии он спросил: «Ты разобрался, что такое стратегия? Что такое доктрина? Разобрался? Но ты дальше разбирайся! На этом все не заканчивается…»
     Но главное ведь не слова. Это был в полном смысле военачальник современного толка, человек с глубоким интеллектом, огромными знаниями. У него было удивительное качество, я бы сказал, — «чувство держания мира перед собой». Он как бы видел его весь, где, что и как происходит, воспринимал его глобально… У него была личная реакция на все происходящее в мире. И еще – огромная человечность.
     Я очень жалел, что, когда я пришел в Генштаб, маршала Огаркова там не было – можно было бы пройти прекрасную школу.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker