- Валерий Леонидович, накопился ряд вопросов, которые хотелось бы обсудить в нашей беседе. В частности, вы только что вернулись из Японии. Что вы там делали?
     
- Чем я занимался в Японии? Естественно, развитием российско-японских отношений, наполнением конкретным содержанием «Плана действий», подписанного лидерами наших стран в ходе недавнего визита в Москву премьер-министра Японии Дзюнъитиро Коидзуми. Именно этой цели был посвящен очередной –
     21-й – российско-японский симпозиум, в котором я принял участие. Надо сказать, что в Японии к нему относятся весьма и весьма серьезно. Как правило, в симпозиуме участвуют видные политические деятели и бизнесмены, авторитетные эксперты. Результаты обсуждения доводятся до премьер-министра страны. Симпозиум широко освещается в национальных СМИ, в чем убедился на собственном опыте. Приходилось давать по нескольку интервью в день. Кроме симпозиума, нам была предоставлена возможность встретиться с членами правительства, побывать в управлении национальной обороны, посетить ряд фирм, стремящихся выйти на российский рынок.
     Главные впечатления, которые я вынес из всех встреч и бесед, заключаются в том, что в Японии вновь проявляется интерес к России, желание развивать сотрудничество с нами по всем направлениям. И это отрадно. Дело в том, что связи между нашими странами до сих пор развивались по синусоиде – то взлеты, то падения. Вспомним 1956 год. Тогда впервые было объявлено о возможности выхода на долгосрочные добрососедские отношения. Но затем на десятилетия наступил период взаимного недоверия, ограничения до предела каких-либо контактов. Начало
     90-х, Токийская декларация, времена правительства Рютаро Хасимото подарили нашим народам надежду на быстрый прорыв и выход на широкомасштабное сотрудничество. А последние два года отношения вновь оказались замороженными.
     
– Некоторые эксперты связывают это похолодание с именем депутата парламента Мунэо Судзуки, в недавнем прошлом влиятельного японского политика. Несколько лет назад он перехватил инициативу у МИД Японии и стал активно выстраивать отношения между нашими странами. Однако после того как заявил, что Япония должна отказаться от территориальных претензий к России, был отстранен от внешней политики и отправлен в отставку. Официально, правда, было объявлено, что он замешан в коррупции и что его отставка никоим образом не направлена против России. Но нельзя не заметить, что вместе с Судзуки ушли в отставку более 70 дипломатов и политиков, которые так или иначе были связаны с нашей страной.
     
– Не станем заострять внимание на этом факте, так как он болезненно воспринимается в Японии. Важно другое – действительно, вся политическая сфера отношений с нашей страной до сих пор сводилась в Токио к очень узкому, но серьезному, исторически оставшемуся нам в наследство вопросу о так называемых северных территориях. Я и во время прошлогоднего визита в Японию, и на симпозиуме говорил, что это создает тупик в нашем взаимодействии. И чтобы не наступать все время на одни и те же грабли, необходимо исходить из того, что мы, я имею в виду Москву и Токио, признали наличие территориальной проблемы и необходимость ее решения. Но, по моему глубокому убеждению, решать ее следует на рабочем уровне, с привлечением всего интеллектуального потенциала, а не делать из этой проблемы объект для политических спекуляций. Одновременно или даже в опережающем порядке динамично развивать отношения во всех остальных сферах. В первую очередь в экономической области. Здесь нужна не риторика, а разработка конкретных крупномасштабных проектов, которые создавали бы живую ткань наших взаимоотношений, так как их реализация приведет к созданию новых рабочих мест, привлечению инвестиций, приданию дополнительных импульсов экономике, в том числе и японской, которая сегодня сталкивается с определенными трудностями.
     Параллельно с этим следует развивать культурные связи, туризм, который в немалой степени привлекает Японию. Большие перспективы есть у обеих стран в сфере военного и военно-технического сотрудничества. Ведь от того, как строятся отношения в этой области, во многом зависит уровень доверия между странами. И следует сказать, что именно здесь в последние годы произошел настоящий прорыв - постоянными стали контакты между военнослужащими, начиная с высших военачальников и заканчивая рядовыми солдатами, регулярно проводятся совместные учения на море, идет обмен мнениями по военным доктринам…
     Другими словами, система взаимоотношений в экономической, социальной, культурной, военной областях призвана создать необходимые жизненные условия, благоприятные предпосылки для решения тех проблем, которые оставила нам в наследство история. И эту мысль мы стремились как можно доходчивее довести до японских партнеров.
     Я также не раз подчеркивал, что если рассматривать российско-японские отношения с точки зрения системного подхода к анализу состояния и перспектив геополитической ситуации, то Япония должна быть заинтересована в их развитии даже больше, чем Россия. В принципе это показало и прошлогоднее заседание «восьмерки», на котором Япония, стремясь опять-таки под предлогом территориальной проблемы несколько принизить уровень взаимодействия России с этим элитным клубом, оказалась по сути в единственном числе. И опасность ее постепенного сползания на периферию общественного развития, прежде всего в регионе, велика. Особенно если учесть динамичный рост Китая, возможное объединение двух Корей, стремительное развитие других государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Со всеми ними Россия имеет прочные и эффективные отношения. Поэтому может случиться, что поезд уйдет, Япония окажется вне его, а ее потенциал - невостребованным.
     И как мне показалось, все больше японских политиков понимают это, среди них побеждает прагматизм в подходе к развитию отношений с Россией. Об этом свидетельствуют и визит в Россию премьер-министра Коидзуми, и подписание в Москве «Плана действий», и наш симпозиум, на котором шел откровенный разговор. Сейчас задача состоит в том, чтобы не заговорить проблему, а немедленно, но постепенно, шаг за шагом, переводить достигнутые договоренности и взаимопонимание в практическую плоскость.
     
