А Что, кстати, идет у нас теперь на радость московскому зрителю? Просматриваю оказавшуюся под рукой программку.
     Театр им. Евгения Вахтангова: «Отелло» (В. Шекспир), «Ревизор» (Н.В. Гоголь), «Ночь Игуаны»
     (Т. Уильямс), «Без вины виноватые» (А.Н. Островский)…
     Театр им. Моссовета: «Венецианский купец»
     (В. Шекспир), «Не будите мадам» (Ж. Ануй), «Куколка» (Т. Уильямс)…
     Театр им. А.С. Пушкина: «Ромео и Джульетта»
     (В. Шекспир), «Антигона» (Ж. Ануй), «Ревизор» (Н.В. Гоголь)…
     Театр Российской армии: «Отелло» (В. Шекспир), «Приглашение в замок» (Ж. Ануй), «На бойком месте» (А.Н. Островский)…
     Хотя репертуар в полном смысле слова блистательный, однако вспоминается давнее предостережение Владимира Ивановича Немировича-Данченко: «Если театр посвящает себя исключительно классическому репертуару и совсем не отражает в себе современной жизни, то он рискует очень скоро стать академически мертвым…»
     Кстати, в советские времена особый интерес зрителей нередко вызывала именно «современная драматургия» - вспомним «Гнездо глухаря», «Протокол одного заседания», «Сталеваров»… Театр как бы давал возможность увидеть привычное и повседневное со стороны, заставлял людей более вдумчиво смотреть на процессы, происходящие в обществе. Но вот, говоря о тогдашней армии, режиссеры обычно обращались к легкому, опереточно-водевильному жанру. Неудивительно: в отлаженном в ту пору механизме армейской службы мирного времени трудно было найти драматические моменты. Как говорилось, в армии происходила борьба между хорошим и лучшим, и главная проблема обычно состояла в перевоспитании очередного Ивана Бровкина или Максима Перепелицы. Но если в кино можно было поразить зрителя головокружительными трюками, масштабными эпизодами учений, морских походов, грозной боевой техникой, то на сцене удавалось разве что покрутить фанерный макет танка… Впрочем, подобная декорация очень хорошо воспринималась во «фронтовых» спектаклях, где зрителя увлекали именно сами драматические события, почему на «Сталинградцев», «Звезду», «А зори здесь тихие…» билеты было достать довольно трудно.
     Зато теперь тему современной армии вполне можно отнести к наиболее драматичной и надеяться, что вскоре она станет по-настоящему привлекательной для режиссеров. Впрочем, еще в «перестроечные» времена наиболее конъюнктурно мыслящие постановщики попытались ухватиться за «жареное» в армейской службе и быстро-быстро склепать спектакли, основанные на мордобое и законах «дедовщины». Однако не вышло, не привлекло и не увлекло зрителя… Помню, как в кулуарах Центрального театра Советской тогда еще армии много и красиво говорили о постановке забытого ныне «Стройбата», объявляли это своим гражданским долгом, чуть ли не актерским подвигом, но потом как-то спустили все на тормозах – вещь оказалась явно не сценичной. Ведь истинный драматизм военной службы совсем не в мордобое, являющемся следствием гораздо более глубоких процессов…
     Вернемся, однако, к спектаклю «Мастерской Петра Фоменко». Он начинается с того, что на сцену выходят несколько зачуханных музыкантов в потасканных камуфляжах (смотрятся они очень достоверно) и исполняют легкомысленный мотивчик. А потом появляется полковник, командир десантной части (артист Юрий Степанов), начинает неторопливо и старательно полировать красную звезду, прикрепленную к трибуне. Известно, что в армии полковники как бы звезды и не чистят, это обычно поручается солдатам. Но к такому своему меланхолическому занятию командир полка возвращается на протяжении всего спектакля, и вскоре становится ясно, что все это - символическое, можно даже сказать, ритуальное действие. Красная звезда - это ведь символ армии, вот и старается офицер, отдавший этой армии четверть века, чтобы она выглядела достойным образом. А кругом холодно, и дует ветер, несет вонь от свинарника, который сколько-то лет тому назад было приказано построить на территории части, и от всего этого становится тошно, и жить служилому человеку просто не хочется…
     Скажите, незнакомое состояние? Нереальное? Ну, то-то…
     Кстати, думается, драматизм современной армейской жизни во многом определяется тем, что из военных училищ, ныне зачем-то именуемых институтами и университетами, в войска приходят лучшие. Приходят те, кто действительно мечтал о службе и реально хочет служить. Приходят романтики. (Ведь те, кто шел в курсанты с целью «откосить», выбирал учебу в военном вузе взамен срочной службы, до войск обычно не доезжают). А что они, эти новоиспеченные офицеры, получают вместо полнокровных подразделений, вместо учений, занятий в поле и на технике, полетов, дальних походов и прочей армейской романтики? Вместо того, о чем мечтали с детства?
