Сталин не стал вступать с Тухачевским в публичную полемику, хотя он, пожалуй, был единственный в партийном руководстве, кто предостерегал в июне – июле 1920 года об опасности «марша на Варшаву». Об этом свидетельствуют ответы, данные им в те дни на вопросы корреспондентов «Правды» и УкрРОСТА…      Скорее всего, на решение о возвращении Тухачевского в Москву Сталина подвигла оценка тенденций развития военно-политической ситуации. Судя по некоторым выступлениям генсека, в начале 1931 года он пришел к выводу о необходимости ввиду внешнеполитических обстоятельств ускорить укрепление оборонного потенциала страны. В феврале этого года Сталин заявил: «Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
     Не исключено, что возвращению Тухачевского в Москву способствовали и его добрые отношения с рядом близких к генсеку людей. Их поддержкой, наверное, можно отчасти объяснить и «смелость» Тухачевского в отношениях с Ворошиловым и самим Сталиным. Его поддерживал, в частности, член Политбюро Валериан Куйбышев, председатель Госплана СССР. Тухачевский учился в первом Московском кадетском корпусе с его младшим братом Николаем, а с самим Валерианом Владимировичем он близко познакомился в 1918 году на Восточном фронте.
     С времен гражданской войны у Тухачевского сложились хорошие отношения и с Григорием Орджоникидзе, избранным в 1930 году членом Политбюро. После смерти Фрунзе Тухачевский публично высказывался за назначение Орджоникидзе - первого секретаря Закавказского крайкома партии, являвшегося по совместительству членом военного совета республики, новым наркомом обороны. Интересно, что Орджоникидзе покровительствовал и Уборевичу, другому члену «военно-троцкистского заговора». В письме от 17 августа 1936 года Уборевич писал Серго: «Ворошилов не считает меня способным выполнять большую военную и государственную работу... Нужно тут же сказать, что еще хуже оценивает он Тухачевского. Тухачевский, по-моему, от этих ударов и оценок потерял много в прежней своей работоспособности... Если т. Ворошилов считает меня малоспособным командиром для большой работы, то я очень резко и в глаза и за глаза говорю о его взглядах на важнейшие современные вопросы войны».
     Важную роль в судьбе Михаила Тухачевского играл Авель Енукидзе, с 1918 года являвшийся секретарем президиума вначале Всероссийского ЦИК, затем ЦИК СССР. Именно Енукидзе в марте 1918 года помог ему, бывшему офицеру, бежавшему из немецкого плена, устроиться на работу в военный отдел ВЦИК. В мае того же года по рекомендации Енукидзе Тухачевского назначили военным комиссаром Московского района обороны Западной завесы. И в дальнейшем Авель Сафронович опекал молодого военачальника.
     СегоднЯ мало кто знает, что Орджоникидзе и Енукидзе входили в неформальную, но очень влиятельную «бакинскую группу», объединявшую старых большевиков, создававших революционные организации в Закавказье. В нее входил и Анастас Микоян. «Бакинцы» в середине 30-х годов пытались оттеснить с авансцены политической жизни Вячеслава Молотова, сменившего в 1930 году на должности председателя Совнаркома Рыкова. Молотов был одним из основных ортодоксов в партии, на которого «бакинцы» возлагали ответственность за перегибы в коллективизации и внутренней политике в те годы. Поэтому в период XVII съезда партии в 1934 году Орджоникидзе и Микоян активно участвовали в консультациях старых партийцев по вопросу замены Молотова Сталиным и избранием близкого к «бакинцам» Сергея Кирова на должность генерального секретаря ЦК. При этом имелось в виду, что ключевой фигурой в стране и партии останется Сталин, то есть фактически произойдет возврат к ленинской модели управления, когда Ленин, как председатель Совнаркома, председательствовал на заседаниях Политбюро. Интересно, что эту же схему работы государственного руководства хотели применить после смерти Сталина Маленков и Берия, когда предполагалось, что вести заседания Президиума ЦК будет председатель Совета Министров СССР…
     Вернувшись в 1931-м в Москву, Тухачевский невольно оказался вовлеченным в систему сложных межличностных отношений в советской элите. И в то время, когда его партийные покровители старательно интриговали против «второго человека» в государстве – Молотова, Михаил Николаевич продолжил «подковерную» борьбу против наркома обороны. В 1936 году он, казалось, был близок к успеху: Тухачевский становится первым заместителем Ворошилова, и Сталин поручает ему руководить организацией боевой подготовкой в РККА. Это свидетельствует о доверии, которое генсек испытывал к маршалу, несмотря на его тяжелый характер и склонность к интригам.
     В личных отношениях этих двух сильных личностей много неясного - порой даже из области психологии, а не политики. Это и безжалостное отношение к людям, даже к своим близким. Широко известно, что покончила жизнь самоубийством вторая жена Сталина Светлана Аллилуева, но мало кто знает, что еще во время Гражданской войны прямо в личном поезде командующего застрелилась первая жена Тухачевского. Конфликт вышел из-за нежелания Михаила Николаевича помочь ее родителям продуктами.
     И хотя в годы гражданской у Сталина и Тухачевского происходили конфликты, в их отношениях бывали и моменты «просветления». Так, 3 февраля 1920 года Сталин по телеграфу сообщил Буденному и Ворошилову: «Я добился отставки Шорина и назначения комфронта Тухачевского – завоевателя Сибири и победителя Колчака…» Насколько далека эта оценка от истины, сегодня хорошо известно.
     Сам же Михаил Николаевич искренне считал себя великим полководцем. В декабре 1919-го он в докладе Ленину дал уничижительную оценку высшему командному составу РККА: «У нас принято считать, что генералы и офицеры старой армии являются в полном смысле слова не только специалистами, но и знатоками военного дела… На самом деле русский офицерский корпус не обладал ни тем, ни другим качеством. В своей большей части он состоял из лиц, получивших ограниченное военное образование, совершенно забитых и лишенных всякой инициативы… Хорошо подготовленный командный состав, знакомый основательно с современной военной наукой и проникнутый духом смелого ведения войны, имеется лишь среди молодого офицерства».
     Этот доклад был воспринят в Кремле благожелательно, и Тухачевскому поручили выступить в Академии Генерального штаба, где он прочитал лекцию «Стратегия национальная и классовая». Красный командарм безапелляционно заявил преподавательскому составу, что старшие офицеры старой армии потому плохо воюют на фронтах гражданской, что плохо понимают ее классовую суть, а потому-де подлежат замене молодежью.
     Тухачевский, не командовавший в Русской армии даже ротой, испытывал к старшим представителям ее офицерского корпуса устойчивую неприязнь. Вот еще одна его докладная в Реввоенсовет (июль 1919 г.), чем-то похожая на донос: «Эта война слишком трудна и для хорошего командования требует светлого ума и способности к анализу, а этих качеств у русских генералов не было… Среди старых специалистов трудно найти хороших командующих. Уже пришло время заменять их коммунистами…»
     

