(Продолжение. Начало см. в № 29, 36, 53 и 58).
     Если бы решительный и волевой Тухачевский, имевший в войсках серьезный авторитет, действительно встал на путь подготовки антиправительственного переворота, то он мог бы представлять серьезную угрозу для Сталина. В отличие от партийных говорунов типа Бухарина и Зиновьева он был человеком действия, к тому же склонным к авантюризму, без чего перевороты редко бывают успешными. Со времен гражданской войны было известно и о беспощадности этого военачальника. Командуя в 1921 году войсками, подавлявшими Кронштадтский мятеж и восстание крестьян в Тамбовской губернии, он широко использовал практику расстрела заложников, намеревался применить против непокорных крестьян и газовые атаки.
     Сохранилось указание Тухачевского начальнику штаба войск, боровшихся с тамбовскими повстанцами, от 8 июля 1921 года: «Немедленно взять из населения деревень, вблизи которых расположены важные мосты, не менее пяти заложников, коих в случае порчи моста надлежит немедленно расстреливать».
     Можно понять систему с заложниками, «аманатами» на вражеской территории, практиковавшуюся в прошлые века, но чем объяснить страшную жестокость будущего маршала по отношению к соотечественникам? Презрением ли к русскому народу? Карьеристскими ли побуждениями? Впрочем, некоторым представителям поколения военачальников, сгинувших в
     1930-е годы, национальное чувство не было присуще. Они, как и их политические лидеры, руководствовались меркой классовой целесообразности…
     БЫВШИЙ переводчик Гитлера Шмидт в своих воспоминаниях утверждал, что предполагаемый заговор в СССР не удался из-за промедления Тухачевского, который решил перед переворотом еще раз встретиться с немецкими генералами. Для этого представился удобный повод: маршалу поручили участвовать в церемонии коронации английского короля Георга VI, намеченной на 12 мая 1937 года. Это, по словам Шмидта, привело к отсрочке переворота на три недели, которых хватило НКВД для завершения приготовлений к арестам заговорщиков.
     Утверждения некоторых авторов о возможности переворота в мае 1937 года выглядят весьма дискуссионно, если принять во внимание реальную внутриполитическую ситуацию в СССР к тому времени. После смерти Орджоникидзе в руководстве ВКП(б) оппонентов генсека не осталось; НКВД - во всяком случае его московский аппарат - находился под полным контролем ставленника Сталина Ежова; ввести в Москву несколько верных заговорщикам полков при наркоме Ворошилове и неослабном контроле Особого отдела НКВД было невозможно, а в самой столице располагались надежные части органов внутренних дел…
     Отстранение от власти Сталина можно было бы провести годом раньше, когда НКВД возглавлял Ягода, отвечавший и за охрану Кремля. Так что если уж говорить об опоздании возможных заговорщиков, то опоздали они не на три недели, а на год. Если же они решили действовать, то это свидетельствует или о крайнем авантюризме их руководителей, или о том, что кто-то неизвестный подталкивал их на заведомо самоубийственную акцию.
     Со второй поездкой Тухачевского в Лондон, о которой говорит Шмидт, многое неясно. Под надуманным, как считает большинство историков, предлогом – подготовки немецкой разведкой покушения на него – Политбюро приняло решение направить в Лондон заместителя наркома обороны В. Орлова.
     Интересна резолюция Сталина на записке наркома внутренних дел Ежова: «Членам ПБ. Как это ни печально, приходится согласиться с предложением товарища Ежова. Нужно предложить товарищу Ворошилову представить другую кандидатуру.
     И. Сталин». Ворошилов, получив эту записку от Сталина, пишет на ней: «Показать М.Н. 23.IV.37 г. К. В.».
     Историки считают, что предлог надуман с целью не выпустить Тухачевского из СССР. Основание – в архивах КГБ не найдены материалы о подготовке террористического акта. Но мало ли какие документы не могут отыскать в архивах спецслужб!
     Между тем Гитлер был объективно заинтересован в гибели Тухачевского как одного из советских военных руководителей. И гипотетически вполне можно предположить, что он поручил службе безопасности акцию по устранению опасного для него маршала. Ведь 9 октября 1934 года в Марселе с санкции Гитлера было организовано убийство французского министра иностранных дел Барту и югославского короля Александра. Находившийся в Германии проездом Тухачевский также мог стать легкой добычей профессиональных убийц, среди которых, по данным Ежова, должен был находиться поляк. Гибель советского военачальника, воевавшего в свое время против Польши, от руки поляка отвела бы подозрения от немецкой разведки.
     Заслуживают самого внимательного изучения историков и немецкие источники. Бесспорно, к ним, как и к любым другим материалам, следует подходить критично.
     В версии бывших приближенных Гитлера есть немало «слабых мест». Шеф внешней разведки рейха Шелленберг, например, утверждает, что компрометирующие Тухачевского материалы были переданы представителям НКВД в середине мая 1937 года, т. е. уже после того, как Сталин принял решение о переводе Тухачевского на должность командующего войсками Приволжского военного округа. Значит (даже если Шелленберг не лукавит, что весьма вероятно, принимая во внимание его «чепуху» о ГПУ и золотых червонцах), основанием для чистки РККА послужили отнюдь не немецкие документы.
