«Откуда же ожидать удара русских? С севера, с юга, с запада?.. - терзался в раздумьях Паулюс. - А вдруг...»
     ТАК ОНО и случилось. Советские войска начали наступление и с северного, и с южного, и с западного направлений. Замысел плана операции «Кольцо» - мощными ударами расчленять окруженную группировку, с тем чтобы уничтожить ее по частям. Фашисты оказывали упорное сопротивление: на направлении главного удара к исходу 10 января 1943 г., первого дня наступления, 65-я армия генерала Батова вклинилась в оборону противника на глубину 1,5 - 4,5 км. Другие советские части продвинулись и того меньше. Но Паулюс уже чувствовал надвигавшуюся катастрофу. Вечером 10 января он сказал адъютанту:
     - Если русские и дальше так будут нажимать, мы выдохнемся раньше, чем я думал. Сегодня не узнать не только солдат, но и офицеров. Многие из них настроены панически.
     Паника охватывала целые подразделения, части. Когда 12 января в районе аэродрома Питомник появилось несколько советских танков, до тысячи гитлеровцев, самовольно оставив позиции, бросились наутек. Лишь жестокий приказ начальника штаба армии заставил людей снова выполнять роль защитников единственного аэродрома.
     Обезумев от мощного артиллерийского огня, подразделения без приказа отходили в тыл и на ряде других участков фронтов. А наступление советских войск не ослабевало.
     К 17 января площадь района окружения уменьшилась на 800 кв. км. Дивизиям Паулюса пришлось занять внутренний оборонительный обвод Сталинграда. Участились случаи сдачи немецких солдат, унтер-офицеров в плен, среди офицеров и даже генералов появилось брожение. В 20-х числах января на совещании командиров корпусов генералы фон Зейдлиц и Пфеффер заявили Паулюсу, что боеприпасов у них нет, продовольствие на исходе. Выход один - прекращать военные действия.
     Паулюс позвал адъютанта полковника Адама:
     - Как они могут призывать солдат сражаться до последнего, если сами бегут, как крысы с тонущего корабля?
     - Бегут не все, господин генерал-полковник, - отвечал полковник. - Большинство офицеров желают разделить тяжелую участь со своими солдатами. На мой взгляд, сегодняшние заявления генералов фон Зейдлица и Пфеффера исходят из желания спасти тысячи жизней подчиненных. Посмотрите сводку.
     Паулюс взял отпечатанный на машинке лист, быстро пробежал глазами по написанному.
     - Около 100 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести за две недели боев...
     - Только за сегодняшний день произошло несколько самоубийств офицеров, - тихо заметил Адам. - Командиры не видят другого выхода из создавшейся обстановки. У них нет достаточного количества боеприпасов, люди падают от истощения, а старшие начальники приказывают...
     - Мне тоже приказывают, дорогой Адам, - тяжело вздохнул Паулюс, и я не могу идти наперекор распоряжениям верховного командования. К тому же мне совсем не хочется, чтобы потом все неудачи свалили на мою голову. Народ и Германия не поймут, если 6-я армия преждевременно прекратит сопротивление в Сталинграде.
     - У нас есть веские основания. Мы вконец выдохлись, не в состоянии больше драться.
     - Думаю, вы, как и генералы фон Зейдлиц и Пфеффер, правы. Фюрер должен понять...
     В ставку Гитлера была послана радиограмма:
     «ДОКЛАДЫВАЮ обстановку на основе донесений корпусов и личного доклада тех командиров, с которыми я мог связаться: войска не имеют боеприпасов и продовольствия, связь поддерживается только с частями шести дивизий... На восточном участке изменения незначительные. 18.000 раненых не оказывается даже самая элементарная помощь из-за отсутствия перевязочных средств и медикаментов. 44-я, 76-я, 100-я, 305-я и 384-я пехотные дивизии уничтожены. Ввиду вклинивания противника на многих участках фронт разорван. Опорные пункты и укрытия есть только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию. Паулюс».
     На следующий день поступил ответ от Гитлера: «Запрещаю капитуляцию! Армия должна удерживать свои позиции до последнего человека и до последнего патрона».
