7 января 1995 года заместитель командира второй десантно-штурмовой роты отдельного десантно-штурмового батальона бригады морской пехоты Северного флота по воспитательной работе старший лейтенант Николай Сартин улетел в Чечню для восстановления конституционного порядка в республике. Проще говоря, ушел на войну. Через восемь дней он пал смертью героя в самом пекле той войны, штурмуя комплекс зданий Совета министров в Грозном. Погиб, не дождавшись рождения своего первенца.
     У него была возможность отказаться, остаться в Спутнике, и его за это не осудили бы. Но он выбрал другой путь. Почему? Чтобы понять это, нужно знать, каким старший лейтенант Николай Сартин был человеком, офицером, морским пехотинцем, каким он остался в памяти товарищей, любивших и уважавших его.
     Второй десантно-штурмовой ротой, в которой замом был Николай, командовал капитан Виктор Шуляк – ныне полковник Генерального штаба, Герой Российской Федерации. Ротным он стал, когда Сартин уже прослужил во второй ДШР несколько месяцев. Офицеры быстро сдружились не только между собой, но и семьями. Бывшему ротному Сартин запомнился человеком, на которого можно было положиться во всем, поручить любое дело, зная, что оно будет выполнено самым лучшим образом. И еще запомнился одним немаловажным для офицера качеством: Сартин всегда был хозяином своего слова. Ему верили. Людей подкупали в Николае честность и справедливость. Он не боялся говорить правду в глаза. Если считал, что прав, отстаивал свою точку зрения до конца, не пасовал перед возможными осложнениями во взаимоотношениях с начальством. За требовательность к себе и к подчиненным Николая не только уважали - кое-кто и побаивался. Он не разделял матросов на молодых и старослужащих, не давал спуска провинившимся в чем-либо прапорщикам и офицерам роты. Не всем в подразделении нравилась такая «политика» старшего лейтенанта, но служба, жизнь показывали, что чаще всего, принимая жесткое решение, он был прав. Во всем и везде должен быть образцовый, а не показушный порядок – таким было отношение Николая Сартина к жизни.
     - Когда я бывал, как говорится, «в запарке», то часть моей работы он брал на себя, - вспоминает полковник Шуляк. – И я доверял ему полностью. Он был не только замом по воспитательной работе, а полноценным заместителем командира роты. И, думаю, из него получился бы отличный командир.
     Николай умел затронуть сокровенную струнку в душе матроса, принять грамотное тактическое решение на учении и пристрелять автомат в учебном центре. Хоть тяжела служба десантника-штурмовика, старший лейтенант Сартин очень любил ее, гордился, что служит в Спутнике, в «черных беретах». Не зная ни усталости, ни лени, он мог сутками «кувыркаться» в круговерти ротных дел, зачастую поражая окружающих своими работоспособностью, добросовестностью, исполнительностью. «У нашего замполита душа настоящего морпеха», - говорили о Сартине матросы. И люди к нему тянулись, шли поделиться своими радостями и бедами, зная, что заму можно доверить самое сокровенное. Он был живым, доступным для всех, многогранным, интересным и отважным человеком.
     - Не могу избавиться от ощущения вины в том, что погиб Николай, - сказал мне полковник Виктор Шуляк. – Ведь если бы я не попал второй раз под пулю и остался командовать ротой, то, возможно, Николай был бы жив…
     Сейчас уже, как признался Виктор Васильевич, кошмарные сны о грозненском аде приходят к нему по ночам реже. Но до сих пор бередит душу офицера безысходное, все равно ничего не меняющее «если бы»: если бы остался в здании Совмина, если бы старший лейтенант Николай Сартин не нарвался на засаду, если бы пуля пролетела в нескольких сантиметрах левее…
     Если бы, если бы, если бы…
     Полковник Сергей Жуков, ныне офицер Управления сухопутных и береговых войск ВМФ России, знал Сартина не только как заместителя командира роты. Оба из Алтайского края, деревни в десятке километров друг от друга расположены. И поэтому в Спутнике, встретившись за тысячи верст от родного дома, подружились семьями, как это водится у земляков.