– Вы постоянно подчеркиваете важность развития российско-японского сотрудничества как для каждой страны в отдельности, так и для региона, мира в целом. Но, наверное, не менее важно оно и для нашего Дальнего Востока?
     
– Естественно. Развитие отношений с Японией должно помочь и решению одной из российских стратегических задач – возрождению Дальнего Востока. Конечно, в большей степени это зависит от самой России, от того, как она будет строить политику в отношении этого своего края. Когда я давал согласие представлять его интересы в Совете Федерации, то обещал, что сделаю все, чтобы Москва повернулась лицом к Дальнему Востоку. И кое-что в этом плане удалось сделать. На Дальнем Востоке побывал Владимир Владимирович Путин, и теперь выстраивается целая стратегия по подъему и развитию этого края.
     Немалая роль в ней отводится и Японии. Это и эффективное использование потенциала российско-японского экономического сотрудничества для социально-экономического возрождения Дальнего Востока, и подключение дальневосточных субъектов Федерации к взаимовыгодному сотрудничеству с конкретными японскими фирмами и компаниями, и применение опыта Японии для продвижения экономических реформ в крае, и многое другое. В частности, продвигается реализация крупных экономических программ в области энергетики на Дальнем Востоке с участием японского бизнеса. Продолжается проработка совместных проектов по добыче нефти и газа на шельфе Сахалина, строительству газопроводов, модернизации угольной отрасли и железнодорожной сети на Сахалине и в Приморском крае. Есть идея по привлечению японского капитала для восстановления и развития тралового флота. Наш сосед оказывает содействие демонтажу и утилизации выведенных из боевого состава атомных подводных лодок Тихоокеанского флота, социальной адаптации уволенных в запас российских военнослужащих. Можно приводить и другие примеры уже сделанного, но еще больше предстоит сделать для возрождения Дальнего Востока, без чего невозможно и развитие самой России.
     
– Я, очевидно, не ошибусь, если предположу, что значительное место на симпозиуме заняла корейская проблема. Ведь после того как над головой японцев в 1998 году пролетело нечто наподобие северокорейской баллистической ракеты, они весьма чувствительно относятся ко всему, что происходит на полуострове. А там ни много ни мало Пхеньян объявил о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия…
     
– Нет, не ошиблись. Проблема Корейского полуострова неизменно присутствовала во всех наших дебатах. Японцы действительно серьезно обеспокоены складывающейся здесь ситуацией и прилагают немалые усилия по урегулированию корейской проблемы. В частности, в сентябре прошлого года Дзюнъитиро Коидзуми первым из всех японских премьеров нанес визит в КНДР, презрев многолетнее табу на посещение этой страны лидерами Запада. Итогом его переговоров с северокорейским руководителем Ким Чен Иром стала Пхеньянская декларация – первый значимый документ в истории двусторонних отношений. Вместе с тем в Токио огромное значение придают и действиям России, которая имеет одинаково хорошие отношения с обеими Кореями и подход которой к корейской проблеме во многом совпадает с японским. Это нашло свое отражение и в заявлении наших лидеров во время их встречи в Москве, когда они выразили озабоченность в связи с выходом Пхеньяна из Договора о нераспространении ядерного оружия и призвали заинтересованные стороны активизировать поиски путей ослабления напряженности в регионе. Совершенно очевидно, что круг этих поисков ограничен необходимостью мирного урегулирования корейской проблемы. Это подчеркивалось также на нашем симпозиуме, но и выражалась тревога по поводу наращивания в регионе американской военной мощи.
     