     9 МАЯ 1937 ГОДА, еще до получения НКВД документов от немецкой службы безопасности, на стол Сталину легла записка наркома обороны Ворошилова в Политбюро ЦК ВКП(б), в которой предлагалось провести серию новых назначений в верхнем эшелоне командного состава. Эти масштабные перестановки явно были заблаговременно «проговорены» со Сталиным, ибо вряд ли сверхосторожный нарком решился бы на кадровую самодеятельность. Уже на следующий день, 10 мая, состоялось решение Политбюро: начальник Генерального штаба маршал Егоров переводился на должность первого заместителя наркома обороны, командующий войсками ЛВО Шапошников становился начальником Генштаба, командующего войсками Киевского военного округа Якира переводили на пост командующего войсками ЛВО, а Тухачевский назначался в Куйбышев.
     Видимо, разгадка внезапного и быстрого решения Сталина содержится в признании Молотова писателю Феликсу Чуеву в начале 1970-х годов: «Мы и без Бенеша знали о заговоре, нам даже была известна дата переворота». Это объясняет в какой-то мере и причину резкого выступления Молотова на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года, где он неожиданно для многих фактически призвал к чистке командного состава РККА. Касаясь ситуации в армии, предсовнаркома заявил: «…Пока там небольшие симптомы обнаружены вредительской работы, шпионско-диверсионно-троцкистской работы. Но я думаю, что и здесь, если внимательно подойти, должно быть больше… Если у нас во всех отраслях хозяйства есть вредители, можем ли мы себе представить, что только там нет вредителей».
     Заявление Молотова прозвучало диссонансом выступлению наркома Ворошилова, который явно еще не был в курсе планов вождя. Иначе бы он вряд ли бодро рапортовал о том, что «к настоящему моменту армия представляет собой боеспособную, верную партии и государству вооруженную силу... отбор в армию исключительный». Судя по всему, импульсы к «чистке» шли не от Ворошилова, как пытаются представить некоторые исследователи, и, возможно, даже не от Сталина. Преданный генсеку Ворошилов вряд ли позволил себе давать оценки ситуации в РККА вопреки его мнению, но это мог себе позволить Молотов, остававшийся к 1937 году вторым человеком в государстве.
     Заключительное слово Молотова гипотетически могло подтолкнуть Тухачевского к форсированию событий. Оставшись без поддержки ушедших из жизни Орджоникидзе и Куйбышева, он не мог не понимать, что слова председателя Совета народных комиссаров СССР - не пустая угроза. Тем более что аресты в РККА начались уже в 1936-м. Не спасало и то, что наркомом внутренних дел некоторое время оставался еще близкий к Бухарину и Енукидзе Ягода (его сняли с должности в сентябре 1936 года). В июле 1936 года арестовали командира механизированной бригады Киевского округа Дмитрия Шмидта, 14 августа - заместителя командующего войсками ЛВО Виталия Примакова. Спустя шесть дней на Лубянке оказался и приехавший из Лондона Витовт Путна, который 12 июля беседовал в британской столице с представителем Русского общевоинского союза генералом Скоблиным и, будучи уверенным в полной лояльности агента НКВД антисталинским планам, ввел его, как предполагается, в курс намечавшихся в Москве перемен - в интересах координации усилий. Путна знал, что Скоблин сотрудничает с Иностранным отделом НКВД, где ключевые позиции продолжали тогда занимать сторонники Ягоды.
     Почему Ягода допустил арест Примакова и Путны или не устранил их на Лубянке, прежде чем они заговорили, до сих пор не выяснено. Поведение Ягоды ставит под сомнение версию о его активной вовлеченности в заговор Тухачевского – Троцкого и еще более запутывает политическую интригу, приведшую к гибели группы военачальников РККА.
     Тухачевский, если принимать в расчет показания арестованных «контрреволюционеров» и воспоминания высокопоставленного сотрудника НКВД - перебежчика Александра Орлова, занервничал уже после сентябрьского снятия Ягоды с поста шефа НКВД, арестов Путны и Примакова. В ноябре 1936 года на VIII Чрезвычайном съезде Советов маршал будто бы встретился с замом наркома иностранных дел Николаем Крестинским и заявил: «Начались провалы, и на этом дело не остановится». Он якобы ратовал за начало решительных действий.
     Сам факт того, что Тухачевский не решается на самостоятельные действия и обращается к Крестинскому, связанному с Троцким, говорит о том, что красный маршал не мыслил себя новым вождем. Он советуется с теми, кого привык с гражданской войны считать старшими товарищами и кому он обязан своей карьерой. Крестинский, пользуясь своими возможностями, решает проконсультироваться с Троцким и дважды направляет ему письма. С кем советовался тот - показания арестованных умалчивают. Известно только, что в конце декабря Лев Давидович дает наконец согласие на использование военных.