     После академии Сергея Николаевича назначили в бригаду морской пехоты командиром десантно-штурмового батальона. Возможно, кто-либо другой на месте Сартина и воспользовался бы так называемой земляческой близостью, чтобы искать у нового комбата каких-то поблажек по службе.
     - Кто-либо другой, может быть, - говорит полковник Жуков, - но только не Коля. Он был глубоко порядочным человеком, для которого принцип «дружба дружбой, а служба службой» являлся делом чести. Он не умел и не хотел выбивать и выпрашивать чины, звания и награды.
     Сартин не был ни весельчаком, ни заводилой – это был скромный, даже застенчивый человек, что, возможно, мешало ему в продвижении по службе. Да и времени сделать карьеру у него не оказалось. Придя после училища комсомольцем в разведывательный батальон, он успел лишь «дойти» до должности заместителя командира роты по воспитательной работе. И все. Однако здесь он был более чем на своем месте, его умению работать с людьми могли позавидовать куда более опытные замы. Если было нужно, он задерживался на службе допоздна, не чурался и ночевать в казарме. Но никогда и никто не слышал от Сартина слов типа: «Я вот тружусь, не покладая рук, а меня никто не заметил, не похвалил». Он молча работал на конечный результат, иногда даже в ущерб личному времени, семье. Хотя увлекался охотой, очень любил свою жену Татьяну и с нетерпением ждал рождения первенца.
     В ноябре 1994 года Николай похоронил старшего брата. Незадолго до отбытия в Чечню десантно-штурмового батальона в семью Сартиных пришла телеграмма, что умер отец жены. Это были веские основания, чтобы отказаться от командировки на Северный Кавказ. Его даже убеждали: «Коля, езжай домой. У тебя же жена беременная. Тебя никто не осудит!» Однако Сартин сказал твердо: «Я поеду вместе со своими парнями…»
     В Грозном вторая десантно-штурмовая рота получила боевую задачу: взять и удерживать комплекс зданий Совета министров. 13 января 1995 года морские пехотинцы пошли на штурм. Рота дважды врывалась на первые этажи зданий. Дважды ее выбивали оттуда. Только за первые сутки схваток в Совмине 2-я ДШР потеряла тридцать пять «черных беретов».
     После упорных, кровопролитных боев дудаевцы начали отступать. Штурмовая группа под командованием старшего лейтенанта Николая Сартина в третий раз ворвалась в горящий Совмин и, закрепившись на втором этаже, отражала атаки боевиков. На следующие сутки по морским пехотинцам начали «работать» снайперы. Сартин приказал подчиненным укрыться за стенами, чтобы не «отсвечивать» в оконных проемах, взял снайперскую винтовку и сам начал выслеживать обнаглевших «духов». Офицер вышел победителем из той многочасовой дуэли.
     Однако дудаевцы, остервенев, по-прежнему рвались в Совмин. К вечеру 14 января штурмовую группу шквальным огнем отрезали от основных сил роты. Положение критическое! Николай Сартин, быстро оценив ситуацию, приказал подчиненным весь огонь сосредоточить по «духам», пытавшимся проникнуть в здания Совета министров со стороны президентского дворца. Лично уничтожил гранатометчика и пулеметчика, а затем под вражеским огнем вынес с поля боя тело погибшего старшего сержанта Хоменко.
     Морские пехотинцы Сартина вновь ярост
     но дрались за Совмин, выносили в укрытие раненых, доставляли боеприпасы для подразделений, штурмующих другие здания Совета министров. И везде офицер шел впереди, прикрывая собой измученных боями в совминовском аду девятнадцатилетних парней. После второго ранения командира роты капитана Виктора Шуляка он остался за ротного.
     О том, как погиб старший лейтенант Сартин, мне рассказал бывший тогда заместителем командира десантно-штурмового батальона по воспитательной работе подполковник Владимир Левчук. На его руках Николай умер. До этого я уже слышал несколько версий обстоятельств смерти Сартина. Несхожие лишь в деталях, они переплелись между собой и стали легендой, которую в гарнизоне морской пехоты Северного флота передают из уст в уста старожилы Спутника.