     Для сведения:
     В период Гражданской войны в РККА все начальники штабов фронтов (22 человека) были кадровыми офицерами старой армии, из 20 командующих фронтами – 17, из 100 командармов – 82, из 93 начальников штабов армий – 77. На посту главнокомандующего также находились кадровые военные (И.И. Вацетис и С.С. Каменев). К концу войны из общей численности начальствующего состава (до 180 тысяч человек) около 40 процентов составляли военные специалисты (более 70 тысяч бывших офицеров).
     

     Искать «устаревших» военачальников Тухачевский не переставал и в 30-е годы. В мае 1936 года на квартире у Ворошилова он, воспользовавшись присутствием Сталина и Молотова, обрушился с упреками на наркома обороны Ворошилова и маршала Буденного, обвиняя их в неверном ведении дел в НКО. По требованию Сталина спор военачальников был вынесен на заседание Политбюро, где Тухачевского поддержали Иона Якир (командующий войсками Киевского округа) и Ян Гамарник (начальник политуправления РККА). Но по итогам обсуждения Тухачевскому пришлось снять свои упреки... Нездоровая нравственная атмосфера среди руководителей РККА явно не шла на пользу армии и затрудняла работу наркомата обороны.
     Яростные споры военачальников вызвало и обсуждение в Кремле в июле 1936 года стратегии действий в Испании. Как утверждают некоторые исследователи, существовало мнение о целесообразности посылки на помощь республиканцам нескольких дивизий РККА. Однако Тухачевский, вопреки позиции Ворошилова и самого Сталина, настоял на ограничении военной помощи испанскому правительству, мотивируя это тем, что нецелесообразно раскрывать немцам сильные и слабые стороны нашей армии. Конечно, история не терпит сослагательного наклонения, но нетрудно представить, как могли развиваться события в Испании, если бы регулярные части РККА разгромили тогда войска испанских и итальянских фашистов. Несомненно, в этом случае Испания осталась бы республиканской. Почему товарищ Тухачевский, ярый сторонник наступательной классовой войны, вдруг проявил такую осторожность и умеренность, когда представился благоприятный случай «экспортировать пролетарскую революцию» в Западную Европу, остается загадкой…
     В интеллектуальном плане Михаил Николаевич, конечно, превосходил тогдашнего наркома обороны. Сказывались его воспитание и образование, эрудиция, увлечение книжными новинками, знакомство с зарубежной периодикой. Поэтому, наверное, он вправе был претендовать на первую роль в военном ведомстве. Несоответствие Ворошилова занимаемой должности явственно проявилось в ходе советско-финской войны, что побудило Сталина освободить своего соратника с поста наркома, несмотря на всю его политическую лояльность. Так что объективно Тухачевский, Якир, Уборевич оказались правы, утверждая, что нарком обороны не справляется со своими обязанностями.
     (Продолжение следует).
     

На снимке: МИКОЯН, СТАЛИН, ОРДЖОНИКИДЗЕ (слева направо). Тбилиси, 1926 г.