– Говоря о необходимости расширения российско-японского сотрудничества, вы упомянули системный подход к анализу состояния и перспектив развития геополитической ситуации. А как широко он используется при принятии решений в нашей стране?
     
– Вы наступили на мою больную мозоль. Ведь по сути вся моя практическая и научная деятельность сегодня направлена на внедрение этого подхода в жизнь нашего общества. Дело в том, что после распада Советского Союза и отказа с идеологической точки зрения от диалектического материализма мы оказались без научной базы выработки решения по той или иной проблеме. В какой-то мере ее мог бы заменить, по моему убеждению, системный подход, который при принятии решения по определенной задаче должен отвечать прежде всего на вопросы: какая ставится цель и какие будут последствия по ее достижению, необходимые силы и средства, способ действий, время, ответственность и другие. К сожалению, приходится, если хотите, с боем отстаивать этот подход, доказывать его необходимость, создавать научно-методологическую базу.
     Взять, скажем, возможное развитие геополитической и военно-стратегической ситуации вокруг России. У нас нет даже точно определенных дефиниций национальных интересов и национальной безопасности, отсутствует сама методология выработки решений, касающихся судьбы России. А без этого невозможно обеспечить поступательное развитие страны. Сейчас я подготовил ряд законопроектов по национальной безопасности, где даны ответы на все эти вопросы.
     Следует также отметить, что системный анализ, мониторинг геостратегической ситуации вокруг России требуют консолидации всех национальных ресурсов, привлечения государственных и общественных структур и организаций. Вместе с тем явно ощущается недостаток в интеллектуальном потенциале, в центрах, где квалифицированно бы занимались этой проблемой. Поэтому параллельно я работаю над созданием исследовательского института, который бы конкретно занимался экспертными оценками геополитической ситуации.
     
– Но насколько востребован сейчас весь этот потенциал, да и сам подход для принятия решений, особенно тех, от которых зависит будущее страны? Ведь известен уже ставший хрестоматийным пример, связанный с выводом советских войск из ГДР. Решение об этом было принято келейно и буквально мгновенно, без какой-либо проработки. И как свидетельствуют очевидцы, даже видавшие виды германские руководители в лице Гельмута Коля и Ганса-Дитриха Геншера были настолько удивлены произошедшим, что несколько раз переспрашивали, не ослышались ли они и действительно ли наша страна не выдвигает никаких условий. Хотя, конечно, мы могли бы здесь получить не только политические, но и значительные материальные дивиденды, в том числе оговорить невозможность продвижения НАТО на восток.
     
– К сожалению, таких примеров немало. И не только во внешнеполитической области. Давайте зададимся вопросом, почему многие законы, которые на первый взгляд вполне состоятельные, так и не работают. Да просто потому, что они плохо проработаны. Большинство из них принималось без должного мониторинга, без системного подхода к решаемой проблеме. Поэтому своей сверхзадачей вижу продвижение этого подхода в работу Совета Федерации, а тон в этом плане должен задавать Совет безопасности. Там в свое время была даже создана ситуационная комната. В ней планировалось собирать членов Совбеза, представителей заинтересованных государственных структур, авторитетных экспертов и
– А как бы вы, используя этот подход, оценили нынешнее состояние мирового процесса?
     
– Мы уже не раз анализировали этот процесс и пришли к выводу, что мир сегодня находится на переходном периоде – от биполярной системы международных отношений к многополярной через однополярную. США, воспользовавшись ситуацией, связанной с уходом биполярной системы и формированием новых мировых центров, перехватили инициативу и вознамерились установить однополярный мир во главе с ними. Однако, убежден, долго он не просуществует, так как невозможно сохранить устойчивой систему стратегической стабильности, строящуюся на подчинении национальных интересов всех стран одной. Рано или поздно произойдет ее разбалансировка, станут действовать центробежные силы, которые и приведут к созданию многополярного мира. Это объективный процесс, потому что международные отношения должны опираться на три кита: равноправие, взаимную выгоду и добрососедство. Соединенные Штаты же стремятся девальвировать эти принципы и под предлогом борьбы с новыми вызовами человечеству подчинить себе мировое сообщество.
     
– Сегодня, когда говорят о новых вызовах, прежде всего понимают международный терроризм, распространение оружия массового уничтожения, наркомафию, организованную преступность. Опасность их велика, спорить с этим не приходится. Но разве меньше угроза экологических проблем или того же энергетического фактора, о которых как-то умалчивается в последнее время?
     