     - В огромном казематного типа подвале Центробанка мы готовились к очередному штурму Совмина, - рассказывает подполковник Владимир Левчук. – Николай отвел своих ребят в сторонку, начал досконально инструктировать: что и как делать…
     …Морские пехотинцы вышли из подвала. Прошли по двору. Перед одним из опасных мест сгруппировались.
     Рывок!
     Проскочили благополучно. Замерли под аркой. Сартин пересчитал матросов, спросил: «Готовы? Тогда вперед…» И они пошли на штурм. Первым – Николай. За ним – четыре-пять матросов и Левчук. Следом – остальные…
     - Я успел сделать из-под арки всего лишь четыре-пять шагов, - говорит подполковник Левчук, - как вдруг с противоположной стороны внутреннего дворика ударил пулемет. В упор. С расстояния метров в двадцать. Быстро отступили в укрытие. Мимо меня с криком: «Уходим назад!» – пробежал Сартин, который оказался ближе всех к засаде. От пуль, ударивших в землю, поднялась пыль, закрывшая нас…
     Николая нашли лежащим у входа в подвал Центробанка, куда пулеметные очереди уже не доставали. Левчук подскочил к нему, спросил: «Коля, что?..» Он заворочался. Владимир быстро оглядел друга: вроде в порядке – руки, ноги, крови нигде не видно. Подумал, может, просто контузило?
     Снесли вниз, в укрытие. А он все просит: «Разденьте меня. Дышать тяжело». Попытались сделать искусственное дыхание. Обезболивающее вкололи.
     - Смотрю, - вспоминает подполковник Левчук, - а Николай как будто «уходит»: глаза все тускнее, как-то тише Колька становится, тише, уже практически не шевелится. Тогда я разрезал на его груди тельник, а там одна маленькая дырочка, прямо под сердцем…
     - Когда узнали, что старший лейтенант Сартин погиб, - говорил мне матрос второй десантно-штурмовой роты Иван Киселев, - многие парни чуть не плакали: ребята очень его любили. И как офицера, и как человека. Он же с нами на все штурмы ходил. Сартина посмертно представили к званию Героя России, но не присвоили. Видимо, кто-то посчитал, что не достоин. Кто так решил? Почему? Нам это непонятно и обидно. Если у меня когда-нибудь родится сын, я его обязательно назову именем Николая Алексеевича…
     Конечно, человек становится Героем не тогда, когда ему присваивают это звание, а когда совершает подвиг. Исходя из этой истины, люди давно уже назвали Николая Сартина Героем, однако им хочется, чтобы он был Героем и для всей страны.
     5 июля 1995 года личный состав десантно-штурмового батальона бригады морской пехоты Северного флота единогласно принял решение повторно ходатайствовать перед Президентом России о присвоении старшему лейтенанту Сартину Николаю Алексеевичу звания Героя Российской Федерации (посмертно). Военный совет флота утвердил представление. Оно ушло в Москву.
     Недавно я вновь встретился с полковником Жуковым, приезжавшим из Москвы на учения морских пехотинцев Северного флота. Поговорили с Сергеем Николаевичем за жизнь, о том, что в 2003 году бригаде морской пехоты СФ исполняется шестьдесят лет, да и вообще – грядет 300-летие морской пехоты России. Как-то невольно разговор от юбилеев перешел к долгам нашим.
     - С Колиной Звездой – по-прежнему глухо?
     - К сожалению, - вздохнул Сергей Николаевич. – Может быть к круглой дате Спутника попробовать еще раз? Москвичи поддержат: наши «кадровики» говорят, что нужно лишь ходатайство от командования Северного флота. Ведь если есть справедливость по отношению к защитникам страны, то в случае с представлением Николая к званию Героя России она должна обязательно восторжествовать…
     Прав полковник Жуков. И, на мой взгляд, война не окончена не только пока не погребен последний ее солдат, но и пока каждому из воинов не воздано сполна по заслугам.
     
На снимке: старший лейтенант Николай САРТИН.