     - Главный штаб сухопутных сил требует ускорить вывоз из окружения ценных специалистов, - доложил начштаба армии генерал Шмидт. - В том числе авиационных техников, командиров танков...
     - Ускоряйте, - махнул рукой командарм.
     После ухода Шмидта Паулюс надолго задумался. Приказывают отдать ценных специалистов, так как списали 6-ю со счета. Улетят десятки, а тысячи... Тысячи уже погибли, и последних ждет такая же участь.
     «Каждый день сопротивления 6-й армии - огромная помощь другим армиям Восточного фронта, - повторяет в радиограммах Гитлер. - 6-я армия приковывает к себе крупные силы русских и наносит им тяжелые потери». А так ли это? Армии уже нет. Есть опорные пункты и узлы сопротивления, где офицеры и солдаты отражают атаки на пределе возможного. Покончил с собой командир 371-й пехотной дивизии генерал Штемпель, взял автомат и пошел на передовую искать смерти генерал Гартманн... Не принять ли самостоятельно решение о капитуляции?..
     Подумав, Паулюс тут же отогнал от себя эту мысль. Германия никогда не простит ему этого...
     В последних числах января 1943 года Паулюс, продолжая беспрекословно выполнять приказы высшего командования, обрекал на гибель все новые тысячи немецких солдат и офицеров. Неспособность командарма к самостоятельным действиям вызвала разочарование командиров корпусов и дивизий, в самом штабе 6-й армии создавались группировки, которые разрабатывали план спасения своих жизней. Паулюс, выслушав сообщение Адама о затее полковника Клаузиуса бежать из окружения на лыжах, сказал:
     - А я отказываюсь и бежать, и ехать, и лететь из «котла». Не застрелиться ли мне?
     - Что вы, господин генерал-полковник? - испугался Адам. - Ведь вы все время внушали другим не делать этого. Кто-то же должен потом рассказать в Германии, как предало нас высшее командование. К тому же войска верят, что вы не оставите их на произвол судьбы.
     - Разумом я понимаю, что битва проиграна, надо капитулировать. Но ведь и высшему командованию все ясно. Возможно, мы тут чего-то не знаем, и действительно наша борьба нужна еще Германии.
     - Нас предали! - вышел из себя Адам. - Во многих дивизиях поняли это и самостоятельно ведут переговоры с русскими...
     Узнав, что советские войска расчленили армию Паулюса на части, Гитлер в каждой окруженной группировке назначил командующего. Оборону северного участка возглавил генерал пехоты Штрекер, центрального - генерал артиллерии Хейтц, южного - Паулюс. Штрекер и Хейтц подчинялись теперь Паулюсу лишь в оперативном отношении. Все решения стратегического характера утверждал лично Гитлер.
     Паулюс плохо ел, проводил бессонные ночи в раздумьях, казалось, еще немного - и он решится на капитуляцию Но вот 30 января Шмидт принес заготовленную на имя Гитлера радиограмму:
     «По случаю десятой годовщины взятия Вами власти, - гласил текст, - 6-я армия приветствует своего фюрера. Над Сталинградом еще развевается флаг со свастикой. Пусть наша борьба будет нынешним и будущим поколениям примером того, что не следует капитулировать даже в безнадежном положении, тогда Германия победит.
     Хайль, мой фюрер, Паулюс, генерал-полковник».
     Гитлер незамедлительно прислал ответную радиограмму. А ранним утром следующего дня по радио сообщили из ставки, что Паулюсу присвоено звание генерал-фельдмаршала.
     - Должно быть, это приглашение к самоубийству. Но я не доставлю им этого удовольствия, - сказал Паулюс, прочитав бумагу.
     Командующий 6-й немецкой армией впервые осмелился не согласиться с тем, на что втайне надеялся Гитлер.
     
...СОВЕТСКИЕ СОЛДАТЫ тщательно обследовали все развалины зданий, заглянули в подвал, а следов штаба 6-й немецкой армии нет, нет среди убитых и Паулюса. Наконец на допросе один из пленных фашистских офицеров высказал предположение, что он находится в подвале Сталинградского центрального универмага.
