Под утро Сергея кто-то интенсивно тряс за плечи. Не хотелось открывать глаза, он даже завыл от обиды и жалости к себе. Вскочив и открыв веки, увидел взводного, который, дождавшись полного пробуждения сержанта, отдал приказ: «Буди взвод! Получите двойной боекомплект. Механиков в парк – готовить технику. Я в штаб на постановку задачи».
     По телу пробежал утренний холодок, потянувшись, Сергей проорал: «Второй взвод, подъем! Получаем оружие и двойной боекомплект. Механики – в парк».
     Взяв свой ствол и набив недостающими боеприпасами РД (рюкзак десантника), он вышел на улицу. Было еще темно, но силуэты черных гор уже различались на горизонте. Через десять минут все укомплектованные бойцы стояли перед палатками и курили. На их лицах, кроме злости и недовольства, проглядывалась обычная для таких случаев тревога. И, хотя все уже привыкли к резким изменениям обстановки и всякого рода вводным, уезжать из полка не хотелось.
     Вскоре прибежал взводный, по дороге в автопарк довел до Сергея, своего заместителя, боевую задачу:
     - Выдвигаемся в Джелалабадское ущелье. Там душманы зажали нашу колонну. Судя по всему, ребятам приходится туго, до десятка убитых. На месте разберемся, надо будет прикрыть подход полка, который придет туда за нами.
     Через пять минут две бээмдэшки (боевые машины десанта) и БТР, оставляя за собой клубы пыли, неслись по приаэродромной дороге в сторону Кабула. В привычном режиме работали радиостанции, и по отдаваемым в них приказам старших командиров все понимали – колонну жали крепко.
     К рассвету десантники на броне втянулись в ущелье. И снова из рассвета в ночь. Ущелье было глубоким, и солнце в эту трещину земли еще не заглянуло, отчего всем стало жутко. Проскочив по серпантину километров пять, на трассе увидели сгоревший БТР. Впечатление было такое, что сгорел он много дней назад, и, если бы не его нелепая поза посреди дороги, а также валяющийся рядом свежий парашютик от кумулятивной гранаты, можно было подумать, что сгоревшее железо - след прошлой войны.
     Людей рядом не было. Десантники проскочили дальше и за поворотом увидели стоящую на серпантине вереницу автотранспорта. Некоторые из машин были с включенными фарами и двигателями. Ни одной живой души. Тишину нарушали мерно работающие двигатели, которые, судя по всему, не успели заглушить. бээмдэшки замерли на дороге, башни вращались, изучая обстановку. По одному человеку от экипажа спешились и короткими перебежками выдвинулись к транспортам. Через пару минут Сергей по станции принял первый доклад от Саломатина Юрки:
     - Карандаши спешились, сидят в камнях. Духов полно. Есть убитые и раненые.
     Сергей открыл командирский люк и вылез из брони. Тишина была адская, только размеренный шум работающих на холостых оборотах двигателей. Внезапно, что-то почувствовав, он нырнул в люк. По броне словно сотней ударов кувалд застучали пули. Лупили сверху, с небольших расстояний.
     Сергей дал команду механику-водителю проскочить немного вперед и встать под козырьком скалы, что тот и сделал. В тримплекс прицела никого не было видно, угол подъема орудия не позволял смотреть достаточно вверх, а около бээмдэшки разорвались уже два снаряда от ручного гранатомета. После команды Сергея спешиться солдаты через задний люк покинули машину. На свежем воздухе было так тесно от свинцового дождя, что бойцы шустренько попрыгали снова за броню – еще неизвестно, много ли у духов гранатометных выстрелов, а то, что пуль у них с избытком, было очевидным фактом.
     Взводный по рации приказал Сергею перебраться в БТР и попытаться под прикрытием огня из КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова, танковый) пройти к центру зажатой колонны.
     От такой перспективы волосы у Ежова встали, как у одноименного зверька. В части послал бы он этого взводного куда подальше, а в бою даже намеки выполняются беспрекословно. Связавшись с бэтээром, Сергей приказал им открыть нижний люк и ждать его появления, добавив, чтобы готовились к маршу. Бежать Сергей не спешил, развернувшись к механику-водителю Гребенщикову, проорал вопрос: «Как думаешь, Хлебороб, дождь потише стал?!»
     Ошарашенный вопросом, молодой механик удивленно и напуганно вытаращил на него свои глаза. Сергей, глядя на Гребенщикова, как на икону, перекрестился, затем резко открыл командирский люк и вывалился наружу. В запале он дал длинную очередь из автомата по ближайшим камням на противоположной стороне и что есть духу побежал к бэтээру, до которого было метров двадцать. Вокруг него все засвистело, защелкало, завыло. В какую-то секунду он понял, что бежать дальше нельзя. Остановился как вкопанный и увидел перед собой десятки искр и пыльно-черных фонтанчиков, рассыпавшихся по асфальту и придорожным камням. Застыв на миг, он начал свой спурт снова и закончил его в люке бронемашины. Влетев в него, Сергей победоносно заржал:
     - А-хга-хга!!! Шиш там, не угадали, духастые!
     Первое, что услышал, - слова Макса:
     - Ну, сержант, ты корки мочишь! Жить надоело?!
