ХХ век, как известно, стал рекордным по масштабам и интенсивности военных столкновений, равно как и по количеству пролитой крови. В более чем 250 войнах погибло в общей сложности около 110 миллионов человек. Согласно существующим оценкам, в ушедшем столетии в ходе войн и вооруженных конфликтов погибло в шесть раз больше людей, чем в предыдущем. При этом конец ХХ века дал новую тенденцию. На нее указал Стокгольмский научно-исследовательский институт мира (SIPRI): число межгосударственных вооруженных конфликтов медленно, но устойчиво снижалось - с 36 в 32 регионах планеты в 1989 году до 25 конфликтов в 24 регионах в 1997 году.
Но отмечена и другая тенденция - взрывной рост числа внутригосударственных конфликтов. Причем природа этих конфликтов, в отличие от межгосударственных, лежит в культурной и духовной сферах, а не в области раздела ресурсов. Большинство современных внутренних конфликтов возникает между этническими и религиозными группами. Соответственно резко возросла опасность для гражданского населения стать жертвами столкновений. И если в начале ХХ столетия 85-90 процентов потерь в военных конфликтах приходилось на кадровых военных, то в конце его почти три четверти потерь – гражданское население. Вооруженные конфликты являются причиной увеличения потоков беженцев из районов боевых столкновений. Покидая места проживания, мигранты привносят с собой все проблемы того региона, из которого они прибывают.
По мнению ряда американских экспертов, и в будущем основная угроза будет исходить не от регулярных армий разных стран, а от всевозможных террористических, криминальных и других организаций, участники которых объединены в некие сетевые структуры. Подобные организации не имеют четкой иерархической структуры, зато координируют свою деятельность с использованием средств глобальных коммуникаций. Отличительной особенностью таких структур является наличие единой стратегической цели и отсутствие четкого планирования на тактическом уровне.
Многие из них имеют архитектуру типа «паучьей сети» (с «Аль-Каидой», скорее всего, этот случай). Будучи избыточными и гибкими, такие структуры обладают большой устойчивостью, что серьезно затрудняет их окончательное уничтожение. Как отмечают аналитики Пентагона, сеть «Аль-Каида» организует свои атаки одновременно по множеству направлений малыми подразделениями. Похоже, террористы хорошо усвоили последние достижения военной науки в области разработки «сетевой войны» - они целиком следуют доктрине «пчелиного роя». При этом различными узлами сети инициируется ряд эпизодических, пульсирующих атак в ряде мест, распределенных в глобальном пространстве и времени. Между тем наступательная мощь американской военной доктрины все еще основана на стареющих «бомбардировочных» понятиях, что вряд ли будет правильным подходом в борьбе с терроризмом. В этих условиях должна быть развита новая доктрина, основанная на принципе «роения» малых мобильных и хорошо вооруженных подразделений, которая бы подчеркивала особую роль специальных сил и ограниченного применения авиации. Авиация использовалась бы главным образом для огневого обеспечения подразделений на земле.
В одном из выступлений, прозвучавшем сразу после терактов в США, министр обороны Дональд Рамсфелд отметил, что Америке предстоит решить две важные задачи: одержать победу в борьбе с терроризмом путем ликвидации сети террористических организаций, а также осуществить подготовку к совершенно другой войне - войне, которая будет разительно отличаться от войн прошлого столетия. Для организации деятельности вооруженных сил в условиях воздействия новых угроз и разработана концепция сетевой войны. По мнению ее авторов, сетевое противоборство, или «сетевая война» (Network-Centric Warfare - NCW), является лучшим термином, предложенным к настоящему времени для описания организации и ведения противоборства в информационную эпоху. Как отмечает один из высокопоставленных офицеров ВМС США, это «принципиально отличное от традиционной войны, ориентированной на те или иные системы вооружения (танки, самолеты и др.), понятие, затрагивающее саму суть оперативного искусства».
Авторы определяют NCW как оперативную концепцию, базирующуюся на информационном превосходстве и позволяющую достичь увеличения боевой мощи войск путем ориентации на сеть датчиков, штабов и исполнительных подразделений. Это дает возможность достичь широкой осведомленности, увеличить скорость доведения приказов, более высокого темпа операции, большего поражающего действия, большей живучести. В сущности, NCW переводит информационное превосходство в боевую мощь, эффективно связывая интеллектуальные объекты в единое информационное пространство театра военных действий.
В основу концепции положены опыт боевых действий, полученный армией США за время участия в конфликтах во Вьетнаме, Сомали, Боснии, а также обобщение опыта боевых действий Советской и Российской армии в Афганистане и Чечне. Ключевым моментом здесь является трансформация понятия поле боя (battlefield) в понятие боевого пространства (battlespace), в которое, помимо традиционных целей для поражения обычными видами вооружений, включены цели, лежащие в виртуальной сфере: эмоции, восприятие, психика противника.
Есть несколько понятий, определяющих основные отличия «сетевой войны» от войны традиционной. Первое заключается в использовании «географически распределенной силы». Суть в том, что ранее в силу разного рода ограничений было необходимо, чтобы подразделения и элементы тылового обеспечения располагались в одном районе и в непосредственной близости к противнику или к обороняемому объекту. Новая концепция снимает эти ограничения.
Второе понятие состоит в том, что силы, участвующие в «сетевой войне», высокоинтеллектуальны. Пользуясь знаниями, полученными от всеохватывающего наблюдения за боевым пространством и расширенного понимания намерений командования, эти силы будут способны к «самосинхронизации» деятельности и эффективны при автономных действиях.
Третье понятие - наличие эффективных коммуникаций между объектами в боевом пространстве. Это дает возможность «географически распределенным объектам» проводить совместные действия, а также динамично распределять ответственность и весь объем работы, чтобы приспособиться к ситуации.
Отмеченные тенденции развития военно-политической обстановки свидетельствуют о том, что существующие сегодня подходы к обеспечению безопасности государства пока не отвечают новым угрозам. Следует ожидать, что в предстоящее десятилетие они будут радикально пересмотрены. Прежде всего изменится роль стратегического сдерживания как комплекса мероприятий, направленных на стабилизацию военно-политической обстановки для укрепления государства и предотвращения агрессии извне. Учитывая характер и движущие силы грядущих конфликтов, основными средствами их разрешения станут невоенные меры, и прежде всего - информационные. К сожалению, события на Северном Кавказе показали, что информационная сфера во многом пока остается у нас не освоенной, что может обернуться серьезными проблемами в области обеспечения национальной безопасности России уже в ближайшие десятилетия.