     С группой разведчиков старший лейтенант Федор Ильченко - помначштаба 38-й бригады - отправился по названному направлению. На подступах к универмагу повстречал командира роты лейтенанта Кокарева.
     - Ну что тут, Николай?
     - Остервенели, сволочи. Полчаса назад выбросили белую тряпку. Попытались приблизиться к ним - ударили из пулеметов.
     На развалинах универмага опять замаячила грязно-белая простыня...
     - Опять, гады, провоцируют, - сквозь грохот канонады прокричал лейтенант Кокарев. - Нет уже им веры.
     - Однако надо прекратить огонь, - сказал Ильченко.
     Стрельба утихла. Ильченко решил короткими перебежками приблизиться к воротам универмага, но едва преодолел несколько метров, как засвистели пули. Тогда старший лейтенант приказал минометчикам и автоматчикам «подсыпать в штаны фашистам жару». Подсыпали, да так, что из окон разбитого здания универмага показалось сразу несколько бело-серых тряпок. К воротам универмага вышел немецкий офицер с флагом капитуляции и стал знаками подзывать к себе советских воинов.
     Отдав команду о прекращении огня, старший лейтенант Ильченко вместе с офицером связи бригады лейтенантом А.И. Межирко, переводчиком и несколькими автоматчиками направился к немецкому парламентеру. На этот раз гитлеровцы не стреляли. Стоявший у ворот универмага офицер сказал, что в подвале находится штаб 6-й немецкой армии и что генералы предлагают вести переговоры о сдаче в плен.
     Ильченко связался по радио с комбригом полковником Бурмаковым. Тот спросил:
     - А Паулюс вместе с генералами?
     - Не знаю. Сейчас спустимся в подвал и доложим.
     Через несколько минут старший лейтенант снова связался с комбригом:
     - Немцы согласны начать переговоры о капитуляции, но требуют представителя высшего командования.
     - Чего требовать, когда уже заарканены? - недовольно проговорил полковник. - Хорошо, Федор, кто там с тобой?
     - Спускались в подвал с лейтенантом Межирко, а теперь подошли замполиты батальонов Гриценко, Морозов, Рыбак...
     - Сейчас я подошлю своего комиссара подполковника Винокура...
     Комбриг послал за заместителем по политической части, приказал радисту связаться с командующим 64-й армией. Вскоре он докладывал генерал-лейтенанту Михаилу Степановичу Шумилову:
     - В подвале универмага укрылись генералы и офицеры штаба 6-й немецкой армии. Наши разведчики вступили с ними в переговоры...
     - Паулюс там? - спросил командарм.
     - Пока неизвестно. Фашисты требуют представителя высшего командования.
     - Что вы намерены предпринять?
     - Пошлю к ним своего заместителя по политической части Леонида Винокура. Он у меня смелый, решительный человек.
     - Добро. Докладывай чаще. Блокируй универмаг. Намертво. Ваш правый сосед - 36-я стрелковая дивизия, если что, поможем. Главная задача - взять Паулюса. Желательно живым...
     
У ВХОДА В ШТАБ Паулюса начальника штаба 64-й армии генерал-майора Ивана Андреевича Ласкина и сопровождающих его офицеров остановили немецкие часовые, но затем, повинуясь приказу вышедшего навстречу гитлеровского полковника, пропустили вперед. Советские командиры вошли в подвал универмага. Маленькие оконца загорожены мешками с песком. В полумраке мерцали огоньки то ли карманных фонариков, то ли коптилок. Зловонный запах, чужая речь. Многие гитлеровцы буквально по-волчьи смотрели на вошедших, поэтому Ласкин сразу же предупредил своих спутников:
     - Передвигаемся вдоль стены, оружие наготове.
     Через несколько минут блуждания в полумраке отыскали массивную дверь, распахнули ее и оказались в большой полуподвальной комнате, посреди которой стояло несколько сдвинутых столов, заваленных картами и бумагами. Свет керосиновой лампы и свечи едва пробивался сквозь облако табачного дыма...