     ТЕМ ВРЕМЕНЕМ Тухачевского ждали новые неприятности. 24 января 1937 года на открытом судебном заседании по делу троцкистского «параллельного центра» обвиняемый Карл Радек неожиданно назвал имя Тухачевского: мол, замнаркома обороны направлял Путну по служебным делам в Берлин, а тот, используя возможность, вел переговоры с троцкистами. Вроде бы Тухачевский и не связан с троцкистами, но «врага народа» Путну не разглядел. В этот же день на партийной конференции Белорусского военного округа его командующий Уборевич, близкий к Тухачевскому «на платформе неприятия Ворошилова», был подвергнут жесткой критике в нескольких выступлениях.
     В этой нервозной для оппозиционеров обстановке в Москве состоялось несколько встреч Крестинского, Розенгольца, Тухачевского и Гамарника. Военные предложили следующий вариант действий: они под каким-либо предлогом убедят Ворошилова в необходимости проведения в Кремле большого совещания по военным вопросам с участием Сталина. Прибывшие на него представители военных округов, вовлеченные в планы заговорщиков, арестуют и расстреляют Сталина. По показаниям Розенгольца, в Кремле предполагалось, как в октябре 1917, захватить телефонную станцию и здания, где размещены кабинеты и квартиры советских руководителей.
     В это же время начальник политуправления РККА Ян Гамарник во главе вооруженного отряда должен был захватить здание НКВД и арестовать «головку» чекистов. Одновременно по тревоге поднимались расквартированные в Москве воинские части и военно-учебные заведения. Видимо, считалось, что после убийства Сталина, его ближайших сподвижников сопротивление НКВД будет быстро сломлено военными, недовольными не прекращавшимися чистками в РККА.
     В период 1924-1936 годов из армии были уволены 47 тысяч бывших офицеров Русской армии. Только в 1934-1936 годах, говорил Ворошилов, «выбросили из армии по разным причинам, но главным образом по причинам негодности и политической неблагонадежности, около 22 тыс. человек, из них 5 тыс. человек были выброшены как оппозиционеры, как всякого рода недоброкачественный в политическом отношении элемент». С 1 января по 30 марта 1937 года из РККА были уволены по политическим мотивам еще 577 человек, а с 1 апреля по 11 июня - 4.370 человек. Понятно, какие настроения доминировали в те годы среди командного состава. Но, как вскоре выяснилось, оппозиционеры серьезно заблуждались, недооценивая возможности и степень информированности Сталина...
     НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ, подчеркнем это особо, никаких документов, подтверждающих конкретную подготовку Тухачевским и другими военачальниками ввода войск в Москву и ареста Сталина, не обнародовано. Молотов о деталях военного заговора и источниках информации Сталина тоже не распространялся. В 50 - 60-е годы бывшие работники НКВД предпочитали признавать обвинения в подготовке к перевороту надуманными.
     С другой стороны, отечественный и мировой опыт учит, что заговоры организуются, как правило, узкой группой единомышленников, предпочитающих доверительно, без составления каких-либо документов, договариваться о сценарии переворота и последующем распределении руководящих постов. Так, в частности, поступили в 1964 году участники заговора против Хрущева. Поэтому утверждать, что военачальники, недовольные политикой Молотова и Сталина, не замышляли их отстранения от власти только на основании отсутствия детального письменного плана переворота и списка его участников, нелепо. Тухачевский не был наивным человеком. С марта 1937 года, когда Ежов «вычистил» сторонников Ягоды из центрального аппарата НКВД, маршалу и его возможным единомышленникам приходилось быть особенно настороже.
     Поэтому, когда мы пытаемся воссоздать события шестидесятипятилетней давности, вряд ли оправданно огульное отрицание показаний репрессированных противников Сталина. Непредвзятое прочтение протоколов допросов участников «заговора» и системный анализ всех показаний арестованных все же дают крупицы информации. Конечно, арестованных военачальников нещадно били, стремясь выбить из них максимум информации. Многие свидетельства были фальсифицированы. Но с поправкой на вымыслы карьеристски настроенных следователей и самооговоры арестованных показания военных и партийных деятелей заслуживают все же более глубокого анализа.
     Чисто теоретически, если принять во внимание все конкретно-исторические обстоятельства и личностные качества Тухачевского, можно, пожалуй, предполагать, что он мог решиться на организацию антиправительственного выступления. Но ключевой вопрос в том, шла ли речь о з а г о в о р е или только о
     с г о в о р е группы военачальников с целью смещения Ворошилова? И был ли Тухачевский марионеткой в руках Троцкого?
     На снимке: главком сухопутных войск Германии генерал-полковник Вернер фон ФРИЧ, отставной кайзеровский военачальник Эрих ЛЮДЕНДОРФ и военный министр генерал-фельдмаршал Вернер фон БЛОМБЕРГ видели в Адольфе Гитлере лишь временного попутчика. Однако фюрер их «переиграл»: вскоре двое высокопоставленных военных лишились не только своих постов, но и доброго имени. Время репрессий в вермахте еще не пришло.
     Фото середины 1930-х годов.(Продолжение следует).