– Хороший вопрос. Действительно, после эпохи противостояния двух систем военная угроза ушла на задний план. Не стану вдаваться в подробности почему. Здесь и понимание невозможности решения отношений между странами с помощью военной силы из-за опасности поставить под вопрос существование человечества, и происходящая эволюция самой военной силы. А на первый план вышли те угрозы, которые вы назвали. Сознательно или невольно, но их сделали главенствующими. А о том, что человечество может через несколько десятилетий оказаться без энергоресурсов, говорится весьма мало.
     А эта проблема очень серьезная. В том числе и для России. Как известно, наша страна обладает большими запасами энергоресурсов, и заявлять сегодня об их оскудении в российских недрах было бы неправильно. Но также ясно, что все последующие геологические открытия будут связаны с регионами и месторождениями, где добыча нефти и газа потребует огромных затрат. Как говорится, «сливки» уже сняты, и такого нефтяного «пиршества», как это было при освоении недр Западной Сибири, нам уже не видать. Прежде всего из-за длительного освоения месторождений и, конечно же, их количественного уменьшения. Поэтому без серьезного государственного подхода к проблемам топливо-энергетического комплекса Россия может оказаться на грани энергетического кризиса. А для этого необходимо в законодательном порядке определить бережное отношение к энергоресурсам и вести скрупулезный учет каждой копейки, полученной от их продажи.
     Это что касается России. Для других стран энергетические проблемы стоят еще более остро. Кстати, в создаваемом мною институте анализ энергетического аспекта национальной безопасности станет одним из приоритетных направлений.
     
– А не складывается ли у вас впечатление, что США, прикрываясь необходимостью борьбы с международным терроризмом, опасность которого действительно серьезна, сознательно уводят внимание мирового сообщества от энергетических проблем?
     
– Я не сомневаюсь, что дело обстоит именно так. Пример тому – ситуация вокруг Ирака. При всех звучащих в адрес Багдада обвинениях главная вина этой страны заключается в том, что она обладает фантастически большими запасами нефти. И объявив всему миру, что Саддам – «кровавый диктатор», который владеет оружием массового уничтожения и поэтому представляет опасность для человечества, США ведут целенаправленную политику по подчинению Ирака своему влиянию.
     Дело в том, что Америка прямо-таки страдает синдромом монополизации всего мира. И владение его сырьевыми ресурсами – составная часть этой болезни. Но к чему приведет контроль США над Ираком, к овладению его энергетическими ключами? К девальвации роли ОПЕК, диктату цен на мировом рынке энергоресурсов, и, что самое важное для нас и о чем мало говорится, - к тому, что встанет вопрос о существовании России. Здесь нет никаких передержек. Давайте представим, что цена нефти будет установлена в 8 долларов за баррель, а себестоимость ее добычи в нашей стране составляет 12 долларов за баррель. Что мы получим в результате? Энергетический коллапс. Мы – банкроты. Крах экономики. И не только ее, так как возникнут очень серьезные социально-политические проблемы. Поэтому мы должны последовательно и, я бы сказал, жестко, но без конфронтации выступать против военной операции против Ирака.
     
– А вот некоторые эксперты, в первую очередь, конечно, американские, но и ряд наших, российских, выступают за то, чтобы поддержать США и тем самым как бы получить доступ к иракскому «пирогу»…
     
– Категорически против. Это горькое и опасное заблуждение. Умиротворение агрессора никогда не приводило к добру. Да и Соединенные Штаты - не та страна, которая будет терпеть равноправного партнера и станет делиться тем, что составляет, по американским понятиям, их национальные интересы. Примеров более чем достаточно. Что лежит в основе нынешнего конфликта между США, с одной стороны, и Германией и Францией - с другой? В первую очередь стремление Берлина и Парижа освободить Европу от американского диктата. В Японии, как я могу судить по состоявшимся беседам, тоже устали от постоянной необходимости выстраивать национальную политику, прежде всего на международной арене, с учетом мнения США.
     Кроме того, став на сторону США и поддержав их односторонние действия на Ближнем Востоке, мы окажемся в глазах всего мира предателями со всеми вытекающими из этого последствиями. Наконец мы не можем не учитывать мусульманский фактор. А он в этом случае, несомненно, негативно скажется на внутриполитической ситуации в нашей стране.
     Россия не может допустить разрешение иракской проблемы по-американски. Мы должны, повторюсь, активно противодействовать этому, не допуская, естественно, конфронтации с США, и последовательно проводить свою политику в регионе, в основе которой лежат прагматизм и учет национальных интересов.