     - Руки вверх! Вы пленены... - властно заявил генерал-майор Ласкин.
     Гитлеровцы повскакивали. Первым из них представился начальник штаба 6-й армии генерал-лейтенант Шмидт. Узнав, что перед ним начальник штаба 64-й армии, Шмидт доложил:
     - Генерал-фельдмаршал Паулюс поручил вести переговоры о капитуляции мне и генерал-майору Роске.
     - Немедленно отдайте приказ о прекращении огня, - потребовал генерал-майор Ласкин.
     - Гут. Айн момент, - услужливо засуетился Роске.
     Застрекотали полевые телефоны, через радиостанцию в эфир понеслись слова, означающие начало капитуляции. К Ласкину подошли полковник Лукин, подполковники Мутовкин, Винокур и другие советские офицеры, которые вели предварительные переговоры о капитуляции. Они изложили заданные гитлеровцами вопросы.
     - Переведите генералам, - сказал Ласкин. - Жизнь фельдмаршалу гарантируется. На нашей машине он будет доставлен в штаб армии, а затем в штаб фронта к генерал-полковнику Рокоссовскому. Офицеры и солдаты могут взять личные вещи. Денщики и ординарцы могут сопровождать свое начальство. Возражений против издания прощального приказа нет. Немецкие врачи до особого указания нашего командования могут обслуживать раненых и больных...
     Изложив условия капитуляции, генерал обратился к Шмидту:
     - А где же господин Паулюс?
     - В соседней комнате. Я сейчас доложу ему.
     - Выставьте у кабинета Паулюса нашего часового, - приказал советский генерал.
     Через минуту рядом с немецким часовым стоял наш автоматчик старший сержант Петр Алхутов (в некоторых источниках фамилия искажена - Алтухов).
     
ВСПОМИНАЕТ сам Петр Васильевич Алхутов, с которым довелось встречаться автору этих строк:
     
- Услышав свое имя, я направился на пост. Подходя к порогу кабинета Паулюса, снял автомат с предохранителя.
     Вскоре из кабинета Паулюса вышел Шмидт. Не сказать, чтобы он испугался, но малость оторопел при виде меня. Сразу же поспешил к генералу Ласкину с докладом. Пробормотал что-то по-немецки. Переводчик перевел: «Фельдмаршал Паулюс просит 20 минут на приведение себя в порядок».
     - Хорошо, - кивнул головой генерал Ласкин. - Немедленно отдайте приказ всем окруженным войскам прекратить сопротивление. Вдруг снова послышался голос генерала Ласкина: «Почему не появляется господин Паулюс?»
     Шмидт быстро к своему шефу, а через несколько минут вернулся как побитый пес. Глотая слова, сообщил через переводчика: «Фельдмаршалу сейчас плохо. Он просит еще 20 минут».
     «Хватит! - решительно поднялся из-за стола Иван Андреевич Ласкин. - За мной, товарищи офицеры!»
     - Господин Паулюс, вы пленены войсками 64-й армии... - с металлом в голосе объявил генерал-майор Ласкин гитлеровскому полководцу.
     Фашистский командарм подошел к советскому генералу, негромко произнес:
     - Фельдмаршал германской армии Паулюс сдается Красной Армии в плен.
     
НАШИ офицеры внимательно рассматривали худощавого, с бледным лицом человека в помятой шинели с погонами генерал-полковника. Видно, Паулюс понял сложившуюся ситуацию.
     - Я только вчера произведен в генерал-фельдмаршалы. Новой формы одежды у меня нет...
     После небольшой паузы он с горькой усмешкой добавил:
     - Да и вряд ли теперь понадобится она...
     - Вам известны условия капитуляции? - спросил генерал-майор Ласкин.
     - Да, известны, - скорее не сказал, а выдохнул из себя фельдмаршал Паулюс.
     
На снимках: командарм 64-й М.С. ШУМИЛОВ; член военного совета генерал-майор З.Т. СЕРДЮК; комиссар 38-й (7-й гвардейской) мотострелковой бригады полковник Л.А. ВИНОКУР; плененный ПАУЛЮС (слева).