     Сквозь грохот стрельбы было слышно, как над ущельем проносится авиация, но что она могла здесь сделать? Совершенно отвесные стены гор ущелья, к тому же многокилометровые, на которых засели духи. Для авиации все находились в одном прицеле. Но сам факт ее появления уже сделал свое дело, люди успокоились - командование ищет пути спасения своих бойцов.
     Сергей уточнил команду у взводного и после этого отдал распоряжения бойцам. Бронемашина двинулась вперед, вниз по серпантину, пока не уперлась в подбитый КамАЗ. Встав под его защиту, БТР огрызался огнем из автоматов и станкового пулемета. Нижний люк со стороны колонны ребята умышленно оставили открытым, во-первых, для того, чтобы при попадании в машину из гранатомета оставить себе шанс, а во-вторых, дать возможность кому-нибудь из колонны получить небольшую, но помощь.
     Максим выполнял роль пулеметчика, пока не закончились патроны, затем он достал гитару, сел в центре бэтээра, разделся по пояс и начал играть. По джелалабадскому тракту понеслись звуки «Машины времени»:
     Мы шагали в такие дали,
     Что не очень-то и дойдешь.
     Мы в засаде годами ждали,
     Невзирая на снег и дождь!..
     Гости не заставили себя ждать. В открытый люк показалось грязное изнуренное лицо взрослого мужика. Он просунул вперед автомат, затем ввалился сам. На залитых кровью и грязью погонах значилось – прапорщик. Взводный снайпер Леха Горохов весело шумнул вползающему:
     - Заходи, дядя! Водички глотни. Давно окопались?!
     Санинструктор Фомин пробрался к прапорщику:
     - Снимай хэбчик. Куда жахнуло?
     - Да нет, братишки, это не моя, - имея в виду кровь, ответил как-то виновато гость, – тому уже не поможешь. А остальные здесь в камнях вроде целые пока. А вы десантура, что ли?! Я такого еще не видел – с песняком воюете!
     Леха Горохов, начавший весело знакомство, так же его и продолжил:
     - Не бойтесь, товарищ прапорщик, это нас только десять, а за нами полчара братишек прет! Раздавим духов! Свидетелем будешь!
     Сколько времени прошло с момента боя, все могли только догадываться. Солнце было уже в зените, а полка еще не было. Об этом пока молчали, но волнение было страшное – а вдруг останутся одни!
     Но Леха как в воду глядел, в лингафоне радиостанции послышался голос Кэпа:
     - Убрать карандашей от машин! Сломанную технику буду таранить! Всем укрыть людей! Работаем!
     К разбитой колонне приближался полк ВДВ. Сопровождающие десантников «Шилки» открыли бешеный огонь по горам, для них не существовало условностей угла подъема стволов. Они в буквальном смысле резали камни. По огневым точкам противника, указанным разведкой, заработала реактивная артиллерия. Жизнь продолжалась. Секундомер работал.
     До позднего вечера десантники вытаскивали разбитую колонну из ущелья: вывозили раненых и убитых; взрывали нетранспортабельную технику; зачищали ущелье.
     А потом разведка снова в боевом разведдозоре вела колонну полка домой, на базу. Снова чистка оружия и крепкий сон – свидание с прошлым и будущим.
     Сергею снились деревня, подмосковное лето. Карьер, вырытый невдалеке от домов, и стог сена, в котором он с высокой красивой черноволосой девушкой Наташей встречал рассвет. Сон был настолько отчетливым и реальным, что в какой-то момент, осознав свое скорое пробуждение, Сергей схватил Наташкину косынку, крепко сжал ее в кулаке и попытался из прошлого перенести косынку в настоящее. Открыв глаза, он медленно скосил свой взгляд на сжатый кулак и в какой-то миг наяву увидел шелк ее платочка, но это был лишь миг – кулак был пуст.
     Сергей спустил ноги с койки на пол. Обхватил голову руками и уткнулся в колени – он еще чувствовал запах пряного сена. В голове звучала заученная фраза: «Дембель неизбежен!» – сказал салага, вытирая лицо половой тряпкой».
     Со стороны Кабула доносились завывания муллы с городской мечети. Он взглянул на часы, врученные ему лично министром обороны Демократической Республики Афганистан за ликвидацию главаря бандитов и его братьев в провинции Пагман: было пять минут до подъема.
     Он влез в горные ботинки и в трусах побежал в туалет. Встретившийся у входа земляк из Воскресенска на ходу у него спросил:
     - Ежик, ты, говорят, чудишь в разведке, чтобы БТР духи не сожгли, на себя огонь вызвал и гонял по серпантину, пока у них патроны не кончились, а Макс голышом тебе на гитаре играл, чтобы веселее бегать было?! Ты давай, зема, херней не страдай! Мне к тебе в гости жуть как приехать хочется, на телок твоих посмотреть…
     Из отдельной кабинки вышел Кэп, посмотрев на солдат, принявших команду «смирно», мягко сказал: «Жирнов, Ежов, вы, как бравый солдат Швейк, на очке «Честь отдать» пытаетесь!» Сказал, улыбнулся и ушел.