     К тому же большинство войсковых офицеров – людей образованных, дисциплинированных, патриотов своего Отечества – служат в местах, достаточно удаленных от «центров цивилизации», там, где бытовые, жилищные и все прочие условия, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Вот и полковник из «Мотылька» всю службу провел в дальних гарнизонах и «горячих точках», в результате чего потерял и семью, и горячо любимую жену. Жена ушла не к другому – она просто не выдержала такой жизни и уехала жить в большой город. А муж выбрал службу Родине…
     Помните, как у Некрасова в «Русских женщинах»: «Я знаю, к Родине любовь – соперница моя…»? Так и здесь получается - вот только эту «соперницу» по нынешним временам может «простить» далеко не каждая жена. Такие-то получаются драма из современной жизни и страсти, достойные самого Шекспира.
     Между тем на сцене разворачивается, как это обозначено автором, «утопическая мелодрама». К полковнику приходит совершенно обалдевший адъютант и сообщает, что рядовой десантник Лебедушкин… переделал себя в девушку. В общем, какие-то врачи его переделали. И как теперь быть?
     Так во вполне реальные условия – где играют музыканты в потасканном камуфляже, дует ветер со стороны свинарника и грубоватый полковник привычно бросает избитые армейские афоризмы (кстати, герой Юрия Степанова выглядит очень достоверно и уже тем самым вызывает самую искреннюю симпатию), где несут службу другие офицеры, также выглядящие вполне реально, – вторгается совершенный абсурд с этим сменившим пол бойцом. И никто теперь не знает, что делать, и ясно только одно: если о происшедшем доложить «наверх», то головы поснимают всем. Не потому, что кто-то в чем-то реально виноват, а потому, что произошло совершенно непонятное, небывалое дотоле ЧП и, значит, должны быть виноватые… Без виноватых и «оргвыводов» у нас ведь просто нельзя.
     Формально рядовой Коля Лебедушкин (актриса Полина Кутепова) решил стать Наташей Лебедушкиной потому, что его «задолбала» та самая пресловутая «дедовщина». Реально же все случилось потому, что юноша этот просто оказался «не от мира сего» и места ему не нашлось не только в армии, но и «на гражданке»: из театрального училища он был отчислен уже на 1-м курсе. Однако этот (эта) Коля-Наташа мнил(а) себя талантом и даже гением, написал постмодернистскую бредовую пьесу об инопланетном Короле Пчел, придумывал свой театр, готовил свою премьеру и был уверен в собственном интеллектуальном превосходстве над окружающими – всеми вместе взятыми…
     Конечно, как говорится, по уму такому человеку в армии делать совершенно нечего. Но…
     В спектакле героиня Полины Кутеповой как-то сумела изменить окружающих ее людей. Заставила их раскрыться всеми гранями своего характера, обнаружить самые сильные – лучшие или худшие – стороны собственного естества.
     Вот только, к сожалению, вся эта необычайная история закончилась очень трагично. Хотя по-другому она окончиться и не могла – ведь легкие беззаботные мотыльки появляются на свет всего на несколько часов или максимум дней. Такую уж судьбу определила им природа…
     Мне кажется, нельзя однозначно утверждать, что этот спектакль – об армии. Армия в нем представляется лишь фоном происходящего, тем самым драматическим фоном, на котором разворачивается проблема вечных человеческих взаимоотношений, происходит нескончаемая борьба добра и зла, и люди задаются все тем же вековечным вопросом: зачем пришли мы все на этот белый свет...
     Однако, как известно, девиз истинного театра – развлекая, поучай. И, посмотрев любой по-настоящему хороший спектакль, зрители долго еще остаются под его впечатлением, обдумывают увиденное, делают какие-то свои, порой очень даже неожиданные выводы.
     …Лично я продумал все то, о чем сказано выше.